И тут обрюзгший заметил, что один из его сопровождающих встал и призывно машет ему рукой.
– Минуточку, – сказал он, наконец проглотив измочаленный металлокерамикой кусок мяса.
Оставшийся за столом парень старательно прятал взгляд от братьев.
– Я же говорил, они тебя узнали! – радостно воскликнул Андрей. – Кажется, наступил час расплаты.
– Погоди с выводами. Может, они хотят убрать своего придурка и устроить маленькую заварушку, – предположил Комбат.
– Типун тебе на язык. Веселенькое будет прощание со столицей, ничего не скажешь.
Вопреки предположениям, обрюзгший вернулся очень быстро и заговорил, обращаясь почему-то к старшему брату;
– Извините, Борис Иванович, ошибочка вышла. Но ребята все быстро исправят, завтра же переведут деньги в “Золотой дукат”.
Комбат взглянул на столик, где сидели “афганцы”. Он был пуст. Исчезли ребята, как только закрыли вопрос. Да если бы и остались, разве сказали бы они правду. А Комбату так хотелось получить ответ: почему, узнав его, ребята немедленно вернули деньги? Может, испугались, зная, что его поддерживают многие бывшие десантники, или в них заговорило чувство дружбы, чести, взаимопомощи, без которых нельзя было прошагать ту войну?
Глава 9
Яша был сильно обижен и не скрывал это. Он коротко отвечал на вопросы Коровина, а остальное время был нем как рыба и зло расталкивал людей, оказавшихся у него на дороге, то есть делал то, что может позволить себе наемный рабочий, сердясь на работодателя. Григорий Адамович мигом сообразил, чем вызвано такое поведение. Ведь он намекнул Яше, что переговоры с Драчом сорвались, а сам радуется, шутит. Конечно, Яша подумал, что Коровин ему лжет. Благополучно решил все проблемы, но хочет зажать обещанные помощнику тысячу баксов в месяц. Тут бы любой был вне себя от ярости.
В самолете Коровин выпил пару рюмок коньяка и неожиданно разоткровенничался.
– Все, Яша, завязываю с беспорядочными связями, покупаю дюжину семейных трусов и женюсь.
– На этой горничной, что ли, Наташе? – проявил необычайную догадливость Яша.
– Да. А разве плох мой выбор?
– Выбор хороший. Девчонка она классная, лицо, фигурка – закачаешься. А как же золото, Григорий Адамович?
– Золото? Паршивое оно, низкой пробы, не окупит даже взяток всяким-разным чиновникам. Плевать мне, Яша, на золото, жаль убивать лучшие годы на поиски сокровищ. Хочу безмятежной семейной жизни с женой-красавицей. Буду мирно торговать, иметь свой кусок хлеба с маслом и забуду навсегда про свои дурацкие фантазии.
– Хорошо на масло еще и икру намазывать, – неожиданно добавил Яша.
– Хорошо-то хорошо, только вместо икры можно годами баланду хлебать, а то и проглотить девять граммов свинца. Нет уж, лучше синица в руке, чем утка под кроватью, – закончил Коровин разговор.
Из аэропорта Григорий Адамович направился прямо в магазин. Там царило спокойствие, лишь у отдела аудио– и видеозаписей гомонила стайка подростков. Продавщицы, хорошо изучившие манеру хозяина внезапно появляться и так же неожиданно исчезать, восприняли его появление спокойно. Коровин окинул слегка посоловевшим взглядом торговый зал и двинулся через подсобки в кабинет. Там стоял двухтумбовый письменный стол, похожий на баррикаду, воздвигнутую между хозяином и возможными посетителями, огромные кресла, заставляющие человека ощущать себя беспомощным в переговорах с владельцем, сидящим за столом на удобном стуле, маленький столик с компьютером и телевизор. На окне висели шторы, сверканием золота и радужным переливом выдававшие свое ближневосточное происхождение.
Стену украшал портрет обнаженной красотки, скрывавший главную ценность кабинета – сейф. Не бог весть какая хитрость, но кабинет и магазин в целом были на сигнализации.
В сейфе лежали доллары, приготовленные Коровиным для экспедиции на Черное море. Он – уже в который раз – пересчитал деньги, словно кто-то мог незаметно пробраться в кабинет, вскрыть сейф и уйти, аккуратно расставив все по своим местам. Нет, безусловно, имелись профессионалы, способные на такие штучки, но они по мелочам не работали.
– Что ж, сокровище я нашел практически даром, бабки понадобятся, чтобы завладеть им, – подумал Григорий Адамович, закрывая сейф и тщательно устанавливая картину на прежнее место.
Но денег не взял. Дома у него был еще один сейф, вернее, металлическая коробка на замке с секретом, где лежали рубли. Коровин не помнил, сколько точно, но где-то около ста тысяч. На покорение уездной красавицы должно хватить. Раздался условный стук, и в кабинет вошел Яша с ярким полиэтиленовым пакетом в руках. Оттуда он достал батон сырокопченой колбасы, литровую банку маринованных помидоров и хлеб.
– Ну? – спросил Григорий Адамович, непонимающе глядя в опустевший пакет.
Улыбнувшись, Яша сунул руку за спину и вытащил оттуда бутылку водки, – Фокусник хренов! Кио и Коперфильд в одном недоделанном лице, – возмутился Коровин. – А если бы она разбилась?
– Все продумано до мелочей, – не обижаясь, ответил Яша. – А в случае чего сбегал бы за другой.
За другой он все равно побежал, хотя не следовало бы. Коровина – уставшего, перенервничавшего, день не евшего и пившего в самолете коньяк – развезло окончательно. Он проснулся утром в своей квартире. От вчерашнего загула остались лишь отрывочные воспоминания и дикая головная боль. Спасибо Яше, который погрузил хозяина в такси и отвез домой. На кухне изумленный Григорий Адамович увидел целую упаковку баночного пива.
– Да, тут уж одним “спасибо” не отделаешься, – подумал он о своем заботливом помощнике.
После двух банок пива ему заметно полегчало, но Коровин знал, что это временный эффект. Надо еще несколько часов помаяться, затем выпить таблетку и лечь спать. Проснувшись, он более-менее придет в норму. Григорий Адамович зашел в большую комнату, и в глаза ему бросился мини-тренажер.
– А Тоська, зараза, оказалась права. Я с ним лишь четыре дня позанимался… Кстати, надо ей сообщить, что с рубинами вышел полный облом. Ведь это ее идея, должна быть в курсе…
Коровин выпил еще банку пива, зашел в кабинет и лег на диван. Тут же он заметил валяющийся в углу бумажный ком – смятую карту затонувших на Черном море кораблей. Григорий Адамович взял ножницы и с каким-то садистским удовольствием изрезал ее на мелкие кусочки, которые выбросил в мусорное ведро. С авантюрами в его жизни покончено…
Он принял таблетку и вновь улегся, но сон не шел. Может, как часто бывает с бодуна, нахлынула депрессия или, подобно многим людям, Григорию Адамовичу было мало получить вместо одного удовольствия другое и он хотел все сразу, но ему стало до слез жалко убитого Ремезова, точнее – утраченную с его гибелью возможность добывать драгоценности. И Наташин образ, видимо из-за дальности расстояния, уже не казался таким чарующим, выглядел несколько бледновато. Он понял, чего ему недостает. Ему не хватало кровавого блеска рубинов.
