Мясистый палец ткнул в ствол аркебузы.
Женщина пожала плечами. Разве это так важно? Внутри заворочалось беспокойство. Что, если ее действительно арестуют? Отправляясь за покупками, Кара думала о чем угодно, кроме тюремной камеры.
– Я все оплачу! – поспешила добавить она.
Кара Барк порядочная женщина, она никогда не нарушала закон. Вот и теперь можно взять немного из наследства и отдать. Не объяснишь ведь тому же мастеру Зану, что она торопилась и не могла дождаться открытия магазина. Он бы первый ее на порог не пустил, владелица модной лавки – тоже. И что тогда, прятаться неделями на кладбище? Это не жизнь и не смерть, а недоразумение какое-то! Тут ей подумалось, что тюрьма тоже может оказаться недожизнью. Мелкие дела разбирались без присутствия обвиняемого, Кару бы заперли в камере на несколько месяцев. Да за это время некромант трижды сбежит из города! А если увидят ее лицо? О, тогда ее вовсе не выпустят, забудут, и Кара умрет от голода. Нет и нет никаких пыток и мук! «А вдруг я и после них не умру? – закралась шальная мысль. – Вдруг там что-то повредилось, и без ритуала не вернуться за Грань?» Тогда тюрьма и вовсе превращалась в бессмертие в четырех стенах.
– Через дверь вы не могли войти? – сокрушенно поинтересовался мастер Зан.
Он немного успокоился, остыл и задумался о насущных делах. Если завьюжит, товар придется выбрасывать, не выдержит хрупкая кожа натиска зимы.
– Не могла, – покачала головой Кара, – срочно требовались туфли.
Она приподняла юбку и показала голые ноги в щегольской обновке.
– Откуда вы только взялись на мою голову?! – продолжал вздыхать сапожник.
Прилично одета, складно говорит, в моде разбирается – выбрала ведь не самую дорогую модель, а самую элегантную, – и взломала лавку. Может, она сумасшедшая? Час от часу не легче! Ну, конечно, сумасшедшая, вышла из дома без пальто. И почему нагрянула именно к нему, чем только мастер Зан прогневал небеса? Теперь еще искать родных, возвращать беглянку.
– С кладбища, – простодушно ответила Кара.
Казалось, даже часы на башне муниципалитета ненадолго остановились. Аркебуза выпала из рук солдата и таки совершила главную свою миссию – отдавила ему ногу. Несчастный завыл и, матерясь, запрыгал по лавке. Его товарищ посмурнел и потянулся за мушкетом. Мастер Зан тоже нехорошо подобрался, будто раздумывая, чем запустить в нахальную нежить.
– Я пошутила, – женщина попыталась сгладить впечатление от неосторожных слов. – Мы живем неподалеку от кладбища, вот и привыкла говорить, что с погоста.
Обувщик выдохнул, солдат сплюнул и засунул оружие за пояс.
– Вас, наверное, проводить нужно, дамочка, заодно деньги стребовать. Сколько тут? – Служивый покосился на владельца магазина. – Или таки в участок ее?
– Не надо в участок, – вздохнул мастер, окончательно смирившись с дурным началом воскресного дня. – Тринадцать золотых, вы же слышали.
– Ну и нам за труды. – Солдат занимался откровенным вымогательством. – Зря потревожили, от дел отвлекли.
Владелец обреченно достал из кармана кошелек.
– Кругом грабят! – посетовал он, не желая расставаться со звонкой монетой.
– Так это за спокойствие, государству.
Слуга закона ловко выхватил из чужих пальцев блестящий кругляшок, проверил на зуб и кинул в мошну.
– Аркебузу мы тоже заберем, проверим, чья она. Ну, счастливо оставаться! – Солдат приложил пальцы к шапке. – Хорошей торговли!
Мастер Зан кивнул, хотя сомневался, что продаст сегодня хотя бы пару обуви.
Товарищ ушлого стражника оправился от оказии и огляделся в поисках Кары. Однако она успела сбежать, справедливо рассудив, что вооруженный конвой к несуществующему дому ей не нужен. Миновав пару кварталов, женщина остановилась и прислушалась: погони нет. Вот зачем ляпнула про кладбище? Впредь надо думать и помнить: правда – хорошо, а с ложью живешь дольше.
Ноги в туфельках мерзли, скользили по накатанному снегу, но Кара не собиралась с ними расставаться. Она направлялась к дому дяди, чтобы высказать накопившиеся претензии и забрать пару вещей, если сохранились, своих, если нет, тетка не обеднеет. Некромант все-таки незнакомый мужчина, нельзя являться к нему голодранкой. Помнится, родственники всегда ее наряжали перед приходом очередного кандидата в мужья, а теперь Кара и вовсе идет на главное свидание в новой случайной жизни. Когда женщина добрела до знакомой улицы, туфли полнились снегом, а ступни потеряли чувствительность. Ухватившись за забор, Кара растерла их и в очередной раз помянула некроманта. Однако и второй мужчина хорош! Дал стрекоча и не предложил даме куртку. Кара в полной мере успела оценить силу морозца. Казалось, даже кости звенели от холода, зубы стучали, а кожа давно приобрела мертвенно-бледный оттенок.
– Определенно, некромант – садист, мазохист и идиот в одном лице! – Кое-как отогревшись, Кара побрела по утоптанной тропинке вдоль домов. – Я без высшего образования и то понимаю, зимой по кладбищам не скачут. Да на него надо в муниципалитет заявить, он опасен для общества! Страшно представить, что сотворит этот недоучка, когда над городом нависнет реальная угроза.
Перед домом дяди играли незнакомые дети: мальчик и девочка. Они слепили снежного человека и горячо спорили, какого он вышел пола. Кара поставила бы на средний, пожалела бы приписать получившегося косого уродца к мужчинам или женщинам.
– А где Оливер?
Молодая женщина недоуменно рассматривала детей. Они не походили на племянников, даже отдаленного сходства нет. К тому же у дяди трое девчонок, сыновей нет. Старшая, наверное, уже просватана. Дети замерли и в свою очередь уставились на Кару. Мальчик смотрел свысока, пытаясь казаться взрослым и умудренным. Девочка поглядывала со смесью страха и интереса. Особенно ее волновал наряд незнакомки.
– Оливер Стен, – терпеливо повторила Кара.
Наверное, дети – троюродные племянники или какие-то другие дальние родственники, поэтому она их не знает.
– Никакого Оливера Стена здесь нет, леди, тут папа живет, – важно ответил мальчик.
Леди. Пусть произнесенное детскими устами, слово грело сердце. Прежде Кару в лучшем случае величали госпожой, но чаще «эй ты!» или «дамочка».
– А как зовут твоего папу?
Молодая женщина подошла ближе и присела на корточки перед мальчиком. Сестра боязливо спряталась за его спиной.
Привлеченная разговором, из окна высунулась соседка. Ее Кара помнила – кухарка в доме местного банкира.
– Вы Оливера Стена ищете? – окликнула она бывшую покойницу.
Не вспомнила. Да что там, Кара сама себя в зеркале не узнала, совсем другая стала. Оставался голос, только вот женщине хотелось сохранить инкогнито: мало ли? Поэтому она просто кивнула.
– Так они год, как переехали, – поведала словоохотливая соседка, тщетно пытаясь разглядеть лицо Кары под вуалью. – Как племянница их померла, дом продали и переехали.
