– Простите, это случайно вышло. Ноги дрожат… – Осеклась, подумав, что звучит двусмысленно, и добавила: – От усталости. Это был такой длинный день!
– Вы правы, – хрипло проговорил Лев и отвернулся. – Идемте, я отвезу вас домой.
– Но я не закончила. – Я посмотрела на оставшиеся пятна крема на стенах.
– Я не могу позволить, чтобы мой садовник тратил силы на чужие сады, – насмешливо проговорил мужчина, подошел к стене и забрал свой пиджак. – Я уже вызвал клининговую компанию и предупредил управляющего, что они приедут за час до открытия.
– Когда вы это сделали? – растерялась я.
– Когда понял, где именно вы проводите эту ночь, – сухо ответил Лаврентьев и, взяв меня за локоть, повел к выходу.
У двери смущенно топтался Степан Емельянович. Мой босс всунул ему купюру в руку, и пока старик бормотал затейливые слова благодарности, саркастично косился на меня, словно в ожидании новых гневных тирад о деньгах. Я лишь плечами пожала: о другом же говорила, но, видимо, снова подобрала не те слова. Ничего, я донесу до Льва Сергеевича эту простую истину. Купить можно услугу, но не чувства. Возможно, Лаврентьев не видит разницы между сервисом и любовью.
Размышляя, что могло привести человека к такому странному замещению, я, кажется, заснула еще в машине.
Глава 8
Утро началось отлично. Несмотря на то, что Лаврентьеву удалось поспать всего часа полтора, поднялся он бодрым и полным сил. С чем это связано, даже не пытался задумываться. Принял душ и, улыбнувшись воспоминанию о вторгшейся в его ванную комнату фее в кружевном белье, быстро растерся полотенцем докрасна.
От переизбытка энергии даже захотелось совершить утреннюю пробежку, но он договорился с собой пробежаться лишь по этажам офиса и проверить работу подразделений. Особое внимание при этом уделить маркетинговому отделу. Если Павел правильно обрисовал юристам задачу (а в заме Лев уверен, как в себе, если дело касается работы), то сегодня настанет переломный момент в споре с акционерами.
Стоя перед зеркалом, Лаврентьев завязывал галстук и неожиданно поймал себя на том, что насвистывает. Да он не свистел уже так давно, что и вспомнить трудно. Улыбнулся себе и, подмигнув, щелкнул пальцами. Хмыкнув, – совсем уже странно – надел пиджак и вышел из комнаты…
Чтобы тут же пригнуться. В том месте, где только что была его голова, что-то просвистело, в стену ударилось стекло, на полу зазвенели осколки. Перед Лаврентьевым стояла дочь, в руках девочки была веревка. Маргарита тут же спрятала бечевку за спину и, мило улыбнувшись, проговорила невинно:
– Я думала, это Люба.
– Скорее няня будет в твоей комнате, а не в моей, не так ли? – приподнял брови Лев.
– Да? – Маргарита слегка наклонила голову набок и посмотрела мимо отца в приоткрытую дверь. – Но в моей ее нет. И в той, что пахнет пеной, тоже. И в твоей. Где же она?
И тут Лаврентьев едва не хлопнул себя по лбу. Люба ночью заснула прямо в машине, и никак не удавалось ее разбудить. Пришлось нести на руках в дом. Уже на пороге своей комнаты он одернул себя и, развернувшись, чертыхнулся. Снова спустился на первый этаж. Анна Васильевна ночевала в детской с его дочерью, поэтому Лев отнес няню в пустующую комнату домоправительницы.
Он протянул руку дочери.
– Идем.
На пороге комнаты домоправительницы застыл и, любуясь невинно посапывающей девушкой, затаил дыхание. Рот няни был приоткрыт, как у ребенка, а волосы разметались по подушке, словно солнечные лучи. Захотелось провести кончиками пальцев по ее щеке, чтобы осторожно разбудить, но Маргарита уже подскочила к кровати. Дочь потянула на себя покрывало, которое наполовину было под няней, и та, вскрикнув от неожиданности, свалилась на пол. Сонно посмотрела на девочку и чуть поморщилась.
Лев напрягся, ожидая от няни гневной тирады, как она вдруг схватила ребенка и, притянув к себе, повалила рядом. Щекоча хохочущую Маргариту, приговаривала:
– Ах ты проказница мелкая, вот я тебе сейчас отомщу. Защекочу до икоты…
– Не стоит, – строго проговорил Лаврентьев. – Икота вредна. Как и щекотка.
– Это вы вредный, – хитро ответила Люба и, обняв раскрасневшуюся девочку, посмотрела на нее. – Я права?
Мужчина улыбнулся дочери, но Маргарита вдруг кивнула и, встав на сторону няни, подтвердила:
– Вредный!
– Это заговор, – возмутился Лев и, развернувшись, стремительно вышел из комнаты.
Не то чтобы ему не понравился ответ дочери, но смотреть на вздымающуюся от смеха полуобнаженную грудь няни в разрезе расстегнувшейся в процессе шутливой борьбы рубашки, было мучительно. И еще приятно. Вот бы оказаться на месте Маргариты в нежных объятиях девушки.
– Да что с тобой? – рыкнул он сам на себя. – Когда она стояла в ванной, почти обнаженная, не отреагировал, а стоило увидеть едва приоткрытую грудь, завелся, как юнец!
– Что? – выглянула из кухни Анна Васильевна и при виде Лаврентьева расплылась в улыбке. – Вы сегодня отлично выглядите, Лев Сергеевич! За ночь словно помолодели на десять лет. Подскажите то волшебное место, где даруют юность. Кого для этого нужно убить?
– Каменного льва, – невольно рассмеялся хозяин дома, вспоминая, где провел эту ночь и за каким занятием. Сейчас, даже думая об этом, он удивлялся своим действиям. Вместо того чтобы сообщить няне о том, что нанял специалистов, и увезти ее домой, он – страшно представить! – помогал отмывать стены. – Шваброй по морде.
– Вы даже шутите, – изумилась домоправительница: – Может, в кои-то веки еще и позавтракаете? Отличный шоколадный пудинг, который я приготовила, вы, разумеется, проигнорируете, но хоть попьете ваш любимый кофе.
– Пудинг! – с визгом промчалась на кухню Маргарита.
Лев обернулся и, заметив растрепанную после сна няню, гулко сглотнул и ретировался на кухню. Ругая себя за нелогичное поведение, кивнул:
– Давайте ваш пудинг.
Из рук Анны Васильевны выпала ложечка. Женщина подергала себя за ухо и переспросила:
– Вы попросили завтрак?
– Придется вас все же свозить на прием к каменному льву, – с досадой проворчал Лаврентьев. – А то уже со слухом проблемы.
И хмуро посмотрел на вошедшую в кухню няню. Надо было идти к машине, а не садиться завтракать. Но теперь уже он не мог пойти на попятный и сам себе объяснил это голодом. С невероятными событиями вечера поужинать так и не удалось.
Люба, как назло, села напротив, и взгляд мужчины помимо воли устремился в ее декольте. Няня, попробовав угощение, протянула:
– М-м-м… Как вкусно! Вы гений пудингов, Анна Васильевна.
– Скажешь тоже, – смущенно отмахнулась домоправительница.
Лаврентьеву неудержимо захотелось перегнуться через стол и пальцем стереть с верхней губы девушки капельку шоколада. Нет, лучше слизнуть. Он резко поднялся:
