И это раньше я думала, что моё положение печально. Да я, оказывается, в полной… Ну, вы поняли.
— А ты, значит, любишь Соля?
— Как и вы когда-то, — тихо ответил Ли и закрыл глаза. — Только вы ничего не можете сделать, или он не был бы… сейчас таким. Игрушка императора. Как вы это допустили? — прозвучало это так отчаянно, что мне даже стыдно стало… За настоящего Рьюичи, конечно, меня-то тут ещё не было.
— Значит, ты приехал его спасти? — помолчав, мягко спросила я.
Ли прислонился спиной к кровати и как будто сильнее побледнел.
— Да. Мне нужно было остаться при дворе, чтобы найти Соля. Проще всего было сделать это с вашей помощью. Вы сопротивлялись, но… Никто не может противостоять Шепчущим.
Звучало это как полный бред, поэтому я спросила:
— Что?
Ли открыл глаза и посмотрел на меня прямо.
— Вы никогда не видели меня, не могли узнать, а я должен был вам понравиться. Я знал, что не в вашем вкусе, но магии вы сопротивляться не могли. Хотя и пытались, я чувствовал…
— Магии? — повторила я.
Ли кивнул, не сводя с меня глаз.
— Вы должны были полюбить меня. Чтобы я точно остался во дворце и нашёл Соля. С вашей помощью это было проще всего.
— Полюбить…
Внутри меня что-то оборвалось в этот момент. Замерло и заледенело. Против воли из глаз брызнули слёзы — значит, всё это была магия… Эти чувства уюта и защиты, которые внушал мне Ли. Они не настоящие.
Я торопливо стёрла слёзы и усмехнулась. Да ладно, знала же…
Всё это время Ли смотрел на меня. Сейчас мне хотелось его ударить: как он мог, даже ради близкого человека? Я же не кукла, я ведь пыталась его защитить…
Раскаяния в глазах Ли не было никакого.
— Вообще-то вы должны были влюбиться в меня без памяти. Голову потерять — и исполнить всё, что я захочу. Но вы… не потеряли и спутали мне все планы. Я боялся, что вы и правда меня отошлёте, поэтому поспешил и…
Он не закончил и наконец отвёл взгляд. Повисла тишина, в которой особенно тоскливо выл ветер.
— А теперь вы меня убьёте, — сказал вдруг Ли, и я вздрогнула. Голос его звучал тихо, но очень уверенно. Как будто у Ли никаких сомнений не было, что я и правда его сейчас убью. Господи, что за бред! — Мне всё равно, как и где умереть — у вас, или от рук императорских слуг. Но рассказать вам было честно. И умереть от ваших рук тоже, — заявил Ли, сел на колени, наклонился и опустил голову, открывая шею. Потом, опомнившись, торопливо убрал с неё волосы. И стал ждать.
Я уставилась на него в полном недоумении.
— Ли, ты сдурел?
— Не тяните, господин, — пробормотал он.
А потом вдруг обмяк и повалился на ковёр — заливая всё вокруг кровью.
— Ванхи! — закричала я, падая с ним рядом. — Лекаря! Немедленно!
Минуты не прошло, как лекарь явился — предусмотрительный Ванхи выдернул его из постели и заставил ждать, пока я не позову. Он-то видел, что Ли ранен, это я… думала о другом.
Лекарь хмурился, разглядывая рану. Его ассистент (или раб?) подавал ему то одну мазь, то другую.
— Сделайте так, чтобы он выжил, — приказала я, не желая на это смотреть.
Руки лекарь в спирте перед началом операции, однако, вымыл, поэтому шанс, что Ли он не убьёт, всё-таки имелся.
Я ушла в купальню и велела Ванхи звать служанок — до рассвета оставалось всего ничего.
Император тоже вставал рано. Когда я со свитой явилась под дверь его покоев, ждать долго не пришлось.
— Ичи! — обрадованно воскликнул «отец». — Что за беда привела тебя в такую рань? Я весь в нетерпении — расскажи, что заставило тебя наконец меня навестить, да ещё и так срочно, даже не позавтракав?
Я не стала уточнять, откуда ему известно, что от завтрака в это утро я и правда отказалась. Кто-то из слуг шпионит, ничего удивительного — тут все за всеми следят. Я улыбнулась, уселась на подушки у столика, куда уже поставили второй прибор — то есть вогнутую доску вместо тарелки и палочки на крошечной низенькой подставке.
— Соскучился, отец, только и всего. — Я не стала ждать приглашения и сразу потянулась к чему-то вроде квашеной капусты. Оно казалось аппетитным.
Но император оттолкнул мои палочки своими, наклонился и прошептал:
— Не надо, оно отравлено.
И с любопытством посмотрел на меня.
Я спокойно оглядела стол, поймала палочками гриб в масле и спросила:
— Это тоже?
— Это нет. — Император улыбнулся и взял другой гриб.
Еда снова было пресной, совершенно невкусной. Господи, да когда же они завезут сюда соль? Ведь она у них есть!
— Итак, Ичи, что ты хотел? — минут десять спустя, насытившись, поинтересовался император. И откинулся на подлокотник своего «кресла». От кресла там был только каркас — спинка и сиденье, без ножек. На сиденье клали подушки, рядом устанавливали огромные валики, словно подлокотники. Откинуться на спинку было совершенно невозможно, она казалась хлипкой. Оставались подлокотники, и поза получалась точь-в-точь как у римлян во время трапезы.
Я отложила палочки, подалась вперёд и прямо посмотрела на «отца». Выдержала паузу, дождалась, пока император в нетерпении поднимет брови — мол, ну? Вздохнула и печально протянула:
— Домой хочу. Отпустите меня в Рё-Ка, отец, прошу.
Император от неожиданности округлил глаза. Смотрелось это совсем не царственно, но довольно забавно.
— Ичи, ты что? Мы тебе невесту ищем, ты забыл? Отбор будет проходить здесь, даже твоя мать с этим согласилась.
Я вздохнула и тоскливо окинула комнату долгим взглядом. Ничего нового — те же драконы. Притворяться скучающей мне почти не пришлось.
— Тошно мне здесь, отец. По матери скучаю. Отпустите, прошу.
И, для полной искренности, отодвинулась от столика и наклонилась, коснувшись лбом пола. Просили императора всегда только в позе ниц, на это я уже насмотрелась. Даже советники падали на колени, когда умоляли прислушаться к их решению — по протоколу, конечно.
«Отец» долго молчал, изучая меня, потом хмыкнул и ответил:
— Нет. Ты остаёшься здесь и даже думать не смей об отъезде. И раз уж ты вспомнил про Рё-Ка, тогда, конечно, помнишь, зачем ты сюда приехал?
— Не вспомнил, и вы это знаете, — ответила я, снова сев ровно. — Но раз я здесь из-за Соля, отдайте мне его. Вы его мучаете, а это совершенно несправедливо — я-то сбежать не пытаюсь. — Император при этом уставился на меня совершенно изумлённо, а я продолжила: — Хочу знать, что с ним всё в порядке. Или сделка нечестная, не так ли, отец?
Император моргнул. Потом хохотнул.
