Ух ты, вот уж не ожидал. И главное, что тревожит – это звучит так, словно она повторяет слова моего отца.
– Поэтому ты пошла в колледж на факультет…
– Связи с общественностью.
– Связи с общественностью, ага. Это что, типа посты на «Фейсбуке» или «Твиттере»?
Она насмешливо поджимает губы, изучая меня.
– Ты слышал о «Твиттере»?
Я подумываю, не отшлепать ли ее за это.
– А что ты делаешь в центре, кстати? – спрашивает она, захлопывая свой серебристый ноут и засовывая его в такую же серебристую сумочку. – Это все твой загадочный бизнес?
– Хочу перекусить и сделать несколько звонков, – отвечаю я, изучая меню. – А что? У тебя есть идеи, как провести время? Уверен, я готов обсудить кое-какие варианты.
– Что ж, раз уж мы все равно в центре и ты здесь, я чувствую, что моя обязанность как жительницы Сан-Диего предложить тебе остаться и поесть. Еда здесь очень неплоха, и у них подают пиво.
– С пивом перспектива обеда с тобой кажется куда более заманчивой.
Я слышу, как она притворно охает от возмущения, но не успеваю увернуться от ее кулака, которым она бьет меня в плечо.
КАК ВЫЯСНЯЕТСЯ, Харлоу была права.
– Я что, действительно сейчас ел картофельное пюре на пицце? – спрашиваю я, берясь за кружку с пивом.
– Да. И разве это не лучшая пицца в мире?
Я думаю, что очень похоже на то, но не говорю ей этого. Я прикончил половину пиццы с моцареллой, картофельным пюре и беконом. И Харлоу от меня не сильно отставала.
– Она была хороша.
– Хороша, – повторяет она, качая головой. – Ты можешь не сдерживать своего восторга, Финн.
– Я способен наговорить кучу комплиментов, когда ситуация к тому располагает.
– Например?
– Например, помнишь, я говорил тебе, какая у тебя чудесная киска?
Ее глаза расширяются, и я именно этого и ждал. В том, чтобы провоцировать Харлоу на эмоции (не важно, что это будет – шок, или протест, или гнев), есть что-то, что удовлетворяет какой-то низменный инстинкт внутри меня. Я знаю, что это делает меня своего рода пещерным ублюдком, но это приятно и как будто освобождает нас обоих. И мне определенно неинтересно это анализировать.
– Кстати, раз уже речь зашла о киске, то почему ты так быстро ушла в субботу? Я делаю отличный массаж спины.
Могу поспорить, она не готова к такого рода прямоте, потому что она несколько раз моргает, глядя на меня, и молчит, но потом спохватывается:
– Потому что это было сильно. И я просто хотела потрахаться.
Я хмыкаю в маленький оставшийся кусочек пиццы:
– А что ты собираешься делать со своим либидо, когда я уеду из города?
Дернув плечиком, она говорит:
– Буду больше мастурбировать. – И откусывает от своей пиццы большой кусок.
Я смеюсь. Мне и правда нравится проводить с ней время.
– Значит, ты закончила факультет связей с общественностью и твой отец большая шишка в кинематографии. Что еще мне стоило бы о тебе узнать?
– Финн, ты не забыл о нашем соглашении? Тебе нужно знать, что я люблю оргазмы. Не напрягайся.
– Да ладно, Рыжик.
– Хорошо. – Она вытирает руки салфеткой и кидает ее на стол. – У меня есть сестра, Беллами.
– Симпатичная?
Харроу смотрит на меня с отвращением.
– Ей восемнадцать, ты, извращенец.
– Я имею в виду своего братца Леви. Господи, ну и реакция у тебя.
Она смеется и пожимает плечами.
– Она офигенная, но совершенно сумасшедшая.
Я поднимаю бровь и говорю:
– Генетика такая сука, да?
– А то.
– Она учится в школе? Здесь?
Снова пожимая плечами, она отвечает:
– Она ходит в школу искусств, которая, на мой взгляд, однозначно просто прикрытие какой-то гигантской аферы и наркоторговли.
– Серьезно? – Я чувствую, как мои глаза расширяются. – Я слышал много чего о Калифорнии, но…
– Да нет. Я шучу, успокойся, канадский УБН. Но программа у нее действительно какая-то странная. Уверена, что ее диплом сделает ее чуть более пригодной для работы на кассе в «Бургер Кинге».
– И ты до сих пор живешь с родителями?
Она сужает глаза:
– Мне двадцать два, Финн.
– Но твои родители здесь, а ты работаешь стажером, двенадцать часов в неделю, носишь кофе. Прости, но мое предположение, что ты пользуешься их гостеприимством, лежит на поверхности.
– У меня есть свой счет, – качает она головой, протягивая свою пиццу мне. – И не надо делать такое лицо, как будто ты удивлен.
– Я удивлен только тем, что ты это признаешь.
– Потому что я должна чувствовать себя виноватой за то, что мои родители ответственно относились к деньгам, и за то, что я в свою очередь была достаточно ответственна, чтобы инвестировать в недвижимость в Калифорнии и купить собственное жилье?
– Так мне что, поздравить тебя с тем, что ты знаешь, как тратить родительские денежки? – спрашиваю я со смехом.
Она наклоняется вперед:
– Это так мило, что ты думаешь, что я богатенькая пустышка. Но я не больше пустышка, чем ты тупоголовый дровосек.
– Рыбак.
– Что?
– Я рыбак, Харлоу.
Она облизывает губы, а потом рявкает:
– Да все равно! Одна фигня. Моя работа, может быть, не слишком гламурная, но я, черт возьми, хорошо ее делаю. Я лучше всех ношу долбаный кофе в округе.
Я взрываюсь смехом:
– Ты офигенно забавная!
– А ты задницы кусок.
Я откидываюсь на спинку стула, балансируя на двух ножках, и смотрю на нее, а она смотрит на меня. Она самая сексуальная девушка, какую я когда-либо видел. И к моему удивлению, кажется, еще и самая умная.
– Да, я знаю.
– Ну а что насчет тебя? У тебя есть братья или сестры. А, братья, да?
Я киваю, беру кружку и отпиваю глоток пива.
– Колтон и Леви.
– И вы все работаете вместе?
– Да, плюс отец. У него были инфаркт и инсульт несколько лет назад, поэтому он теперь не так в деле, как раньше, но он по-прежнему рядом с нами.
– А мама?
Я качаю головой.
– Она умерла, когда мне было двенадцать. Рак груди.
Ее лицо буквально вытягивается, она подносит свой холодный чай к губам дрожащей рукой и делает глоток, прежде чем выдавливает из себя:
