За столами было шумно, обильное угощение расставлено щедро. Шутки, песни, пляски шли нескончаемым потоком. Самсоний предложил рядом сидящему Назару выйти из избы на воздух подышать.
– Назар Яковлевич, ты знаешь моё уважение к твоей семье. Как ты смотришь на то, чтобы породниться с нами? У вас товар – у нас купец. Я говорю о вашей Марии и о нашем Григории. Так что скажешь? – начал разговор Самсон Дмитриевич.
– Хорошее дело, Самсоний Дмитриевич, мне лестно такое родство! А Григорий твой согласен на женитьбу? Чай, не юноша уже, одного отцовского слова тут мало? – с явным удовольствием поддержал его Назар. – Наша-то девка давно сохнет по Григорию. Здесь вопросов и отказу не будет. А жених ваш, не знаю, как себя поведёт. Приданое за Марьей будет хорошее, единственную дочь замуж выдаю: тряпки, какие положено, домашнюю утварь и посуду, а ещё ткаческую ремёслу отдам, ну и деньжатами не обижу.
– С сыном говорить буду. Сначала хотел с тобой об этом перетолковать. На днях зайду к вам с решением нашим. Пойдём в дом, а то по селу и так уже говорят об наших детях.
Они вернулись за свадебные столы. Но от взглядов братьев Носковых и семейства Зыковых не утаилось отсутствие за столом глав семей.
Вернувшись домой после гулянья, Самсон Дмитриевич сразу приступил к разговору с сыном.
– Григорий, не задувай лампу, поговорить надо, сядем за стол, – начал он нелёгкую тему. Женщины прислушались к его словам и незаметно удалились в другую комнату. – Сын, я думаю, что ты догадался уже, об чём речь пойдёт? Или сказывать?
– Да, тятя, я ведаю, про что ты говорить хочешь. О Марии Носковой. Но ты же знаешь, что в моём сердце только Дашутка живёт! Я, наверное, однолюб, тятя. Не выйдет тут ничего. Не хочу я несчастной Марью делать.
– А кто тебе сказал, что она будет несчастлива с тобой? Подумай, ей двадцать седьмой год уже идёт, а сватов не было! Об тебе сохнет! Какое ей счастье в такой жизни… Некрасива лицом она, да ведь не уродка же, в самом деле! Строга нравом, воспитана по-нашему в старой вере, будет тебе верной женой, хозяйкой в доме, детишек нарожает! Семья, сын, у тебя будет! Капиталец за ней хороший, тоже важный элемент. Ты её осчастливишь, Григорий!
– Не знаю я, тятя! Разве можно так, без любви? – с отчаянием выдохнул Григорий.
– Гриша, ты уже не юнец. Понимать должон, что любовь-то всякая бывает. Вот я твою мать, мою жену Матрёну Никитичну, очень уважаю. А спроси меня, люблю ли я её, дак и ответить что, не знаю! Вот оно как бывает! Ну что, Григорий, засылаем сватов через недельку? – с надеждой и волнением повернулся он к сыну.
– Тятя, прямо напором своим ты, как всегда, давишь. Очухаться не дашь! – пытался отбиться от отца Григорий.
– Пошто медлить, время и так уже много убежало. Решено. Вот и ладно. Два месяца готовиться будем, а на Покров сыграем свадьбу! – решительно заключил Самсон Дмитриевич.
* * *
Утром Самсоний за завтраком объявил о своём решении женить Григория на Носковой Марии. Женщины прослезились от долгожданной новости. Началась подготовка к свадьбе.
