Его характерная улыбка никуда не девалась. Леви всегда был улыбчивым братом, шутником, и он не разочаровывает меня и на это раз: «Колт идет следом за мной, но мы с тобой можем ускользнуть и покрасить друг другу ноготочки, если тебе это нужно».
– Пошел ты. – Я смеюсь и бросаю ему шапку обратно.
Появляется Колтон с огромным бумажным пакетом с ланчем в одной руке и яблоком в другой.
– Вы только посмотрите, кто здесь! – произносит он и обнимает меня с той же силой, что и Леви. И все как всегда: мальчики Робертс на лодке готовятся начать новый день. Только день сегодня начнется не как всегда.
– Итак, – начинаю я, снимая свою бейсболку и потирая лоб. – Я думаю, нам нужно остаться сегодня в доках.
Колтон на мгновение замирает: Почему?
Я осматриваю доки, но все еще не вижу нигде отца, который должен бы идти к лодке:
– А папа все еще дома?
– Наверное, попозже придет, – отвечает Колтон. – Как только узнает, что ты здесь.
– Что происходит, Финн? – спрашивает Леви. – Мы не будем сегодня забрасывать сети?
Я решаю собраться с духом и все им рассказать – уже не важно, в присутствии или в отсутствие отца. Надев бейсболку обратно и посмотрев на братьев по очереди, я говорю:
– Кажется, я изменил свое мнение.
Леви делает шаг ближе:
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что думаю: мы должны согласиться. – Я оглядываю Леви с ног до головы и начинаю смеяться, такая надежда написана у него на лице. – На шоу.
Мои оба брата издают восторженный вопль и сначала дают пять друг другу, а потом снова накидываются на меня с объятиями.
– Черт, да! – вопит Колтон, и его голос эхом разносится над водой. – О, это отлично, Финн! Я просто в долбаном восторге!
– А ты представляешь, что скажут люди? – спрашивает Леви, и по его улыбке не скажешь, что его это вообще волнует. – Они же забросают нас дерьмом!
– О да! Ну что же, пусть поливают нас дерьмом сколько угодно, – говорю я. – Ты сможешь помахать им ручкой с воды, потому что наш мотор работает.
– Я пошлю им долбаный воздушный поцелуй, причем на мне не будет ничего, кроме выписки с банковского счета, – добавляет Колтон.
Леви смеется:
– Не сомневаюсь, что ты так и сделаешь».
В этот момент, когда я смотрю на них, я вижу, как они отличаются от тех Леви и Колтона, которых я оставил, уезжая к Оливеру. Все было очень плохо. Возможно, я даже не понимал, насколько плохо, вплоть до вот этого момента, когда уже могу судить об этом по переменам, которые в них произошли. Они улыбаются, они счастливы, юны, полны надежды впервые за многие годы. Счастье нельзя купить за деньги, но счастье гораздо проще найти и испытать, если тебе не нужно беспокоиться о том, что ты будешь есть в следующий раз.
– Ну все. – Говорю я им, снимаю с гвоздика у двери планшет и листаю ежедневник. – Мне нужно все обдумать, чтобы, когда мы им позвоним, я мог сказать, что именно нужно починить.
Леви идет следом за мной в рубку:
– Ну расскажи же нам про Калифорнию.
– Что на самом деле означает – расскажи нам о телочках, – переводит Колтон.
– Держи себя в руках, Колт, – упрекаю я его.
Колтон смотрит на меня с таким комичным выражением невинности какого я от роду не видел.
– Все было хорошо. Классно было повидать Оливера и Анселя. Увидеть новый магазин. – Я делаю пометки в картах, добавляю сегодняшнюю дату и начинаю составлять список работ, которые нужно провести в полную очередь.
– И я видел Харлоу, – говорю я и тут же об этом жалею.
– Харлоу! – повторяет Леви с ликованием в голосе. – Ту самую Харлоу в плаще на голое тело?
Разумеется, Леви это помнит, потому что у кармы весьма специфическое чувство юмора. Леви посчастливилось подъехать к моему дому именно в тот момент, когда Харлоу садилась в такси. И он совершенно точно получал огромное удовольствие, когда делился этой информацией с остальными членами семьи.
Я смотрю на него поверх планшета:
– Да, та самая Харлоу.
– Ну, черт подери, сынок. Я бы тоже не отвечал на телефонные звонки на твоем месте!
– Кстати, насчет этого… – начинаю я.
Но Леви уже качает головой:
– Мы большие мальчики, Финн. И мы в состоянии продержаться одни какое-то время. А ты заслужил передышку, мужик.
– Точно, – отзывается Колтон.
– О’кей, ладно, – соглашаюсь я, слегка ошарашенно и не очень понимая, что ответить. – Нам нужно разобрать двигатель перед тем, как сделать решающий звонок, так что давайте за дело.
КАК БУДТО Я и не уезжал никуда. Я работаю от рассвета до заката, делая перерыв только на звонки продюсерам вместе с братьями и отцом во время обеда, чтобы сказать им наконец, что мы согласны. И это так чертовски классно – изматывать себя и работать до тех пор, пока едва стоишь на ногах, слишком усталый для того, чтобы беспокоиться или даже думать.
Но в полночь эта ясность ума идет ко всем чертям. Я просыпаюсь от сна, который слишком реален: в нем была Харлоу, сидящая на мне, смеющаяся над моей какой-то фразой. Ее обнаженная кожа слегка сияет в лучах лунного света, и когда я, пробудившись, не вижу ее, острая боль, как от кинжала, пронзает меня изнутри.
Проще лежать в постели, уставясь в потолок, чем рискнуть и снова уснуть, ведь мне снова может присниться она.
Я не знаю, что окончательно сделало наши отношения невозможными: то, что Харлоу у меня за спиной вела переговоры с Сальваторе Марином, или то, что я сегодня согласился на шоу. Но как бы то ни было, я должен смириться с тем, что у нас с ней нет будущего.
Что бы я ни думал, теперь я понимаю, что никогда не любил никого раньше, и теперь я начинаю понимать, что понятия не имею, как мне все это пережить. Я с ужасом думаю, что эта сосущая пустота у меня под ребрами никогда не исчезнет, как будто я оставил какой-то жизненно важный орган там, в Калифорнии.
ПРОХОДИТ ЧЕТЫРЕ ДНЯ с тех пор, как я видел ее, и каждый, кто скажет, что время лечит, может отправиться в задницу. Я почти не сплю, почти не ем и работаю до изнеможения.
Я связался с Сальваторе и выставил нашу маленькую шхуну на продажу, поэтому мы можем сосредоточиться на двух оставшихся больших лодках. Организаторы шоу пришлют команду механиков через неделю или около того, но я не могу сидеть спокойно и не пытаться справиться с какими-то проблемами самостоятельно. Каждое утро я прихожу в доки первым и ухожу последним. К среде мы разбираем двигатель и наконец понимаем, что проблема слишком серьезная, чтобы мы могли решить ее своими силами.
Колтон проводит всю вторую половину дня на телефоне, планируя с продюсерами ремонт, а я помогаю Леви проверять обшивку. Папа занимается сетями и комментирует каждую дырочку, когда я слышу знакомый голос: «Позвольте взойти на борт, Капитан Придурок».
