"В обтягивающих джинсах, блузках с глубоким вырезом и молодежных ботинках, она не только сама выглядела нелепо, но делала смешной всю нашу семью". Это выражение Софи часто цитировалось в свое время.
Ромильда умерла в возрасте восьмидесяти двух лет. "С того времени, когда я начала добиваться успеха в мире кино, она казалась удовлетворенной, считая, что ее жизнь реализовалась во мне. Моя мама была Софи Лорен. Когда она умерла, я лишилась большей части меня самой, потому что именно она заставила меня чувствовать себя сильной", — вспоминала Софи.
Спустя несколько недель после смерти Ромильды Карло-младший выпустился из колледжа Пеппердейл. Признанный пианист, как и его бабушка, он решил стать в первую очередь дирижером оркестра, а не выступать с сольными концертами. Поэтому намеревался получить степень магистра по музыке в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. Тем временем его младший брат Эдоардо поступил на первый курс университета Южной Калифорнии, выбрав киноискусство в качестве профилирующей дисциплины.
Вся семья становилась все более американизованной, хотя Софи по-прежнему отказывалась носить джинсы или, по крайней мере, фотографироваться в них. "Так хорошо проснуться утром на ранчо и знать, что все члены моей семьи здесь, — заявила она в интервью. — После завтрака Карло и я вместе занимаемся нашим садом, вот почему мои ногти сейчас не всегда в порядке. Мое основное пристрастие — деревья. У нас много бамбука, и я люблю его подрезать. За этим занятием я чувствую себя Аттилой, вождем гуннов".
Если даже между супругами и была какая-то дисгармония, казалось, что она под их полным контролем. Когда Карло Понти спросили, почему их брак продолжается, он ответил репортеру: "Потому что в некотором смысле мы оба пуритане, а настоящая любовь — немного пуританская. Она не связана ни с деньгами, ни с сексом".
Очевидно, уже немалый возраст и мужа и жены этому способствовал. "Я не люблю мужчин, которые стремятся доминировать над вами, — заявила Софи. — Человек постоянно испытывает какие-то чувства, проявляет эмоции, но совсем не обязательно говорить о них все время".
Возможно, Софи исходила из того, что семейные отношения, которые длились уже тридцать четыре года, все больше становились платоническими. "Платонические означают: мечтать, иметь идеи, жить в мире идей, и это чудесно, — сказала она. — Это зависит от того, требуется ли вам страсть или нет. Вы сами делаете свой выбор в жизни. В каком-то смысле я всегда относилась к Карло с большой страстью. Я не могу представить, как могла бы вообще жить без него. Я нуждаюсь в нем, и мне не нужен никто другой".
Сейчас, когда оба мальчика были в колледже и ничто не требовало ее повседневного присутствия дома, Софи страстно хотела сниматься, однако спрос на пятидесятишестилетних актрис был невелик. Хотя ее одногодки, например Шон О’Коннери, Клинт Иствуд и Берт Рейнольдс, продолжали сниматься в главных ролях пожилых мужчин и в Голливуде, и на многих европейских студиях.
Несмотря на мировое признание, Софи все еще зависела от проектов, которые готовил для нее муж-продюсер. "Я должна делать фильмы, которые будут востребованы не только в Италии, но и в Америке, — заявила она в 1991 году. — Единственный человек, который действительно знает оба этих рынка, это Карло, так как он работал на них в течение длительного времени. Он всегда точно представляет, какой должна быть моя героиня и в каких эпизодах я наиболее убедительно выгляжу. Кинофильмы, которые оказались для меня наиболее успешными, это те, где я играю честных, порядочных и прекрасных женщин — матерей, сестер или жен".
В 1992 году Софи обнаружила, что стала более популярной, чем ей хотелось бы, — как тетя Алессандры Муссолини, которая завоевала место в итальянском парламенте как член ультраправой организации Национальный союз, тесно связанной с неофашистским движением. Софи обожала свою племянницу, однако никогда не разделяла ее политических пристрастий и старалась дистанцироваться от политики, чтобы она не влияла на ее имидж. Софи не хотела, чтобы вообще ее имя связывали с Бенито Муссолини, как по профессиональным, так и по личным причинам.
Хотя она сторонилась политики, летом 1992 года Софи принимала участие в сборе средств для группы единомышленников, хранителей древностей, которая была названа в честь историка Теодора Моммзена, пытавшегося защитить древние руины в зоне вокруг ее родного города Поццуоли, известной как Горящие Поля. Изобилующая предметами греческой и римской материальной культуры, эта территория стала символом запустения, вызванного пренебрежением властей и спекуляциями торговцев недвижимостью.
Руины амфитеатра Флавиев в Поццуоли, где она когда-то играла девчонкой и которые только ненамного уступали римскому Колизею, оказались полностью заброшенными. На территории другого амфитеатра, в Куме, размещалась роща лимонов и небольшая ферма по выращиванию цыплят и свинарник. Древний храм в Монтручелло исчез, а на его месте возвели жилые дома, причем без всякого разрешения властей. Могила Вергилия в гроте Фьори практически превратилась в общественную уборную.
Софи вылетела в Неаполь, чтобы принять участие в обзорной поездке, одной из целей которой было привлечение внимание общественности и сбор средств. "Я любыми способами постараюсь заставить власти Италии проявить интерес к этой проблеме. И если мне это не удастся, в любом случае мы получим поддержку из-за границы", — сказала она репортерам.
Хотя Софи редко навещала в те дни Поццуоли, она говорила, что часто вспоминает родной город. "С тех пор как умерла моя мама, я мысленно возвращаюсь к моей жизни, возможно, потому, что хочу лучше сохранить ее в памяти. Я помню, что она сделала для меня во время войны, я помню дом, где мы жили и где и сейчас живет моя тетя. Я думаю об амфитеатре и римских памятниках недалеко от нашего дома. Это был мир моего детства. Я никогда не смогу его забыть. Это сокровище, которое вы носите с собой всю свою жизнь, а утратив его, возможно, становитесь несчастным человеком".
Несколько месяцев спустя, в ноябре, Софи начала заниматься миссионерской работой для ООН и полетела в Кению, чтобы обратить внимание общественности на беженцев из Сомали, которая переживала ужасы голода, и чтобы получить помощь для страны от других государств. Одри Хепберн совершила такой же визит доброй воли в Сомали для ЮНИСЕФ (Международный фонд ООН по оказанию помощи детям) прошлым летом, и это было последней ее поездкой, — зимой она скончалась от рака. Софи продолжала оказывать помощь ООН везде, где только возможно.
В 1993 году Софи получила первое за последние годы хорошее предложение сняться в фильме и решила принять его, даже не читая сценария. Впрочем, он фактически не был даже написан, однако она очень хорошо относилась к режиссеру Роберту Альтману и решила, что его идея изобразить в виде фарса мир моды будет столь же успешным, как и фильм "Игрок", высмеивающий мир кино. Решающим доводом стало то, что Альтман предложил ей в партнеры Марчелло Мастроянни, с которым она по разным причинам не снималась с 1978 года, когда они вместе играли в фильме "Кровавая вражда".
В типичном альтмановском стиле новый фильм должен был показать мир глазами десятка основных героев, поэтому Софи и Мастроянни предстояло работать в ансамбле с другими звездами, в отличие от прошлых картин, где они несли на себе основную нагрузку. Примечательно и то, что впервые с начала их сотрудничества в 1954 году Софи и Мастроянни играли вместе на английском языке.
