– Не знаю, где-то шляется, – сказал ее отец, уже сильно выпивший. – К одиннадцати придет, или уши оборву. А ты кто?
– В котором часу она ушла сегодня из дома?
– Не знаю, вернулся с ночной смены, ее уже не было… Да кто ты такой?
Мартин вышел. Разговаривать здесь дальше не имело смысла.
Окраина курортного города. Столбы, покрытые объявлениями, как чешуей. Очень темная ночь, беззвездная и безлунная. Отвратительное предчувствие, как железный обруч на шее.
И, оправдывая предчувствие, задергался в кармане телефон.
* * *
Сейчас здесь будет людно. Сбегутся родственники. Им это видеть нельзя категорически, если уж бывалых полицейских трясет и тошнит. Ребята умерли моментально, но то, что она сделала с их телами, надо прятать от человеческих глаз.
– Я велел, чтобы их не трогали, – хрипло сказал Ларри. – Пока ты не приедешь.
– Пусть их увезут немедленно. К вам или к нам, все равно.
Мартин поднырнул под желтую ленту посреди школьного коридора. Предположительно, воин-ведьма. Четыре трупа – подростки. Крупный блондин, острый на язык брюнет, еще двое – бычки, спортсмены, задиры. Они сидели в зале вместе с другими, а Мартин стоял на сцене и разглагольствовал, а Майя корчилась в последнем ряду, будто у нее болел живот…
Это место воняет ведьмой, смердит дикой, нечеловеческой и бесчеловечной силой. А следа нет. Мартин заметался; ни намека на след. Ни единой ниточки. Ведьмы не учатся своему мастерству, как рыбы не учатся плавать. Та, что еще сегодня утром была девочкой Майей, умеет не только сворачивать шеи, но и уходить от преследования.
Люди уже запрудили школьный двор. Уже полицейские едва их удерживали. Мужчины и женщины рыдали в голос. Уже кричали: «Ведьма! Это ведьма!»
Мартин выбрался через окно с противоположной от входа стороны здания. Это было малодушно, но рационально: он не желал терять времени. Все, что он может сейчас сделать, – найти ее.
* * *
На рассвете в ее номер постучали. Едва разлепив глаза, Эгле поняла, что за дверью стоит инквизитор, и сон моментально с нее слетел.
Молодой оперативник в черном плаще посмотрел сурово и сосредоточенно:
– Госпожа Эгле Север? Регистрационное свидетельство, пожалуйста. Так. Спасибо. Одевайтесь и следуйте за мной.
– Что случилось?!
– В Однице чрезвычайное положение. Извините за неудобства. Неинициированные ведьмы временно берутся под физический контроль.
– Что?!
Ошалевшая, оглушенная, она спустилась в холл со своим чемоданом. Здесь, такие же ошарашенные, стояли еще две постоялицы, одна лет шестидесяти, другая совсем юная, с мужем и маленьким сыном. Ребенок плакал и никак не мог успокоиться.
– Иди к папе, – бормотала молодая ведьма. – Я скоро вернусь. Мне надо ненадолго уехать. Я вернусь, ну что ты ревешь! Ты уже большой!
– Никогда такого не было, – сказал ее муж, пытаясь взять ребенка на руки.
– Бывало и не такое, – сказала пожилая. – Вы просто не помните. Бывало всякое.
В машине, куда посадили всех трех задержанных, Эгле узнала, что на окраине Одницы в школе зверски убиты четверо подростков. Я приношу ему несчастье, потерянно думала Эгле. Стоит мне встретиться с Мартином – как ведьмы тут же кого-то убивают… Нашел ли он девочку, которая вчера не пришла на контроль?
– У меня самолет через три часа, – сказала Эгле сопровождающему инквизитору. – Вот мой билет!
– Сожалею, у меня приказ. Пожалуйста, соблюдайте спокойствие. Это в ваших интересах – профилактика самосудов…
Едва светало. Выходили люди из ночных клубов. Черные фургоны с инквизиторскими знаками на бортах стояли на перекрестках: с номерами не только Одницы, но и Рянки, и даже Вижны.
– Ишь, забегали, – сказала пожилая ведьма. В ее голосе Эгле послышалось злорадство.
* * *
Он нашел место, где ее инициировали, – подвал маленького дома, который несколько месяцев назад был выставлен на продажу по явно завышенной, несоразмерной цене, поэтому никто не интересовался покупкой. Красная шерстяная нить на полу, от стены до стены. Огарки свечей. Ведьма, проведшая обряд, давно покинула это место. Остался только смрад: остаточная энергия реализованной инициации.
Отец Майи орал на допросе, что требует генетической экспертизы, и проклинал покойную жену за измены.
На выездах из города досматривали транспорт. Неинициированных ведьм свозили в приемные инквизиторских офисов и камеры полицейских участков. Мартин не мог не думать об Эгле, но мельком, обрывочно: не до того было.
На стене Дворца кто-то написал красной краской «Новая Инквизиция». Надпись смыли через двадцать минут.
* * *
Уроки отменили. Фотографии погибших стояли в школьном холле, перед ними горой лежали цветы. Малышей отправили домой, директриса собрала подростков в актовом зале. Ее кожа приобрела желтоватый оттенок, под глазами темнели круги:
– …Это наше общее горе. Я прошу вас, ради памяти товарищей: не общайтесь с журналистами, не поддавайтесь соблазну, помните о репутации школы! Вас начнут провоцировать, задавать идиотские вопросы, захотят выведать что-то плохое, я прошу: берегите честь! И вашу личную, и школьную, и, конечно, храните чистую память о погибших товарищах! Они были чудесными ребятами, добрыми, честными…
– Мерзавцами они были, – громко и ясно прозвучал голос, казалось бы, из ниоткуда. Директриса отпрянула; из-за ее спины, будто отлепившись от занавеса на сцене, вышла незнакомая девушка – никто не узнал ее в первый момент, хотя она проучилась с ними в одной школе несколько месяцев.
Потом они сорвались с места и кинулись к двери, отталкивая друг друга, сбивая с ног. Но дверь не поддалась, сколько ее ни толкали, ни тянули, ни пытались выломать. Ни единое окно не открывалось. Учитель информатики, присутствовавший тут же, швырнул стулом в стекло – безрезультатно.
– Отсюда никто не выйдет, пока я не разрешу, – сказала девушка со сцены. – Лучше сядьте. Или хотите поджариться?
На ее раскрытой ладони взметнулся язык пламени и моментально вырос до потолка. Опасно затрещал занавес. Директриса сползла по стене в глубоком обмороке – ей никто не поспешил на помощь.
* * *
– Ты сам напишешь рапорт или я смещу тебя приказом?
Двух действующих ведьм, пойманных во время облавы, только что увели: обе ничего не знали и не имели к убийству отношения. Теперь в подвал должны были привести третью. Ожидая ее, Великий Инквизитор шагал от стены к стене, вслед за ним в свете факелов расхаживали его тени.
– За что? – спросил Мартин.
– Даже не знаю. – Великий Инквизитор остановился рядом с пустыми колодками. – Возможно, за погибших детей, за профилактику инициации, которую ты прогадил?
