– А теперь у меня еще есть ваш.
Пока Кабал заколачивал воротца для крокета в дверной косяк беседки, вокруг него собралась небольшая толпа. Некромант сместил точку равновесия системы, состоящей из молотка и примотанной к нему лозой чашки, а затем принялся рьяно делать насечки на ручке молотка. Он чувствовал, как его способность планировать на шаг вперед улетучивается по мере того, как растворяется само время. А еще его не покидало плохое предчувствие, что если эксперимент провалится, то дело его плохо. В будущем его ждет вечность, которую он проведет, делая одно и то же день за днем, как и все в саду. Хотя о такой роскоши, как будущее, можно было в принципе забыть.
Первая насечка была готова. По краям дерево уже начало сглаживаться и зарастать – тогда Кабал положил молоток на вбитые воротца. Конструкция слегка покачнулась и замерла.
– Верните мой молоток, – потребовал сомневающийся мужчина и сделал шаг вперед, чтобы забрать его, но архитектор оттолкнул игрока.
– Идиот! – рявкнул он. – Неужели вы не видите, что это?
Архитектор обвел собравшихся взглядом, но их лица ничего не выражали.
– Это же водяные часы! Смотрите!
Осторожно, словно боясь потревожить, мужчина взглянул на фарфоровую чашку. Тоненькая струйка, стекавшая с крыши беседки, быстро наполняла емкость.
– Время, – благоговейно произнес он. – У нас есть время.
По мере того, как чашка наполнялась водой, ручка молотка, та ее часть, к которой привязали чашку, сперва медленно, а затем все быстрее опускалась. Центр гравитации смещался вдоль оси вращения. Внезапно ручка накренилась так сильно, что чашка перевернулась и содержимое вылилось.
– Единица времени – один Кабал, – выразительно заявил некромант.
Чашка между тем поднялась и снова начала наполняться.
Часовой механизм этой маленькой вселенной заработал – маятник, который так долго оставался неподвижным, пришел в движение.
– Думаете, это сработает? – спросил архитектор.
– Уже работает, – ответил Кабал.
И правда: облака уплывали прочь – стало светлее.
– Похоже, нас ждет немного хорошей погоды.
– Солнце! – воскликнул архитектор, смеясь. – Солнце!
Собравшиеся отправились к солнечным часам. Дождь сменился легкой моросью, которую пронизывали полосы солнечных лучей, прорывавшиеся сквозь облака. Люди дождались, когда свет доберется до циферблата часов.
Архитектор наклонился и внимательно изучил место, куда падала тень гномона.
– Примерно три часа, – констатировал он, а затем с улыбкой обратился к Кабалу. – Самое время выпить чаю.
Некромант ничего не ответил – лишь стряхнул капли с циферблата. Там, где раньше была лишь неровная поверхность, теперь проступили буквы – FUGIT: бежит. ВРЕМЯ БЕЖИТ.
– Будет время… – начал было архитектор, но Кабал поправил его:
– Время есть.
– Было время, когда люди думали, что могут нам противостоять! – проревел Руфус.
– Ура! – ликовала армия Малефикаруса, любившая пошуметь.
– Это время прошло! Смотрите, как наши враги преданы забвению!
Он сделал жест в сторону саквояжа Кабала, который по-прежнему лежал там, куда некромант его поставил, когда решил высморкаться. Самого Кабала и след простыл. Войска Малефикаруса впечатлились тем, как их лидер заставил противника раствориться в воздухе.
– Глядите – никто не может дать нам отпор! Сегодня мы завоюем этот город!
– Ур-р-р-ра! – голосила толпа.
Продавец попкорна мог бы сделать состояние на этом спектакле.
– А скоро и вся страна станет нашей! Весь континент! Весь ми…
– О-о-о-о-о-о! – хором загудели солдаты Малефикаруса, глядя мимо него туда, где стояла сумка Кабала. Самые инициативные принялись тыкать пальцами. Руфус кинул беглый взгляд через плечо и запоздало сообразил, что произошло. Он дернулся – его широкие штанины заколыхались. Кабал вернулся. Странно – за те тридцать секунд, что некромант отсутствовал, он успел вымокнуть до нитки, хотя на небе не было ни облачка. Кабал отряхнулся, снял шляпу, провел пальцами по волосам и водрузил головной убор обратно.
– Здравствуй, Руфус. Ты, наверно, удивлен снова меня видеть.
– Но… но я предал тебя…
– Забвению. Да, что ж, у меня на него не было времени. Хотя в некотором смысле было. – Кабал улыбнулся одной из своих фирменных улыбок – у особо нервных из свиты Малефикаруса со страху вырвался смешок. – Но все это неважно. Итак, я, кажется, остановился на том, что этот город принадлежит мне, Руфус. Я тебя предупредил – ты рискуешь.
– Ты испытал лишь малую часть моей силы, Кабал! Готовься, ибо на тебя обрушится вся мощь Малефикаруса!
Руфус в очередной раз наклонил голову, приложил пальцы к вискам и принялся тихо напевать.
– Должен признать, заклинание перемещения застало меня врасплох. Как колдун ты особого впечатления не производишь, но и у тебя случается звездный час. Однако… – Кабал поднял саквояж и открыл его, – я больше не намерен рисковать.
Руфус не обращал на некроманта внимания и продолжал что-то бормотать на давно забытом языке дочеловеческой цивилизации, чьи представители творили великие чудеса, но так и не сумели изобрести ни единой гласной. Некромант тем временем искал что-то в сумке и вещал:
– Твоя проблема, Руфус Малефикарус, в том, что ты никогда не понимал, почему магию вытеснила наука. Прислушайся ты к словам древних магов из цитаделей или ведьм из долин, возможно, сообразил бы – все дело в том, что добрые и злые духи покидают наш мир. Другими словами, сердца наши обрастают броней цинизма, которая вытесняет чудеса из нашей жизни. Ну или, если совсем просто, дети больше не верят в фей. Считают, что это чепуха. И я объясню тебе почему. Так удобнее. Я практикую некромантию лишь потому, что другого способа достичь нужных результатов у меня нет. Однако поверь, когда речь заходит о прикладных науках и технологиях, всякие там выскочки с университетской степенью способны на куда более великие чудеса, чем Мерлин.
Руфус уже довел себя до полного исступления. Его чары должны были вот-вот сработать. Однако Кабала это нисколько не беспокоило
– Ты растратил свою жизнь и свои умственные способности. Ты хоть понимаешь это? Наука может добиться тех же результатов, только дешевле, проще и, по сути…
Когда таинственные силы Руфуса достигли своего апогея, вокруг его головы заплясали светящиеся огоньки. Кабал вздохнул. Никто никогда его не слушает.
– И, по сути, быстрее, – закончил он.
Затем Кабал вытащил из саквояжа револьвер и трижды выстрелил. Руфус был человеком немаленьким, но некромант всадил в него такое количество свинца, что хватило бы на целый взвод игрушечных солдатиков. После первой пули Руфус прекратил петь, а когда вторая и третья поразили цель, только крякнул. Он посмотрел на Кабала, и в глазах Малефикаруса отразился ужас понимания – он умирал. Руфус моргнул: он никак не мог поверить, что жизнь его теперь измерялась считаными секундами. Руки его сложились у груди в умоляющем жесте, словно он верил, будто Кабал сумеет обратить произошедшее вспять и каким-то образом спасти его. Затем тело перестало слушаться Руфуса, и он грузно повалился вперед – живые люди так не падают. Еще несколько мгновений светящиеся огоньки плясали над его телом, после чего угасли.