Григорий вроде и не дал согласия, но и не противился решению отца. Запали ему в душу слова Самсония о том, что может он сделать счастливым хотя бы одного человека. Через неделю, как положено, поехали на двух тройках сватать невесту. На одной тройке тётка Пелагея, луговская сваха, и Григорий с родителями, а на другой – братья со своими нарядными жёнками. Всё село высыпало смотреть на свадебные тройки с бубенцами. Торжественно приодетые сваты и братья Марии с почтением встречали гостей на высоком крыльце. Всё семейство Носковых не чаяло такого счастья. Посидев за столом, побалагурив, произнеся положенные восхваления жениху и невесте, выпив как следует крепкой домашней наливочки, пригласили за стол невесту.
– Что, Маша, пойдёшь ли ты замуж за Григория Самсоновича? – согласно традиции задал вопрос Назар Яковлевич, глядя на свою дочь.
– Да, тятя, я согласная. – Невеста вся пылала и от смущения не могла поднять глаза на гостей и желанного жениха.
– Ну что ж, – продолжил Назар, – совет вам да любовь! На Покров будем свадьбу играть, так тому и быть! А теперь иди, Маша, в свою комнату, мы здесь без тебя обо всём договоримся.
Долго ещё стол гудел радостными здравицами и взаимными приветствиями. Каждая из сторон нахваливала молодых. Церемонию завершила сваха тётка Пелагея:
– Ну что, сватовья, оговорите, сколь дней и у кого будет свадьба идти. Слово Самсонию Дмитриевичу Зыкову, – приступила она к самой важной части церемонии сватовства.
– Как положено, недельку погуляем! Три денька в нашем доме, в доме жениха, по денёчку в домах сыновей моих Калины Самсоновича и Анисима Самсоновича, а потом и к сватам перейдём. Так ведь, Назар Яковлевич? – обратился он к Носковым.
– Конечно, два дня будем гулять в доме невесты Марии Назаровны. Должна она попрощаться с домом своим девичьим, с родителями, братовьями.
– Славная, славная свадебка предстоит, – вступила в переговоры вновь сваха, – а что родители положат молодым в приданое? Назар Яковлевич, чем одарите свою ненаглядную единственную дочку? – вновь обратилась она к Назару.
– Не обидим свою доченьку. Даём за ней текстиля кусков десять, постельное полное, посуду и домашнюю утварь, одежды три сундука, ну и капиталец денежный в размере тысячи рублёв, да ремёслу по изготовлению холстов льняных. Мария Назаровна великая мастерица тонкие ткани и холсты изо льна ткать.
– И мы не обидим молодых, – вступил Самсоний Дмитриевич, – как положено, всё имущество моё перейдёт к Григорию Самсоновичу, как младшему сыну, с которым и будем с женой свой век доживать, да ещё с нами дочка младшая Прасковья Самсоновна, которая в силу её физического недуга проживать будет в родительском доме.
– При таких родителях, – вновь вступила сваха, – дети непременно счастливы будут. Шкалик поднимаю за молодых!
Все дружно поддержали сваху. После чего, оставшись довольными друг другом, Самсон Дмитриевич со своей семьёй откланялись в пояс будущим сватам и сели в пролётку. Лошади резво чеканили копытами, оглашая улицу звонкими переливами свадебных колокольцев, демонстрируя всему селу важность произошедшего события. Сдерживая ход, они повернули к дому Зыковых.
Григорий во всей этой церемонии, как и полагается, был почти безучастен. Внутри у него всё как-то успокоилось, душа оттаяла, будто согрелась. Он понимал, что любви у него к Марии нет, но какое-то новое, неведомое, тёплое чувство зарождалось в душе.
На Покров отыграли свадьбу, как и было оговорено на сватовстве. Похорошевшая невеста была в новых красивых нарядах. Венчались в общинной церкви. Маша всё время боялась смотреть на Григория. Она так мечтала о нём, но до последней секундочки до венчания всё боялась, что Гриша изменит своё решение о женитьбе. Молодые не виделись друг с другом с самого сватовства. Они исполнили всё, что им полагалось делать за свадебными столами. Свадьба получилась славная, шумная и сытная. Целую неделю ело и пило всё село да и гости из соседних мест.
