Через месяц после возвращения в Рим чета Понти снова упаковала багаж и полетела на этот раз в Нью-Йорк — на американскую премьеру "Подсолнухов". Здесь они остановились в Хэмпшир-хаус, расположенном в южной части Центрального парка. В свое время это был роскошный отель, но теперь его превратили в жилищный кооператив, хотя постояльцам по-прежнему предлагали полное ресторанное обслуживание и прочие виды гостиничных услуг. Понти купил там квартиру несколько лет назад, однако большую часть времени в ней жили родственники или близкие друзья. Стоимость содержания квартиры ему удавалось списывать по статье деловых расходов, поэтому он мог позволить себе такую роскошь.
Джо Левину удалось арендовать "Рэдио сити мьюзик-холл" для демонстрации "Подсолнухов". Впервые за тридцатисемилетнюю историю роскошного кинозала в нем показывали фильм, дублированный на английский язык. С тех пор как последние картины с участием Де Сика, Лорен и Мастроянни прошли в США, так называемые художественные кинотеатры для показа иностранных фильмов с субтитрами почти исчезли. Поэтому для защиты инвестиций в 10 миллионов долларов, вложенных в проект студией "Эмбасси пикчерс" и корпорацией "Авко", Левину пришлось прибегнуть к обычному показу варианта с синхронизацией голосов. Нечего и говорить, что нигде в рекламе "Подсолнухов" об этом не упоминалось. Все надеялись, что, поскольку Софи и Мастроянни будут сами озвучивать английскую версию, у зрителей сложится впечатление, что фильм действительно снимался на английском. Тем более никого из других итальянских или русских актеров обычные зрители не знали и, конечно, не представляли, как реально звучат их голоса.
Чтобы гарантировать "Мьюзик-холлу" кассовый рекорд в первый же день показа, Софи согласилась появиться на сцене до начала сеанса и ответить на вопросы группы дружески настроенных журналистов, которых пригласил сам Джо Левин. Поскольку ее появления перед большой аудиторией были очень редкими и ограничивались в основном церемониями "Оскара" и кинофестивалями, актриса очень боялась стоять одна на огромной сцене перед шестью тысячами зрителей. Однако ей удалось достойно продержаться в течение тридцати минут, высказав свое мнение по вопросам любви, брака, детей, еды и моды. Она старалась разрушить стереотип, который сложился о ней у зрителей: "Люди думают, что у меня стопроцентная сексуальная привлекательность, но это только внешнее впечатление. Может быть, процентов на пятьдесят, а остальное — их собственные фантазии". Когда какой-то из репортеров спросил ее: "Теперь, когда вы стали матерью, будете ли вы появляться в сценах обнаженной?" — она ответила: "Тот ли это вопрос, на который следует отвечать перед шеститысячной аудиторией людей?"
Вторым важным событием визита Софи в Нью-Йорк стало ее полуторачасовое интервью с британским телевизионщиком Дэвидом Фростом для его мирового ток-шоу, которое показывается в США пять вечеров в неделю по телеканалу Эй-би-си.
После ограбления в 1960 году в Англии Софи редко путешествовала с дорогими драгоценностями. Поэтому на этот раз она решила позаимствовать украшения для участия в шоу Фроста. Многие дилеры высшего уровня всегда рады одолжить знаменитостям образцы своей продукции, надеясь на рекламу, а кроме того, возможно, в будущем расширить круг постоянных покупателей. Софи выбрала несколько украшений фирмы "Ван Клиф энд Арпельз", в том числе и кольцо с большим бриллиантом. Когда Дэвид Фрост заметил его на пальце актрисы, он спросил собеседницу, сколько оно стоит по сравнению с тем миллионом с лишком долларов, которые Ричард Бартон заплатил за знаменитое украшение для Элизабет Тейлор. Софи долго смеялась, услышав такой вопрос, а потом ответила, что для этого вечера оно обошлось ей практически даром, но, как она считает, реальная цена кольца около полумиллиона долларов.
