– Доброе утро, Тюльпанчик, – бормочет мама сонно.
– Доброе утро, Пантин.
Она хихикает и утыкается лицом в подушку:
– Вы никогда не позволите мне забыть об этом!
– Никогда.
– Но рекламщики оплатили…
– Камеру, которой папа снял «Клетку», – подхватываю я, – что привело его на «Юниверсал» с «Уиллоу Раш», за который он и получил «Оскара». Я знаю. Я просто издеваюсь.
Но вообще-то есть нюанс, ведь именно благодаря маминой работе появились деньги на папину работу, которая помогла нашей семье подняться, и никто в данном случае не изображал из себя гордого, хотя папа один из самых гордых людей среди всех, кого я знаю. Мама родом из богатой семьи из Пасадены, а папу растила бедная мать-одиночка из Испании. Его никогда не тревожил тот факт, что его собственная карьера пошла в гору благодаря деньгам и связям Мэделин Вега. Однажды он уговорил любовь всей жизни выйти за него замуж, и только три вещи имели значение для моего отца: то, что моя мама взяла его фамилию, то, что он может сделать ее счастливой, и то, что они оба должны делать все возможное, чтобы сохранить свою любовь на всю жизнь.
– Почему парни такие дураки? – спрашиваю я.
Она смеется:
– Я уж думала, что никогда не услышу, что ты расстроена из-за парня. Даже переживала.
– Переживала, что мне больше нравятся девушки?
– Нет. – Она смеется громче. – В этом не было бы ничего плохого. Я переживала, что ты была слишком хладнокровной пожирательницей мужчин.
– Просто такого, как папа, трудно найти, – объясняю я, утыкаясь лицом ей в волосы. Через запах ее шампуня и крема для лица пробивается ее собственный запах – и он немного другой… не неприятный, но… другой. Химиотерапия и другие вещи сейчас хозяйничают в ее теле. Нельзя сказать, что я думаю об этом безостановочно, каждую минуту, но в этот момент на меня как будто физически обрушивается понимание, что моя мама больна и что весь мой мир изменился, стал не таким, как два месяца назад. И это делает мою тоску по Финну и тому чувству защищенности, которое он мне давал, очень острой, словно вспышка, и у меня перехватывает дыхание. – Было трудно воспринимать кого-либо всерьез до сих пор.
– До Финна, ты хочешь сказать?
– Да.
Она поворачивается ко мне лицом:
– Что случилось?
Я рассказываю ей в общих чертах о нашем сексе, о моей потребности отвлечься и о том, что он увлек меня слишком сильно. Рассказываю о своих настоящих чувствах и о том, что я люблю его. Она уже знает о потенциальных договоренностях с Сальваторе, но не знает, судя по всему, чем все закончилось.
– Милая, – она кладет теплую ладонь мне на щеку, – у тебя золотое сердце. Но с партнером надо обсуждать все с самого начала. Я снималась в рекламе, чтобы помочь папе, но решение об этом мы принимали вместе.
– Я понимаю, что Финн расстроился, что я не посвятила его, – говорю я. – Но не понимаю, почему он не может просто сделать шаг назад и убедиться, что это хороший план! Ну или хотя бы обсудить его со мной! Ведь мы же с Сэлом не составляли договор – он просто заинтересовался. А Финн полез в бутылку.
– Как ты думаешь, что бы сделал папа, если бы я пришла домой со съемок рекламы «Пантин» и дала бы ему чек, сказав: «Купи себе камеру, малыш»?
Я зарываюсь лицом в подушку и издаю стон:
– Ч-ч-черт.
– Что это мы тут чертыхаемся? – спрашивает с порога папа, отхлебывая кофе из кружки.
– Твоя дочь учится правилам партнерских отношений, – объясняет мама.
Он фыркает:
– Наконец-то.
– И долго вы вдвоем будете надо мной издеваться? – спрашиваю я, выбираясь из постели в притворном гневе. – Я вообще-то очень занята, у меня куча очень важных дел.
– Ты работаешь сегодня? – кричит папа мне вслед, когда я бегу вниз по лестнице, и по его тону я понимаю, что он так не думает.
Я останавливаюсь на третьей ступеньке, бросаю на папу сердитый взгляд, который он все равно не может видеть.
– Нет! – ору я в ответ.
– Позвони Финну! – доносится сверху папин голос. – Он мне нравится!
ПРОБЛЕМА ЗАКЛЮЧАЕТСЯ В ТОМ, что я не хочу звонить Финну. Я хочу поехать в Канаду, врезать ему ногой по яйцам, а затем уехать домой. Он ведет себя как большой ребенок – взял и уехал из города, показав всем задницу. Меня так и подмывает отправить ему посылку с пластмассовым палтусом, копией последнего фильма Сальваторе на диске, и упаковкой тампонов.
Я официально увольняюсь с NBС и клянусь: никто даже не замечает, что я ухожу. И если даже и замечает, то думает: избалованная голливудская девчонка не справилась с должностью девочки, подающей кофе. Сальваторе выделяет для меня кабинет в своем здании «Дель Мар», и когда я обещаю ему подавать кофе лучше всех, кто делал это до сих пор, он смеется и говорит, что это, конечно, прекрасно, но мне придется бывать с ним в Лос-Анджелесе минимум раза три в неделю, так что пусть лучше кто-нибудь другой займется кофе вместо меня.
Эта новость ошарашивает меня, взрываясь, словно хлопушка с блестками и конфетти у меня перед глазами: он не только дал мне работу – он сделал меня своим личным ассистентом. Я превратилась из подавальщицы кофе на NBC в правую руку одного из крупнейших продюсеров Голливуда. А папа даже бровью не ведет, когда я сообщаю ему эту новость.
– Я всегда знал, что это всего лишь вопрос времени, – говорит он и одаривает меня улыбкой, от которой я начинаю чувствовать себя самой яркой, самой прекрасной звездой во Вселенной.
Но даже несмотря на эти огромные изменения, несмотря на то, что неделя заполнена звонками, контрактами и покупкой офисного оборудования, целая неделя без Финна – это странно. Сотни раз я чуть было не звоню ему, чтобы просто рассказать о том, что я делала весь день, или поделиться своими восторгами по поводу работы с Сэлом. Но как только я вытаскиваю телефон из сумочки и вижу, что ни сообщений, ни звонков, ни писем от него нет, я старательно борюсь с желанием снова впустить его в свою жизнь.
Сальваторе вспоминает о нем за ланчем, спустя примерно неделю после бегства Финна из города.
– Твой парень вполне…
Я наставляю на него вилку:
– Финн не мой парень.
Сэл поднимает руки, словно сдаваясь:
– Ладно, ладно, твой друг Финн – так лучше? – молодец. Он волновался, что ремонт его лодки может оказаться дороже, чем выгода от ее использования, и сказал, что не сможет работать с нами в этот раз, но что он может предложить нам несколько отличных альтернативных вариантов в этом районе и согласен стать нашим главным консультантом на фильме.
– О? – Я теряю дар речи, но у меня бешено стучит пульс в ушах, потому что я то ли в восторге, что Финн все-таки участвует в деле и что он проявил инициативу и позвонил Сальваторе, то ли в ужасе от перспективы совершенно потерять самообладание при неминуемой встрече с ним в какой-то момент.
