Книга Дерзкие забавы, страница 3. Автор книги Кристина Лорен

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Дерзкие забавы»

Cтраница 3

– Я знаю, что у них не будет «Севентин» и «Космо», но все же тебе тоже стоит зайти и проверить, – говорит он. – Магазинчик неплохо выглядит.

Я подношу стаканчик с кофе к носу и вдыхаю аромат. Черный, без всяких добавок кофе. Идеально.

– Разумеется, я приду. Мне нравятся Оливер и Ансель.

Он вытирает губы ладонью, слегка улыбаясь.

– Итак, ты злишься из-за такси.

– Я не злюсь. Это не размолвка влюбленных, и мы с тобой не ссорились. У меня просто выдалось не самое лучшее утро.

Прищурившись, он оглядывает меня с ног до головы. Он чертовски наблюдателен, и я вспыхиваю, когда замечаю на его лице понимающую улыбку: он вычислил, что я не ночевала дома.

– Волосы твои – это чистое безумие. Но что интересно, ты выглядишь слегка напряженной. Как будто ты не получила того, что тебе было нужно.

– Выкуси.

Финн подходит ближе, склоняет голову набок с раздражающей улыбкой:

– Скажи «пожалуйста», и я выкушу.

Со смехом я отталкиваю его, уперевшись ладонью в эту очень красивую, очень твердую грудь:

– Убирайся.

– Потому что теперь ты этого хочешь?

– Потому что тебе нужно в душ.

– Слушай, – говорит он, посмеиваясь. – Я не стану тебя преследовать, если ты будешь бегать от меня, но нам придется видеться время от времени. Давай попробуем вести себя как взрослые.

Он поворачивается, не дожидаясь моего ответа, и я слышу, как щелкает его брелок, когда он открывает двери машины. Я изображаю дерзкое выражение на лице и показываю средний палец его удаляющейся спине. А потом замираю, потому что сердце у меня выпрыгивает из груди от резкого прилива адреналина.

Финн забирается в тот же самый вишнево-красный грузовичок, который стоял на парковке перед его домом. Только сейчас он покрыт дорожной пылью и грязью, прилипшей к нему за мили и мили дороги.

И у меня рождается вопрос: если он приехал всего на неделю, то зачем он тащил грузовик сюда аж из самого Ванкувера?

У меня не остается времени обдумать это, потому что телефон в моем кармане вибрирует – мама прислала сообщение, и я достаю его и вижу на экране слова: «Не могла бы ты приехать домой прямо сейчас? Пожалуйста!»


Я ВСЕГДА все исправляю.

Когда мне было четыре и я разбила мамины любимые бусы, примеряя их, я провела три часа в своем домике на дереве, пытаясь их склеить. Преуспела я исключительно в склеивании собственных пальцев между собой. В старших классах, когда Миа попала под грузовик и ее почти парализовало, я сидела у ее постели каждый день все лето, которое она провела с ног до головы в гипсе. Я знала, что если буду сидеть там достаточно долго, то ей что-нибудь наконец понадобится, и тогда я буду готова ей помочь. Я приносила ей диски и дурацкие журналы для подростков, красила ей ногти и протаскивала к ней в комнату очень странные вещи: холодильник для вина, ее бойфренда, Люка, ее кота – только чтобы она улыбнулась. Когда отец Лолы уехал в Афганистан, а потом вернулся оттуда совсем другим, подавленным, а Лолина мама бросила обоих на произвол судьбы, я приносила продукты и еду – все, чтобы хоть как-то облегчить им существование. И когда Ансель оказался достаточно разумным, чтобы попытаться исправить все в их отношениях с Миа, я тоже приложила к этому руку. Если моим друзьям что-то нужно, я это делаю. Если кто-то, кого я люблю, не может решить проблему, то ее решаю я. Не знаю, хорошо это или плохо, но я так живу.