Где-то в середине американского турне Софи неожиданно пришло сообщение, что в Милане умер отец Карло Понти. Следуя традициям, предписывающим обязательно присутствовать детям на похоронах родителей, Понти решил, не отменяя остальных договоренностей Софи, лететь в Италию один. Софи провожала его до аэропорта Кеннеди и оставалась с ним до тех пор, пока он не прошел в самолет. Возвратившись в Хэмпшир-хаус, она почувствовала себя страшно усталой и, несколько раз проверив, что делает Чиппи, решила сразу лечь отдыхать, вместо того чтобы, как обычно, посмотреть телевизор в рабочем кабинете с секретаршей и няней.
Когда Софи вошла в спальню, ей показалось, что она увидела движущуюся тень. Софи побежала за Инес и Рут, но когда они все вернулись, никого не обнаружили. Софи успокоилась, но попросила Инес на всякий случай остаться с ней на ночь. Заложив в уши противошумовые затычки, что она обычно делала, Софи в конце концов заснула.
В семь утра Инес встала, чтобы приготовить кофе. Пройдя на кухню, она увидела там троих незнакомцев. Один направлял ружье на двух сотрудников здания, которых бандиты накануне заставили открыть черный вход в апартаменты Понти. Инес начала кричать так громко, чтобы Софи услышала ее.
"Сначала я решила, что мне снится кошмар, — вспоминала актриса, — но когда поняла, что проснулась, вначале голос показался таким далеким, как будто шел откуда-то снаружи. Тут в комнату ворвался какой-то человек со связкой ключей на большом кольце. Я все еще была в оцепенении. На какое-то мгновение я подумала, что это доктор со стетоскопом. Сердце мое забилось, я очень испугалась. Сначала крик, потом и этот незнакомец, которого я на мгновение приняла за доктора, означали для меня только одно. Мой сын. Он болен.
Я почти завопила: "Это Чиппи, не так ли? Что с моим маленьким?"
Мужчина сказал ей: "Не волнуйтесь, и все будет хорошо". Только в этот момент Софи поняла, что кричала Инес, один из членов банды ударил ее рукояткой пистолета.
"В комнате стоял полумрак, — продолжала вспоминать Софи. — Человек приказал включить свет, и я увидела, что он размахивает пистолетом и на нем темные очки. "Это ограбление", — заявил он. Все происходящее напоминало второсортный гангстерский фильм. Он начал выбрасывать мои ювелирные изделия из ящика столика.
"Это все подделки, — сказал он. — Мне необходимы настоящие драгоценности. И если я не получу их…" Тем временем в комнату вошли консьерж и менеджер, сопровождаемые человеком, который держал их на мушке пистолета. Менеджер, бедняга, настолько ослаб от шока, что преступники позволили ему сесть на стул. Я подала первому мужчине кольцо с рубином, которое лежало на столе. Он схватил его, но остался недоволен. У меня было еще несколько драгоценностей от ван Клифа, которые я хотела надеть на большой вечер в Рокфеллер-центре. Грабитель отнял и их, но и этого ему было мало, и он заявил: "Я хочу то большое кольцо, которое я видел у тебя на пальце на шоу Дэвида Фроста".
"Какая я была дурочка, что сразу уделила ему столько внимания, — продолжала Софи. — Из-за этого сейчас мне угрожал человек с пистолетом, моя секретарша была избита, и бог знает что происходило с моим ребенком. Я простонала: "Это не мое кольцо, я заняла его у ван Клифа и возвратила тем же вечером. Умоляю, поверьте мне". Мужчина приблизился. "Где то кольцо? — спросил он. — Тебе лучше его отдать".
Софи начала уверять грабителей, что говорит правду. "Это был человек приблизительно моего возраста, может быть, тридцати пяти или тридцати шести лет, — вспоминала она. — Я уставилась на него, не понимая, насколько опасно смотреть преступникам в лицо. Они всегда боятся, что вы можете потом узнать их. Он разозлился, схватил меня за волосы и потянул голову вниз, пока я не оказалась лежащей на полу. Затем он вытащил из моего бумажника несколько сотен долларов, взял кольцо с рубином и драгоценности ван Клифа. В комнату вбежал еще один человек и крикнул: "Торопись, пора смываться". Однако тот, который держал меня, внезапно замер. Он повернулся и сказал: "О’кей, где твой малыш, только скажи мне, где твой малыш?"
