И еще момент, как победившие немцы будут относиться к русским? Ведь хоть Россия и не переживет позор Бреста, но все равно выйдет из войны, и немцам не забудут рассказать о том, что именно гений германского Генштаба вывел Россию из войны, подставив глупых британцев глупым русским. И не породит ли такое отношение нового желания повоевать и расширить свое пространство за счет глупых недочеловеков на востоке? И не придется ли опять выбивать эту дурь написанием своих гордых имен на стенах разрушенного Рейхстага?
В общем, дело туманное, и как тут выбрать оптимальный вариант, непонятно. Ясно одно, еще вчера у меня такого выбора не было, поскольку никто бы не понял сепаратного мира с Германией после двух с лишним лет кровопролитной войны. Мне бы и табакерка не понадобилась, а моим потрошителям даже не пришлось бы придумывать оправдания типа случившегося внезапно апоплексического удара по черепной коробке. Боюсь, ждала бы меня участь убиенного Чаушеску с супругой, которых радостные подданные расстреляли к чертям собачьим. Или судьба Муссолини, которого те, кто еще недавно славил дуче, повесили на площади вниз головой при малейшей смене ситуации. В общем, незавидная судьба бы ждала.
Теперь же у меня есть варианты, и по одному из этих вариантов мне придется прилагать усилия, чтобы уже британского посла Бьюкенена не повесили вниз головой на воротах пылающей британской дипломатической миссии в Петрограде. Как говорится, война с Британией нам ни к чему. Пусть немцы сами этим развлекаются.
Так вот, появился вариант вывести Россию из войны прямо сейчас, заключить мир со всеми на свете (читай с Германией и ее союзниками) на принципах «без аннексий и контрибуций», вернуться к границам августа 1914 года и наладить с Германией торговлю, поставляя им ресурсы, а получая взамен станки, оборудование, целые заводы и прочие технологические плюшки. И при таком раскладе вытянуть из Германии такого добра нужно максимум.
Кстати, помнится, мы британцам и французам денег как бы должны…
Тут недалеко от меня раздались какие-то крики, толпа возбужденно загудела, и, пройдя еще пару метров, я увидел, как солдаты лейб-гвардии Финляндского полка буквально тащат упирающегося генерала Воейкова. Вид генерал имел крайне растрепанный, и можно было догадаться о том, что его только что били. Может, кстати, и ногами.
Воейкова буквально швырнули мне под ноги, а один из финляндцев заорал:
– Это он, сука, бомбу, значится, заложил! Я видел!
Толпа резко придвинулась. Воейков в ужасе обхватил голову руками, а все тот же солдат толкнул его прикладом в спину и вопросил:
– Кто тебе, сука, приказал бомбу взорвать, говори!
Петроград.
Зимний дворец и его окрестности.
6 марта (19 марта) 1917 года. День
– Это не я! Не я! Я не хотел! – Воейков метался внутри плотно окружившей его толпы, толпы настолько плотной, что мне самому было плохо видно, что происходит в центре зловещего и сжимающегося круга. Лишь голос, полный истерических нот, доносился из-за сближающихся фигур. – Меня заставили! Я не хотел! Рейли меня шантажировал! У англичан на всех, на всех есть компромат!
– У англичан? – ахнул кто-то. – Значит, это правда?
Видимо, решив, что нащупал слабину в настроении толпы, Воейков зачастил:
– Да, да! Это англичане! Англичане меня заставили убить царя… заставили взорвать… Это их офицер Рейли принес мне бомбу из английского посольства! Сказал, что если я не взорву царя, то…
Почувствовав, что еще мгновение, и толпа разорвет Воейкова на части, мне пришлось решительно вмешаться в происходящее.
– Я повелеваю всем остановиться!
Трудно сказать, что именно подействовало на толпу, может, властный и не знающий сомнений тон, а может, и само слово «повелеваю», но толпа остановилась. Почувствовав, что контроль на мгновение восстановлен, я принялся, не теряя темпа, раздавать ценные указания направо и налево.
– Господа, давайте продолжать погрузку раненых, на улице мороз! О предателе позаботятся кому следует! Генерал Батюшин, взять под арест этого изменника! Здесь работа для вашей ВСК! Опросить всех очевидцев и свидетелей!
Перехватив мой взгляд, Батюшин кивнул, и из толпы вывинтилось несколько человек, подхватив под руки Воейкова и начав быстро отделять от толпы того самого финляндца, который был свидетелем того, как Воейков закладывал бомбу. Самого Воейкова потащили к подъезжающим к парадному извозчикам, но тут Батюшин что-то крикнул конвоирам, указав на череду готовых к погрузке раненых, и контрразведчики, кивнув, не стали отвлекать извозчиков и своим ходом потащили изменника через Дворцовый проезд к Главному Штабу.
Я повернулся к склонившему голову Батюшину и сказал вполголоса:
– Обратите внимание на этого финляндца, который все видел. Может, он все видел и теперь тут свидетельствует не просто так…
Но договорить я не успел – с Дворцового проезда раздались выстрелы, крики, снова выстрелы, и мы, добежав до угла, успели разглядеть лишь спешно удаляющуюся коляску и три тела, лежащие на снегу без движения.
– Убили! – заголосил вдруг рядом женский голос, и толпа словно очнулась от оцепенения. Все заговорили одновременно, зашумели, задергались. Кто-то уже бежал к лежащим телам, кто-то что-то в глубине толпы кричал об изменниках и заговоре, о союзниках-предателях, и требовали куда-то немедленно идти всем миром, однако находившиеся близко к моей персоне просто стояли и смотрели на меня, очевидно ожидая каких-то слов или действий.
Стояли и ждали. Я не знал, что им сказать. А они не решались задать тот самый страшный вопрос, на который у меня не было ответа. Наконец вопрос прозвучал, и прозвучал он с совершенно неожиданной стороны. Раненый, которого я же и принес на носилках, вдруг спросил, лежа на телеге и сверля меня единственным глазом, видневшимся из-под испачканных кровью бинтов:
– Как так-то, государь? Они вона как с нами-то! За что ж кровь-то проливаем?
И вспышка магния от фотоаппарата осветила лицо вопрошавшего.
Петроград. Главный Штаб.
6 марта (19 марта) 1917 года.
День
Вот я и опять в здании Главного Штаба. Что-то никак не благоприятствует судьба моему окончательному переезду в Зимний дворец. С резиденцией, кстати, нужно что-то тут решать, ведь мне же нужно где-то находиться, и Санкт-Петербург… э-э-э… Петроград для этих целей тоже не лучшее место. Тема с захватом Зимнего дворца, а потом история с подрывом бомбы мне совершенно не понравилась. Блин, не резиденция главы огромной империи, а буквально проходной двор – заходи, кто хочешь, взрывай, что хочешь.
Да еще и этот популизм-идиотизм с размещением раненых в царском дворце. Нет, понятно, хотели по-легкому срубить дешевой популярности, а дворцом все равно никто не пользовался, поскольку император почивал в Царском Селе, но, блин, расходы по обустройству госпиталя во дворце превысили, вероятно, стоимость строительства новейшего госпиталя, что называется, под ключ. И вместо создания такого медицинского центра заставили несчастных тяжелораненых страдать в абсолютно неприспособленных для этого дворцовых помещениях. Ну скажите на милость, в чем кайф тяжелораненому, а значит, и практически прикованному к койке человеку лежать в огромных залах по двести коек в каждом? И это при том, что ночью на всю тысячу раненых, расположенных по всему огромному дворцу, было лишь четыре медсестры! Значит, на весь этот помпезный идиотизм с созданием госпиталя в Зимнем дворце ассигнования нашлись, а на жалованье еще нескольким сестрам милосердия фондов, видишь ли, нет! Вернее будет предположить, что на грандиозном переоборудовании дворца кто-то нашел, как нагреть руки, а жалованье персоналу показалось такой неинтересной мелочью, что добиваться увеличения ассигнований на эту статью кому-то было откровенно лень.