Поэтому я тут же еду домой и сажусь рядом со своей младшей сестрой напротив родителей в нашей светлой, просторной, счастливой семейной гостиной – комнате, которая сейчас, в данный момент, похожа на могилу, – и немедленно включаю сигнал тревоги. В обычные дни наша семья очень шумная, а сейчас в доме непривычно тихо. И я чувствую, что нужно сказать «привет» шепотом. Занавески раздвинуты, но густой туман, который идет со стороны моря, делает помещение мрачным и темным.

Семья для меня всегда была и есть центром моей вселенной. Мама была актрисой, когда они поженились с папой, а папина карьера не особо ладилась, пока я не поступила в старшую школу. Поэтому, когда я была маленькой, мы с папой часто кочевали с мамой с одних съемок на другие, пока не родилась моя сестра, Беллами. Она младше меня на шесть лет, и большую часть времени мы проводили втроем.

Папа очень эмоциональный и отзывчивый, заботливый, он воплощение энергии и страсти. Мама – прекрасная, спокойная движущая сила нашего семейства, она ведет хозяйство, подмигивая из-за широкой спины отца. Но в данный момент она сидит рядом с ним, он сжимает ее ладонь обеими руками, и я вижу, сидя напротив них, с другой стороны кофейного столика, что у нее на лбу выступил пот.

В голове проносится мысль, что они собираются сказать нам, что продают дом (я выставлю пикет на подъездной дорожке и буду стоять там, пока они не передумают!). Потом – что они переезжают в Лос-Анджелес (я буду вне себя). Потом – что у них какие-то проблемы и они должны пожить какое-то время врозь (этого я даже представить себе не могу!).

– Что случилось? – медленно спрашиваю я.

Мама закрывает глаза, делает глубокий вдох, а затем смотрит прямо на нас и говорит:

– У меня рак груди.

Все слова после этих четырех звучат как-то нечетко и размыто. Но я все же понимаю достаточно, чтобы уяснить: у мамы опухоль примерно три сантиметра в груди, раковые клетки также обнаружили у нее в нескольких лимфатических узлах. Папа нашел опухоль, когда они принимали душ однажды утром. Я испытываю слишком большое облегчение от факта, что он ее нашел, чтобы смутиться при этой информации. И она не хотела говорить нам, пока не разузнала все как следует. Она дала согласие на мастэктомию и последующую химиотерапию, и операция будет в понедельник, то есть через три дня.

Все происходит слишком быстро. Но для такого «спасателя», как я, недостаточно быстро. Я могу засыпать их вопросами, как будто читаю по книге: а вы заручились мнением еще одного врача? сколько времени уйдет на восстановление после операции? как быстро после этого ты сможешь начать химию? какие лекарства тебе будут давать?..

Но я слишком ошеломлена, чтобы понять, будет ли уместно отреагировать на эту новость подобным дождем вопросов.

Когда папа упоминает о том, как он нашел шишку, Беллами взрывается смехом, но тут же срывается в истерические рыдания. Мама говорит как автомат – я вижу такое впервые в жизни! – сообщая детали того, что сказал врач. Папа хранит непривычное молчание.

Какую реакцию можно назвать правильной, когда ты вдруг понимаешь, что центр твоей вселенной смертен?

Мама заканчивает разговор, заявляя, что рассказала нам все, что знает. И что она обещает быть сильной. И что она в полном порядке. А сейчас она хотела бы прилечь и немного побыть одна. Я же едва могу дышать, а взглянув на лицо отца, понимаю, что ему сейчас еще хуже – гораздо хуже.

Мы с Беллами сидим и смотрим «Улики» почти без звука. Она свернулась калачиком у меня на коленях, а папа исчезает в коридорчике, ведущем в их спальню. На своем телефоне я читаю один за другим сайты с информацией о третьей стадии рака груди, и каждый новый кусочек информации мысленно взвешиваю на весах с шансами моей мамы на выживание. Идут титры, а затем экран становится пустым – и только тогда я понимаю, что фильм закончился.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация