Согласно пожеланию самого Мани, манихейская церковь была иерархически разделена на пять классов во главе с архегом. Первый класс — Доктора — состоял из 12 властителей, или посланников, второй класс — министры — из 72 епископов, третий класс — интенданты — из 360 пресвитеров. Последние две пары ступеней иерархической лестницы состояли из неограниченного количества избранных (четвертый класс), т.е. монахов (руководители хоров, проповедники, писцы и певцы), проживавших в монашеских группах, а также из слушателей (пятый класс), т.е. простых верующих, или светских, которые составляли основу сообщества. Избранные, как и слушатели, должны были соблюдать строгие моральные предписания, особенно первые. Избранные были принуждены к соблюдению «трех печатей» (рта [запрет на любое богохульство], рук [запрет вредить животной и растительной жизни] и груди [безбрачие и сексуальный аскетизм] ) и «пяти заповедей» (правдивость, ненасилие, религиозное поведение, чистота рта и блаженная бедность). На светских лежала обязанность кормить избранных дарами, а кроме того, они были обязаны также повиноваться простым заповедям (десять заповедей, молитва, милостыня, пост и исповедь грехов), которые стали одним из источников вдохновения для пяти опор ислама.
ДРУГИЕ РЕЛИГИИ
Помимо сторонников двух упомянутых выше иранских религий, в западных регионах персидской империи присутствовали более или менее крупные еврейские и христианские общины, особенно в аршакидскую и главным образом сасанидскую эпохи. В своих отношениях с евреями, которые переселились в Вавилонию, персы имели весьма длительный опыт еще со времен Кира Великого. Первые же контакты с христианами, напротив, относились к более позднему времени, можно сказать, что они датируются присутствием трех персидских магов при рождении Иисуса, согласно традиции христиан Востока. Политеистические традиции дозороастрийской эпохи теряются во тьме времен, и о них есть лишь косвенные свидетельства (за исключением сведений, предоставленных Геродотом, и археологических находок, свидетельствующих о верованиях скифов). Буддизм не играл важной роли в западном Иране, тогда как в восточном Иране, напротив, он был одной из первых по значимости религий, здесь он постоянно соприкасался с зороастризмом и манихейством, испытывая их влияние. В надписях, сделанных во второй половине III в. н.э., маздеистский верховный жрец Картир упоминает не без гордости (и не без преувеличения) что — среди прочих — в его время буддисты и индусы были объектом «преследований». Действительно, распространение буддизма к западу, похоже, дошло до Бактрии (или, в лучшем случае, Маргианы). В VI в. маздакизм был не просто популистским движением с разрушительными тенденциями, но это было религиозное учение, влияние которого ощущалось вплоть до исламской эпохи. И наконец, митраизм, возникший в I в. до н.э. — I в. н.э., нашел своих сторонников вне Ирана, в римской армии — это происходило с середины II в. н.э. Митраизм являлся все-таки более собранием обрядов и мистерий, чем религиозным учением. Впрочем, манихейство (где также важная роль отводится Митре, выступающему под именем «живого Разума») нашло свое место в Римской империи, начиная с IV в. н.э. Другие религии, такие, как мандеизм и некоторые баптистские секты, в одной из которых был рожден Мани, существовали во множестве, но были малочисленны и известны только в Иране, а маленькие объединения на западной границе сасанидской империи практически не влияли на религиозную историю Персии.
МАЗДАКИЗМ
Маздакитское учение не ограничивалось просто набором правил поведения, которыми злоупотребили некоторые возмутители спокойствия, чтобы спровоцировать внутренние смуты, приведшие к временному смещению сасанидского царя царей Кавада I. Оно было основано прежде всего на идеях избранных гностиков, выживших в Сасанидской империи. Вопреки многочисленным исследованиям, посвященным Маздаку и его учению, маздакизм остается малоизвестным из-за скудости источников (не существует рукописей Маздака или его прямых почитателей), которые, к тому же, по большей части достаточно враждебны к нему и сосредоточены прежде всего на информации по поводу организации социальных волнений.
Хотя маздакизм и получил свое название по имени Маздака, однако, создателем секты был Зардушт, мобед («священник»), живший в провинции Парс в V в. Несмотря на бесспорное сходство с манихейством, нет сомнений в том, что маздакиты считали себя преобразователями и очистителями зороастрийской религии (и наоборот, сами маздеисты полагали маздакитов еретиками. Как и зороастрийцы, и манихейцы, маздакиты верили в два основополагающих принципа свет и тьму, но превосходство первого принципа у них заметно больше, чем в манихействе. Кроме того, они верили в три элемента — воду, огонь и землю. Будучи движущей силой добра, бог света сидит на троне в высшем мире так же, как вождь зла в нижнем мире, а царь царей Ирана в нашем мире находится между ними обоими. Четыре «силы» сопровождают бога света, а именно: способность мыслить, ум, память и радость. Персидскому царю царей также помогают четыре высших лица, а именно — мобедан мобед (в позднесасанидскую эпоху — высшая административная и юридическая должность), хербедан хербед (другая высшая административная должность — ответственный за преподавателей-священников в религиозных школах), спахбед (военачальник) и рамишгар (нечто вроде менестреля). На каждом уровне эти четыре силы руководят делами мира, поддерживаемые семью визирями, которые действуют, в свою очередь, внутри круга двенадцати духовных существ. На микрокосмическом уровне те же силы действуют также и в каждом человеке.
Маздакитская эсхатология кажется более обобщенной, чем в зороастризме или манихействе. Похоже, что маздакиты не верили в Страшный суд и воскрешение. Общественная этика, определяющая деление товаров и материальных благ, была, несомненно, искажена их противниками: например, обобществление женщин вряд ли надо принимать в буквальном смысле, оно могло просто отражать первоначальное пожелание ослабления законодательства относительно очень строгого маздеистского брака, для того чтобы предоставить больше прав женщинам, так, трудно представить, чтобы царь царей Кавад мог поддержать (по крайней мере вначале) общественное движение, позволяющее похищение и жен дворян и надругательство над ними.
ХРИСТИАНСТВО И НЕСТОРИАНСТВО
Евангелизация апостолами стран на востоке иранской территории, в особенности миссионерские поездки св. Фомы в Индию, предполагала, по всей видимости, предварительное путешествие по парфянской империи. О христианских общинах в Иране известно с начала II в. в регионах Адиабены (вблизи Арбелы) и у Осроены (вблизи Эдессы). В начале сасанидской эпохи от пограничных районов Осроены и Адиабены на севере до регионов Хузистана (Сузианы) и Мезены на юге было уже приблизительно двадцать епископов (во время арабского вторжения насчитывалось десять столичных крупных областей, находящихся под управлением крупного иерарха церкви и девяносто шесть епископств). Присутствие христиан в этих двух богатых, но относительно малонаселенных южных регионах, и даже в других регионах, немного дальше к востоку, таких, как Парфия, Мидия или Персия, о котором упоминает философ Бардезан (конец II — начало III в. н.э.), вызвано, по крайней мере частично, массовыми депортациями, осуществленными Шапуром I. К середине III в. он переселил — по стратегическим и демографическим, а не религиозным причинам — несколько сотен тысяч лиц (среди которых были христиане) из римских регионов Сирии, Киликии и Каппадокии в Месопотамию и Персию. Эти христианские общины сыграли, к тому же, важную роль в распространении в Иране греческой литературы (медицинских, фармацевтических, философских) через подготовленные их членами переводы.
