За стеной располагалась широкая комната, около сорока футов в длину и в ширину и десяти футов в высоту. Вдоль стен стояли верстаки, над ними висели полки, заставленные инструментами, банками с формальдегидом, в которых плавали образцы, книгами по темной магии, украденными из тайных коллекций. В центре помещения, под хирургическим светильником, находился операционный стол. Сейчас он был сложен пополам и напоминал могильную плиту. Мигнули и зажглись последние флюоресцентные лампы. Кабал окинул помещение беглым взглядом – все было так, как и должно: вещи на своих местах, мертвецы, которых он оставил, не ожили. Это всегда упрощало ситуацию.
Некромант скинул пиджак и повесил его на стол; собравшись с духом, он отодвинул операционное оборудование. Теперь свет падал иначе, и можно было увидеть трос подъемного блока, что тянулся к противоположной стене. Кабал передвинул механизм, чтобы тот оказался прямо над плитами, из которых состоял пол. Они были массивными – четыре фута в ширину и восемь в длину, но та плита, что обычно располагалась прямо под столом, была особенной вдвойне. Во-первых, ее облицовали пемзой, а потому весила она намного меньше своих соседок. Во-вторых, точно по центру в углублении на ней имелось кольцо. Кабал вытащил из блока крюк и прицепил его к кольцу, а затем потянул трос. Он частенько думал о том, чтобы заменить систему ручного подъема на электрическую, но постоянно откладывал и в итоге пришел к мысли, что в данной ситуации ему нравилось пользоваться собственной физической силой. Ему важно было лично приложить усилия, чтобы передвинуть этот камень.
Пока некромант поднимал плиту, механизм щелкал и трещал. Как только она оказалась достаточно высоко над полом, он аккуратно потянул ее в сторону, к перилам, следя за тем, чтобы плита не набрала импульс, иначе ее трудно будет удержать. Как только с этим было покончено, Кабал вернулся к отверстию, замер, уперев руки в бока, и принялся разглядывать то, что лежало внизу. Яму закрывало толстое стекло. Некромант вглядывался в темную, отражающую свет поверхность. Он думал о прошедшем годе и всем том, что с ним случилось, что с ним сделали. Он вспоминал города и людей, горести и слезы. Он представил цирк, который теперь гнил на заброшенной железнодорожной ветке. Сколько зла он причинил! Он вспомнил Ниа Уиншоу в допросной комнате, то, какой непокорной оставалась Леони Бэрроу до самого конца. Он подумал о своем брате, Хорсте. Затем он перевел взгляд на стекло и сказал самому себе: «Оно того стоило».
Кабал опустился на колени и нащупал скрытый выключатель под краем соседней плиты. Тут же на расстоянии ярда внизу замерцали светодиодные трубки. Они освещали огромный стеклянный бак ярд в ширину и два в длину.
Кабал посмотрел на юную девушку, что покоилась в сердце этого саркофага, словно прелестное насекомое, застывшее в янтаре. Густые золотистые волосы, напоминавшие львиную гриву, плавали в жидкости и обрамляли ее голову словно нимб. Кончиками пальцев Кабал коснулся стекла. Все, что у него было. Все, что у него осталось с того дня десять лет назад. Взгляд скользнул по саркофагу, проверяя, все ли швы герметичны, не вытекло ли одно из тех странных, но безупречных консервирующих веществ. Пока он не мог добиться большего. Он не осмелится, не рискнет открыть стеклянный гроб до тех пор, пока не будет уверен в успехе. По крайней мере, сейчас он наконец-то обрел надежду. Кабал лег на пол, повернувшись лицом к прохладному стеклу, и ощутил покой. Веки дернулись и закрылись. Он прошептал слово – имя – стекло запотело от его дыхания. А затем Иоганн Кабал уснул.
Благодарности
Рею Брэдбери, моему герою, вдохновившему написать эту книгу. Его роман «Надвигается беда» заставил меня задуматься, а как в принципе рождается цирк зла.
Марше А. Дейвис – за ее советы и слова поддержки, а также за то, как тактично она сообщала мне об ошибках в пунктуации.
Майклу Дейвису, который стойко переносил то, как Марша постоянно говорила: «Джонатан считает…»
Джейн Э. Эддлстоун – за помощь в изысканиях, за ее энтузиазм и «загадочную дерзость».
Катарине Лонг – за дружбу и невероятное терпение.
Линде Snugbat Смит – за потрясающие иллюстрации.
Эмме Л. Б. К. Смит – за мастерские фотографии.
Группе «The Mediaeval Baebes» – за альбом «Salva Nos». Как правило, я не люблю, когда авторы приводят в своих книгах списки саундтреков, но для себя готов сделать исключение. Пока я работал над романом, постоянно слушал этот альбом, и уверен, он подстегнул мое воображение. Хотите – считайте это рекламой. Или зловещим предостережением…
И
Луизе и Мэделин – за очень и очень многое.
