Мари закатила глаза. Теперь нахальство учителя не удивляло.
- Скажите, Мастер использует только Зимние сюжеты? - спросила она.
- Не только. Обычно спектакли посвящены событиям давно минувших дней. Содж устраивает стихийникам и людям уроки на реальных примерах. Как сегодня. Весьма достоверно передает события.
- Неужели? – усомнилась Мари. – На сцене находился один Принц. Не нашлось актера, способного сыграть Инэя?
- Старшего Принца не было во Дворце, когда Буран устроил осаду Эзры, – хрипло пояснил Лукас, допивая вино. - Инэй с Грэмом целый год путешествовали по стране. Поговаривают, разбили немало сердец.
Мари презрительно поджала губы. Наглые самовлюбленные мальчишки! Наверняка, считали себя неотразимыми. Разбили немало сердец, значит. Стоп! Мари подскочила, додумав мысль до конца. До самого конца. Великое небо! Двое наглецов путешествовали по стране четырнадцать-пятнадцать лет назад!
- О чём задумалась? – осведомился Горшуа, не спускающий глаз с юной спутницы. – Не о своём ли прошлом?
- А если и так? – огрызнулась Мари. – Имею право!
- Разве я спорю? – примирительно развел руками сыщик. – Но хочу дать совет, таинственная дочь Зимы. Твоя свобода заключается в неведении. Твоя судьба не отягощена бременем рода. Ты можешь выбрать любую дорогу. Зато правде под силу превратить тебя в заложницу обстоятельств. Наметить путь, с которого ты не можешь свернуть, даже если захочешь. Подумай об этом на досуге, девочка, - Горшуа выразительно посмотрел Мари в глаза, поднялся и бросил на стол горсть монет. – Пора возвращаться в замок. Ночь приближается.
Глава 9. Песня для воробышка
До спальни дошли в тишине. Мари была слишком обескуражена советом Горшуа. Сыщик деликатно помалкивал. Доведя юную зу до места, пожелал приятных снов, раскланялся и растворился в ночи. Мари распахнула дверь, желая поскорее упасть на мягкую постель и в спокойной обстановке поразмыслить над словами нового знакомого. С восторгом посмотрела на широкую кровать, которую утром проигнорировала, приготовилась с разбегу на неё запрыгнуть и…
- Нужно поговорить!
От голоса Рофуса, притаившегося за дверью, сердце провалилось, ударилось обо что-то и рвануло обратно.
- Зу Сильвана, находиться в столь поздний час в чужой спальне неприлично.
Мари сама не поверила, что произнесла это вслух. Наверное, на дерзость спровоцировал шок или нежелание верить в родство с Рофусом. Но точно не здравый смысл.
Претендент в родители разъярился сильнее - аж редкие волосы на затылке встали дыбом, и пошёл в наступление, скрючив пальцы. Мари попыталась нырнуть обратно в коридор, но поздний гость оказался проворнее, схватил за горло и прижал спиной к стене.
- Ты… Ты… - прорычал он. – Говори!
Интересное получилось требование. В другой момент Мари нашла бы в словах взбешенного мужчины повод для язвительного замечания. Она при всем желании не могла выполнить приказ. Во-первых, не понимала, что именно должна ответить. Во-вторых, не имела возможности открыть рот, даже воздух проникал в легкие с трудом.
Рофус сам понял причину затруднений и разжал пальцы.
- Уф, - Мари съехала вниз, потирая пострадавшее горло. И почему почти каждое общение с высокопоставленными стихийниками Зимы выливалось в подсчет боевых синяков и ссадин?
- Говори! – повторил Рофус, угрожающе возвышаясь над жертвой. Грузная фигура и раскрасневшееся от злости лицо полностью закрыли обзор. – Откуда твоя…. Оттуда она родом?
- Я не знаю, - прошептала Мари, ощущая всепоглощающую пустоту внутри, образовавшуюся там, где недавно билось живое сердце. Жуткое предположение, что Рофус мог быть её отцом, превращалось в реальность. Иначе, зачем расспрашивать о Вирту?
- Маленькая лгунья! – взревел мужчина раненным зверем. – Говори!
- Я не знаю! - Мари прикрыла лицо, испугавшись взметнувшейся руки. – Мне было пять лет, когда мама умерла! Слишком мало, чтобы… чтобы… - она не закончила фразу из-за нахлынувшей горечи при воспоминании о годах, проведенных в одиночестве.
- Когда ты родилась? В каком месяце?
Удара не последовало и, снова взглянув на Рофуса, Мари разглядела в его глазах ужас - слишком сильный, неспособный спрятаться за яростью.
- Мама не отмечала мой день рождения. Дату в личное дело вписала зу Ловерта. Никто не мог сказать, когда… когда… - Мари трясло, как при лихорадке, но она не отрывала взгляда от перекошенного лица стихийника, которого до смерти перепугал факт её существования.
- Никому! – прорычал Рофус, ощетинившись. – Никогда! Ни слова! Иначе, я убью тебя, Ситэрра! Поняла?! Я! Тебя! Убью!
Дверь захлопнулась, грузные шаги стихли в ночи. Мари осталась сидеть на полу, прижав ладони к лицу. Она не верила. Не хотела верить в такую правду. От мысли, что Рофус Сильвана – её отец, сердце взрывалось отчаяньем. Ныло и молило небеса о снисхождении.
Но и отринуть факты не получалось. Слишком «хорошо» они складывались. Рофус входил в список предполагаемых отцов, являлся сыном Зимы высшей степени и мог беспрепятственно путешествовать «Путём Королей». А, главное, был знаком с Вирту и испугался её родства с Мари. Этот страх объяснялся легко. Фальда Сильвана много лет дружила с Севериной. Благосклонно паучиха относилась и к самому Рофусу. Узнай Королева-мать о его связи с человеческой женщиной, да еще с шу, не поздоровится всему семейству. Прав Горшуа! Свобода - в неведении!
Мари не заметила, как, наплакавшись вдоволь, провалилась в сон на полу. За пеленой, уводящей от горькой реальности, привиделась Вирту. Забытые черты матери - грубые, словно вытесанные из древа невеселой жизни - приобрели четкость. Гадалка сердилась. Не на дочь. На шарманщика, испуганно пятившегося к обшарпанной двери.
- Хватит забивать ребенку голову глупостями, старый дурак! – Вирту выглядела столь грозно, что Ёллу не на шутку струхнул.
- Да я… просто я… - оправдывался он, прикрывая руками музыкальный ящик, в сторону которого грозно зыркал здоровый глаз шу.
- Но я хочу про снежики! – возмутилась маленькая Мари, не понимая причины разгоревшейся ссоры.
- Нос не дорос, чтобы думать об этом! – Вирту показательно замахнулась на старика, схватила дочь за руку и потащила прочь от шарманщика.
****
- Снежики… Снежики… - бормотала Мари, переодеваясь. – Что это такое?
Она приняла решение, едва открыла глаза посреди ночи - удрать из замка и отправиться на поиски шарманщика Ёллу. Прямо сейчас. Не медля ни минуты. Где выход, она теперь знала. Как пройти мимо эу, предстояло сообразить на месте. Стихийница и сама не смогла бы ответить, что сподвигло на срочные сборы – ярость Рофуса или сон о таинственных снежиках. Знала одно – оставаться в замке Крона выше сил.
