– Разве она выглядит как друг? – Он кивает туда, где Эрик теперь проводит руками вниз по бокам той девушки.
Должна признать, выглядит все неутешительно. Парень в футболке команды школы Сент-Маргарет по лакроссу, проходя мимо Эрика, хлопает его по спине. Видимо, в этой же школе Эрик и учится. Он обменивается кивками с этим лакроссистом, затем снова начинает сосредоточенно тереться о девушку.
– Я просто не понимаю, – бормочет Энтони. – Я прямо чувствовал в машине нашу эмоциональную связь.
– Я уверена, что ты… – И тут я слышу, как кто-то снизу кричит мое имя. Мы с Энтони оба удивленно поворачиваемся, чтобы посмотреть с перил.
Под балконом стоит Оуэн. Наверное, он единственный на всей вечеринке, кто не танцует и не смотрит на группу. На нем серый свитер и черные джинсы, и хотя я этот наряд уже видела, каким-то образом он сегодня выглядит лучше. Когда наши взгляды встречаются, он улыбается.
– Что ты там делаешь наверху? – кричит он.
Я показываю рукой на Уилла с группой, которые под пьяные выкрики публики закончили исполнять первую песню:
– Лучше видно! – кричу я.
– Ты настоящая Джульетта. – Оуэн кивает на балкон, и его ухмылка становится шире. У меня нет другого выбора, кроме как закатить глаза. Рядом со мной Энтони стонет, и я перевожу взгляд на Эрика, руки которого поднялись до уровня опасной близости к груди блондинки.
Энтони роняет голову в ладони. Но вскидывает ее, когда я хватаю его за оба плеча и разворачиваю, чтобы он смотрел мне в глаза.
– Энтони, – говорю я настойчиво. – Это? – Я показываю жестами, как он корчится на перилах. – Это не то, что вызывает интерес у вас, парней. Особенно в случаях, когда на тебе пиджак и рубашка, которые, как ты и сам знаешь, приводят людей в восхищение. – Он слабо улыбается мне в ответ. – Соберись. Спускайся, – продолжаю я. – Поговори с ним. Потанцуй с ним.
Не сказать, что мой монолог придает Энтони вид сексуального бога, но некая доля отчаяния из его выражения лица исчезает. Он поправляет пиджак и уходит в дом, а я склоняюсь через перила.
– Оуэн, – кричу я. – Это ерунда какая-то. Поднимайся сюда.
Уилл начинает вторую песню, и я обращаю особое внимание на то, как он отбрасывает немного намокшие от пота волосы с глаз. В какой-то момент между отбрасыванием волос и тем, как Уилл хватает микрофон двумя руками так, что я мечтаю, чтобы на месте микрофона было мое лицо, на балкон входит Оуэн.
– Ты пришел с подружкой? – спрашиваю я его, когда он встает рядом у перил.
Он хмурится, но я знаю, что он прячет улыбку.
– Нет, Меган. Я не привел подружку. У меня есть девушка.
– Ах, ну да. Я все забываю.
Он пристально смотрит на меня:
– У тебя что, яблочное пюре в волосах, что ли?
– Что? – Я торопливо отворачиваю от него голову и хватаюсь за волосы, сгорая от стыда, когда нащупываю что-то липкое. – Это просто… Бурное начало вечеринки, – бормочу я, отчаянно пытаясь снять это с волос.
Оуэн отворачивается обратно к группе. Кажется, он дает мне секунду привести себя в порядок, и я благодарна ему за это.
– Они сегодня недурно играют, – говорит он.
– Они играют превосходно. Они, пожалуй, лучшая группа, которую я слышала в своей жизни.
– Ты имеешь в виду – видела, – говорит он с легкой усмешкой.
– Видела, слышала… Какая разница?
Оуэн смеется.
– Напомни как-нибудь тебя сводить на настоящий концерт.
Это небрежно брошенный комментарий, но на мгновение я задумываюсь о том, как Оуэн Окита мог бы водить меня на концерты, в другие места на свидания… Но я сбиваюсь с этой мысли, как только слышу пение Уилла: «Эй, детка, только прикоснись – ты чуешь жар в моей груди».
Не могу отвлечься от этой музыки. Даже если не считать красавчика-солиста, они действительно хороши. «Ты как ночной пожар, пылающий в лесу, – поет Уилл, – так стань моей, а если нет – сожги меня в золу».
– Ого… На меня действуют и Уилл, и эти слова, – говорю я низким голосом.
Оуэн потирает шею со смущенным видом.
– Погоди-ка… – Я хватаю его за руку. – Оуэн. Так это ты это написал?
Он бледнеет.
– Да, я.
– Неудивительно, что ты верен своей прекрасной Козиме, если она вдохновляет тебя на такие строки. Всего пара недель театрального лагеря – и у вас уже все серьезно.
Он резко мотает головой.
– Слова не были ничем вдохновлены. Я просто пытался переместить любовную лирику, которую написал Неруда
[12], в современный контекст. Это был литературный экзерсис.
Я поднимаю бровь.
– Вот как это молодежь нынче называет?
– Клянусь, – настаивает он. – Это абсолютно невинно.
– Ну да, конечно, Оуэн.
Я чувствую, как жужжит мой телефон. Достав его из сумочки, я вижу СМС от Энтони. «СПУСКАЙСЯ СЮДА СКОРЕЙ». Энтони пишет сообщения исключительно заглавными буквами. Когда я спросила его пару лет назад почему, он сказал, что люди, которые пишут строчными, ничего в жизни не добьются.
«че», – отправляю я в ответ.
«Я ХОЧУ ПОТАНЦЕВАТЬ С ЭРИКОМ. НО БОЮСЬ. НУЖНА ПОДДЕРЖКА».
Я смотрю вниз на толпу и замечаю, как Энтони неуклюже переминается рядом с Эриком и той девушкой. Я вижу, что ребята из команды по лакроссу школы Сент-Маргарет переместились от танцпола к пивным бочкам у дверей. Улыбаясь, я убираю телефон и снова хватаю Оуэна за руку.
– Пойдем, – командую я. – Пора танцевать.
Он выглядит испуганным. Я клянусь, однажды это выражение так и застынет на его лице навсегда.
– Нам? Сейчас?
– Это командное. Ради Энтони. – Я пячусь и тяну его за собой к двери. – Ничего такого, что заставило бы Козиму ревновать.
Оуэн усмехается.
– То есть ты признаешь, что она существует?
– Ты невыносим. – Я закатываю глаза и веду его вниз по ступенькам. – Пойдем, герой-любовник.
Я все еще держу его за руку, пока мы проталкиваемся через толпу пьяных одноклассников. Людей меньше не стало, и меня чуть не задели локтями по лицу пара ребят из бейсбольной команды, которых я помню с игр Тайлера. Я отпускаю Оуэна, когда мы добираемся до Энтони, который набрался храбрости приблизиться к Эрику. Слава богу, Эрик с блондинкой отлепились друг от друга на секунду, которой нам хватает, чтобы присоединиться к ним и сформировать кривоватый круг.
