Ромильда поспешно одела Софию и ее сестру, и они побежали к железнодорожному туннелю. По дороге летящей шрапнелью Софию царапнуло по подбородку. Мария потеряла туфлю и порезала ногу о разбитое стекло. Когда под утро, измученные (к тому же ранка Софии долго кровоточила, и Ромильда даже испугалась, что у девочки останется шрам), они вернулись в город, то обнаружили, что их дом наполовину разрушен, а значит, восьми жильцам придется теперь ютиться в еще более стесненных условиях. Однако это было все-таки лучше, чем ничего, — у многих жителей Поццуоли вообще не осталось крыши над головой.
Между тем по окрестностям рыскали немецкие команды в поисках мужчин для отправки на работу в Германию, с целью оказания "патриотических услуг" союзникам, хотя фактически это был рабский труд. Дедушка Софии не годился по возрасту, но два ее дяди имели все шансы попасть в "фатерлянд", поэтому предпочли бросить работу и спрятались в каком-то убежище, чтобы избежать мобилизации в Германию, откуда могли вообще не вернуться.
А в другой части страны в бегах был еще один молодой мужчина — Риккардо Шиколоне. Он прятался не только от немецких полицейских, но и от очередной возлюбленной. Когда Риккардо скрывался в Фолиньо, городке возле Ассини в Центральной Италии, он увлекся местной девушкой по имени Нелла Ривольта, которая вскоре оказалась беременной. Неугомонный донжуан всеми силами старался избежать женитьбы, прибегая к различным уверткам, и даже обратился за помощью к Ромильде Виллани!
Хотя в это почти невозможно поверить, но он отправил Ромильде телеграмму, в которой говорилось, что если она немедленно не ответит ему, то он вынужден будет жениться на другой женщине. На что надеялся Риккардо, совершая столь странный шаг, сказать трудно, может быть, он рассчитывал, что Ромильда немедленно примчится и заявит, что у нее больше прав на него как на мужа. В этом случае Нелли Ривольте придется отступить, а он тем временем придумает какой-нибудь очередной повод, чтобы не жениться на Ромильде.
Однако к тому времени страсть Ромильды заметно поутихла, более того, превратилась в презрение: она не могла простить ему свинского поведения по отношению и к ней самой, и к своим дочерям. Ромильда сообщила бывшему возлюбленному, что не желает больше иметь с ним никаких дел и что он может жениться на ком хочет. Когда пришел ответ, родственники Нелли Ривольты держали его на мушке (причем в прямом смысле), вынудив таким образом вступить в брак. И вовремя, так что Джулиано Шиколоне появился на свет как законный ребенок. Позже у Риккардо и Нелли родится второй сын — Джузеппе. Но лишь через много лет София и Мария узнают, что у них есть единокровные братья.
К весне 1943 года союзники антигитлеровской коалиции бомбили Поццуоли так часто, что мэр городка приказал всем его жителям эвакуироваться. Однако никакой помощи для переселения предоставлено не было, поэтому семье Виллани, как и другим, приходилось рассчитывать только на себя, причем делать все очень быстро. Бабушка Луиза рассчитывала на свою замужнюю двоюродную сестру, которая жила в Неаполе. Это была холодная, чопорная женщина, и все семейство Виллани готово было молиться святому Януарию, чтобы он растопил ледяное сердце богатой родственницы.
Глава 3
НЕАПОЛЬ ВОЕННОГО ВРЕМЕНИ
До того дня София никуда не выезжала из Поццуоли. Дом, в котором жила семья Виллани, был для нее единственным родным и знакомым местом, поэтому, когда девочке сказали, что семья переезжает в Неаполь, она ударилась в истерику. Ромильда, конечно, попыталась объяснить дочери, что это ненадолго. Да и действительно, они рассчитывали скоро вернуться, так как смогли взять с собой только тощий узелок с одеждой и кое-что из самых необходимых вещей.
Оба дяди Софии, которые все еще скрывались, опасаясь угона в Германию, вышли из своего убежища и присоединились к остальным родственникам, так что в путь отправились всей семьей. Мужчины надеялись, что поезд на Неаполь окажется переполненным и немцы досмотр и проверку документов проведут формально. Однако те, как всегда, были педантичны. Мужчины запаниковали. Это заметили две монахини, ехавшие в одном купе с Виллани, и пришли им на помощь.
Когда вдалеке раздались слова немецкого патруля, монахини предложили Марио и Гвидо залезть к ним под сиденье, а сами расправили пошире свои длинные черные юбки. Это сработало. Увидев в купе монахинь, немцы сразу же отправились к следующему.
Родственники Виллани, Маттиа, жили в Неаполе на улице Д’Арсиа, которая тянулась по вершине одного из холмов, и добираться удобнее всего было на фуникулере. К счастью, он работал, иначе беглецам пришлось бы очень несладко: подниматься вверх по другой, очень длинной и извилистой, пешеходной дороге, со скарбом и детьми, не так-то просто.
Как и предполагала бабушка, синьора Маттиа вовсе не обрадовалась, увидев на пороге квартиры восьмерых приезжих из Поццуоли, однако и не отказала им. Хозяйка согласилась предоставить беженцам жилье, но не более. К тому времени еда стала труднодобываемым сокровищем, и у синьоры Маттиа были все основания утверждать, что у них очень трудно с продуктами и что поэтому делиться с Виллани семья Маттиа не сможет. Конечно, они могут пользоваться кухней, однако съестное им придется покупать самим и занимать кухню только тогда, когда это не мешает хозяевам.
Софии, Марии и их матери выделили небольшую спаленку, но в ней было окно с балконом, выходящее на улицу. Луиза, Доменико и Дора разместились в другой свободной спальне. Марио и Гвидо, пока они не нашли безопасного убежища, пришлось спать на полу в гостиной.
В 1943 году в Неаполе проживало свыше миллиона человек, которых по финансовому положению можно разделить на три группы: относительно небольшая часть зажиточных людей; довольно много бедных с хорошей профессиональной подготовкой, сюда же по доходам относились чиновники и служащие; и огромное число нищих и попрошаек. В самом древнем районе города 250 тысяч жителей занимали полуразрушенные строения, многие ютились в домишках с земляными полами или в подвальных помещениях с каменным полом, без окон и каких-либо санитарных удобств.
Столкнувшись с этим морем обездоленных людей, семья Виллани большую часть дня проводила в поисках еды, впрочем, как и многие другие. У бабушки Луизы было подозрение, что ее кузина в один "прекрасный" день может изменить свое решение и закроет перед ними дверь. Чтобы как-то помешать такому коварству, когда взрослые уходили из дома, там всегда оставались София и Мария. Так что во время войны практически весь опыт знакомства девочек с Неаполем ограничился видом, который открывался с балкона их спальни.
Если день был удачным, мама или кто-нибудь из родственников возвращался с мешком риса или картошки, их можно было растянуть на целую неделю. После того как Марио и Гвидо перебрались в убежище, стало немного легче — еду делили только на шесть человек. Однако и теперь им часто приходилось довольствоваться лишь рыхлым черным хлебом, который еще можно было отыскать в некоторых продуктовых лавках, да и то если прийти задолго до открытия и занять очередь в числе первых.
Была и еще одна проблема, делавшая голод нестерпимым. По дразнящим запахам из кухни и подсматривая в замочную скважину, Виллани знали, что хозяева вовсе не страдали из-за нехватки еды, которую, как казалось беженцам, они накопили в огромном количестве. Бабушка Луиза какое-то время терпела, надеясь, что кузина проявит сострадание и немного поделится с ними продуктами. Но в конце концов не выдержала и обратилась к синьоре Маттиа с просьбой дать им хоть что-нибудь, пусть даже остатки обеда, но получила решительный отказ. После этого каждый день на кухне между двумя женщинами велась война, главным оружием которой были пронзительные крики. Софии приходилось закрывать уши руками — она не переносила раздраженных криков ссорящихся людей.
