Я комкаю салфетку и бросаю в него:
– Перебор.
– Это моя суперсила.
– А в чем моя?
Ансель приставляет руки ко рту, чтобы перекричать музыку: – Выпивка?
Он кивает на стакан, который Финн как раз ставит передо мной. Несмотря на нашу бурную ночь у Лолы с Лондон и на мое эффектное пьянство в Вегасе, я редко выпиваю больше пары коктейлей. Но, думаю, Ансель прав: если я выпью, мне действительно полегчает. Я опрокидываю в себя напиток, который на вкус сначала кисло-сладкий, а затем водка обжигает мне гортань, и я чувствую, как тепло разливается в желудке. Зарычав, я встаю и объявляю:
– Я пьяна, и я иду танцевать. – И, ткнув в сторону Финна, добавляю: – Ты. За мной.
Он качает головой:
– Ой, да ладно.
Я со стоном провожу рукой по его груди. Бог мой, он такой классный – такой твердый и упругий, его грудная клетка так напрягается под моими ладонями… и я теперь хочу его.
Четверги у Фреда – это женские дни, поэтому в эти дни здесь играет музыка для танцев, женщины ведь любят танцевать. Так ведь? Мне нравится Пьяная Я. У Пьяной Меня нет никаких проблем, а Трезвая Харлоу, может быть, слишком гордая для того, чтобы унижаться и умолять о чем-то. Но влейте в нее немного алкоголя, и что? Представление начинается.
– Пожалуйста, – шепчу я, вставая на цыпочки, чтобы поцеловать его в шею. – Пожалуйста-пожалуйста, и голенькая Харлоу сверху?
– Она всегда такая? – спрашивает Финн моих подруг, не сводя с меня глаз. Он смотрит на мои губы, смотрит так, будто готов закинуть меня на плечо и отнести немедленно в дом к Оливеру.
– Почти со всеми долбаными парнями, кого знает, – лжет Лола. – Знаешь, как утомительно вытаскивать ее потом из убогих номеров мотеля «Тигуана»?
Брови Финна сходятся на переносице. Я провожу ногтями по его груди, как он любит, и чувствую, что он вздрагивает под моими руками. Он смотрит на танцпол.
– Тогда, я уверен, тут полно других ребят, которые с удовольствием с тобой потанцуют.
Я смотрю на него, надеясь, что мое разочарование не очень заметно на лице:
– Уверена, что так и есть.
Я киваю Миа, и она выталкивает Анселя из кабинки. Мы втроем идем на почти пустой танцпол, где вопреки предположению Финна всего человек шесть танцующих: пожилая пара, танцующая медленный танец под быструю музыку, и стайка девушек, у которых, по моему мнению, надо бы спросить удостоверения личности, чтобы убедиться, что им есть двадцать один год.
Мне нравится в этом баре все: и потертые бархатные сиденья, и дурацкие светильники, и крепкие напитки. Но больше всего я люблю музыку. Когда мы выходим на танцпол, диджей, который, оказывается, один из внуков Фреда, о которых он не подозревал, двадцатиоднолетний Кайл, включает рок-балладу, кивая мне.
Мне не нужен никто, чтобы танцевать. Мне просто нужно двигаться.
Я вскидываю руки в воздух, начинаю покачиваться в такт музыке и закрываю глаза. Я чертовски люблю эту песню, люблю, как пульсируют басы, люблю грубый сексуальный текст. Ансель и Миа пытаются танцевать вместе со мной, но, видимо, понимают, что я не расстроюсь, если останусь одна, поэтому они прилипают друг к другу и превращаются в идеальную пару, состоящую из двигающихся бедер, машущих рук и улыбок.
Боже, как они прекрасно смотрятся вместе. Конечно, Миа – великолепная танцовщица, она для этого родилась, но Ансель?.. Он двигается так, словно ему принадлежит каждая клеточка ее тела. Я так счастлива и так несчастна. Вообще, я не несчастный человек. Моя жизнь всегда была легкой, безумной, полной приключений. Почему же я чувствую себя так, словно мои легкие медленно наполняются холодной водой?
Теплые руки скользят по моим бедрам, по моему животу, прижимая меня к широкому, крепкому телу.
– Привет, – тихо произносит Финн.
Как будто он выдернул пробку – холод быстро покидает мое тело, и теперь я не чувствую ничего, кроме жара, который исходит от Финна. Он прижимается ко мне, чуть покачиваясь в такт музыке. Отдавшись его рукам, я танцую с ним, позволяя ему вести. И чувствую нарастающее желание трахаться. Совокупляться. Чтобы он был внутри.
– Ты меня с ума сводишь, когда танцуешь вот так. – Он наклоняется, проводит губами по мочке моего уха. – Черт, ты такая красивая.
Я встаю на цыпочки, чтобы дотянуться до его уха губами, и слышу, как мой голос прерывается на первом слове, когда я произношу:
– Отвези меня домой.
К СЧАСТЬЮ, Финн трезвый и может вести мою машину. Я показываю ему дорогу ко мне домой, но кроме этого мы просто смотрим на пейзаж и не разговариваем по-настоящему. Я рада, что он не говорит. Это отвлекало бы меня от ощущения его руки на моем бедре, руки, которая почти прижата к моей ягодице, от его пальцев, которые касаются самой нежной, самой интимной части моей ноги. Он как будто бросил якорь, чтобы я никуда не делась.
– Ты в порядке, Рыжик?
Мне нравится, когда он так меня называет: это как будто какая-то часть меня принадлежит только ему.
Я киваю, выдавливаю из себя:
– Финн, я просто…
– Просто кризис первой четверти жизни? – говорит он, улыбаясь. Это не насмешливая улыбка, и я решаю не возражать. Видимо, я все-таки не ошибаюсь: мне действительно отчаянно нужно отвлечься.
– Ага.
– Я не хотел, чтобы это прозвучало так. – Он убирает свою руку, чтобы вытереть лицо, и этого времени достаточно, чтобы мою кожу обдало холодом в тех местах, где только что были его пальцы. Но вот они возвращаются обратно, и я снова могу дышать. – Не хотел, чтобы это звучало… снисходительно. Я помню это чувство, оно сильно мучило меня в мои двадцать с небольшим, когда кажется, что ничто больше не имеет значения.
Я киваю молча, опасаясь, что голос может выдать мои эмоции, если я попытаюсь говорить.
– Как раз в то время папа и Колт отправили меня в велосипедный тур.
– Ты рад, что поехал?
Он кивает, но больше ничего не говорит, и я показываю ему, что надо повернуть направо, вниз по Идз-авеню. Мы заезжаем на стоянку перед моим домом, и он выключает зажигание.
– Ага, – отвечает он, глядя на меня и отдавая ключи от машины. – Я рад, но жизнь – сложная штука. Просто, когда оглядываешься назад, все выглядит по-другому.
Он идет за мной к лифту в холле моего дома, приподняв брови, но молча. Руки он сунул глубоко в карманы джинсов, кепка низко надвинута на глаза.
– Насколько ты пьяна?
Я пожимаю плечами:
– Довольно пьяна.
Могу поспорить, ему не нравится этот ответ, но он снова ничего не говорит и просто заходит за мной в лифт, глядя, как я нажимаю кнопку четвертого этажа.
– То, что мы приехали ко мне домой, ничего не значит, – предупреждаю я. – Мы с тем же успехом могли поехать снова к Оливеру, просто сюда было ближе.
