Я принимаю несколько решений в последующие двадцать секунд.
Первое: мне нужна другая работа.
Шанс, что мне предложат работу на полную ставку в NBC с января, когда заканчивается срок моей стажировки, есть, но минимальный, а разговор с Финном о моей сегодняшней ситуации заставил меня понять, что я просто бегаю по кругу в колесе. Я совершенно бесполезная и не могу уважать себя, потому что ни одна уважающая себя женщина в двадцать первом веке не будет работать двенадцать часов в неделю, если у нее нет еще другой работы.
Второе: я не могу трахаться с Финном, но и проводить каждую свободную секунду в доме родителей тоже не могу. Болезнь делает человека жалким, и это очень интимная вещь. Мама не хочет, чтобы мы заботились о ней, а если все-таки ей нужна чья-то забота, то это забота папы. Пришло время обрезать пуповину.
Третье, и возможно, самое главное: я должна придумать, что буду готовить на ужин теперь, после того как я испачкала своим планом А всю кухню.
Встав на карачки, я выскребаю остатки соуса из швов между плитками, и тут мой телефон на столе пиликает, сообщая, что пришло сообщение с незнакомого мне номера:
Не хочешь выпить пару пива?
Я прищуриваюсь, смотрю на экран в сгущающихся сумерках и печатаю в ответ:
– Кто это?
– Парень, о котором ты только что фантазировала.
– Полковник Сандерс?!
Следует немедленный ответ:
– Попробуй еще раз.
Я, хихикая, печатаю:
– Этан?
Нажимаю «отправить» и тут же печатаю вслед:
– Нет! Джейк! Прости!
Ответ Финна приходит примерно минуту спустя:
– Смешно.
Мы с Финном обменялись номерами в Вегасе около трех месяцев назад, и я чувствую странное сожаление, что мы никогда раньше не использовали их.
– Мы пойдем в бар для дровосеков? – спрашиваю я.
– Думаю, ты хотела сказать: для рыбаков.
– Как бы то ни было, я впечатлена, что ты умеешь писать! – отвечаю я.
Осмотрев себя и свой прикид, я сначала вздрагиваю, а потом решаю: к черту.
– И что прекрасно, я как раз одета как ты.
– Я заеду через двадцать минут.
Я бегу наверх, целую родителей на прощание и выскакиваю из дома, прыгаю в машину и очень надеюсь, что успею домой раньше Финна. Почему-то мне не хочется, чтобы он знал, что я была не дома. Может быть, потому, что, к моему изумлению, Финн Робертс сейчас мне как нельзя более кстати. Я чувствую себя лучше, даже просто находясь с ним рядом, и в очень большой степени это из-за того, что он не спрашивает меня все время: «Как ты? Как мама? Держитесь!»
Она боец.
Она такая красивая.
Такая молодая.
Не представляю, каково тебе сейчас.
Странно, что Финн как раз единственный, кто, наверное, может действительно представить, каково нам сейчас, и для меня большое облегчение, что он не упоминает об этом, когда я рядом с ним.
Я добираюсь домой рекордно быстро: отсутствие пробок играет мне на руку. У меня даже есть шанс переодеться, но я не заморачиваюсь: раз мы больше не трахаемся, можно не прихорашиваться.
Он такой джентльмен, что пишет мне сообщение с парковки, что приехал, и я нахожу его грузовик и запрыгиваю внутрь.
– Я забыл, как ехать к Фреду, – произносит он вместо приветствия.
– Привет, – пристегнувшись, говорю я. – Поверни направо на проспект и потом налево на Драйпер.
– Ага. – Он выезжает с парковки и следует моим указаниям. – Думаю, там я уже вспомню.
– Особенно если учесть, что бар находится на Драйпер, – замечаю я с ехидной улыбочкой.
Но он не улыбается в ответ. Финн вообще погружен в свои мысли. Он включил радио, на волне NPR, поэтому вместо беседы мы слушаем повтор интервью Терри Гросса с Хоакин Феникс. Он барабанит пальцами по рулю, когда мы стоим на красный, смотрит в свое окно, отвернувшись от меня.
– Эти отношения без секса так стимулируют! Я суперрада, что мы все еще можем так классно общаться. – Я наклоняюсь вперед, чтобы заглянуть ему в лицо, но не вижу даже тени улыбки.
– Я просто хотел немного прогуляться, – бормочет он загадочно.
Оливер живет в квартале от пляжа, Финн мог легко прогуляться или сделать еще кучу разных вещей, вместо того чтобы приглашать меня к Фреду, где мы были всего несколько дней назад. Он паркуется перед баром и подходит к моей двери, как всегда машет рукой, чтобы я шла вперед. Мистер Фурли окликает меня, когда входим, одновременно приказывая Кайлу выгнать каких-то «крысозадых юнцов из кабинки Харлоу».
– Как они вообще посмели? – шутливо шиплю я ему.
– Нынешние дети, – объясняет он, протирая стойку. – Бунтарские маленькие задницы. Как Мэделин?
– Она держится. – Я перегибаюсь через стойку и целую его щетинистую щеку, а потом сползаю, ухватив две бутылки пива, которые он дает мне. И изображаю для него Богарта: «Пасиб, шо-о-олнышко».
Вручив одну бутылку Финну, я делаю ему знак идти за мной в наш угол, там стряхиваю со стола несколько ореховых скорлупок и сажусь за столик.
– Ты точно можешь крутить им как хочешь? – сомневается Финн, протискиваясь вслед за мной и оглядываясь на мистера Фурли, стоящего за стойкой.
– Да, он самый лучший.
Я делаю большой глоток пива и смотрю, как Финн делает то же самое. Боже, как я люблю эту шею. Загорелая, мощная, и эта темная щетина, пока еще только пробивающаяся и темнеющая на его щеках и вниз, к подбородку… Я прочищаю горло. Никакого секса.
– Так что случилось?
Финн пожимает плечами и утыкается взглядом в ближайший к нам телевизор, по которому показывают игру «Падрес».
Поначалу молчание вполне комфортно: у меня есть мое пиво, у него есть его. У него есть «Падрес», у меня – парочка восхитительных пожилых придурков, лихо отплясывающих на танцполе. Но когда старички уходят за свой столик, я чувствую, как молчание начинает давить. Не думаю, что Финн позвал меня сюда, чтобы сидеть и смотреть бейсбол в одиночестве.
– Итак, Оливер сегодня работает допоздна? – Он, кажется, даже не слышит меня. – Не хочешь, чтобы я заказала нам чего-нибудь поесть? Я умираю с голоду.
И снова он совершенно не реагирует, полностью погрузившись в свои мысли. Музыка довольно громкая, но ведь и я не шепчу. Да ладно, я никогда не шепчу!
– Я думаю пойти к пульту и посмотреть, не хочет ли Кайли немного подурачиться на танцполе со мной.
Ничего.
– Может быть, трахну его на барной стойке. Или, может быть, немного развлечемся в задней комнате. – Я наклоняюсь к нему. Разумеется, задняя комната – это эвфемизм.
