— Не бойтесь, госпожа.
Тоже мне рыцарь.
— Убей её, я спать хочу, — бросила я.
Позже он развязал меня и снова поклонился, убрав меч.
— Вы свободны, госпожа.
— Ну и славно, — отозвалась я. — Кстати, я тут вспомнила… Я не уверена, что умею ездить верхом.
Надо было видеть глаза Ли — как будто я призналась в том, что не умею ходить.
— Госпожа, этого не может быть!
— Ещё как может. В моём мире другие средства передвижения, а на память принца я бы не надеялась. За три дня возможно научить меня сносно держаться на лошади?
Ли не ответил — он в сердцах воскликнул:
— Лучше бы вы отказались!
Я потёрла руки — на запястьях снова остались следы — и хмыкнула.
— Не дождётесь.
Глава 8
Двенадцатый день четвёртой Луны
На охоту меня нарядили, как на казнь — во всё белое. Белый здесь — цвет чистоты, покаяния, траура и, как ни странно, счастья. Возможно потому, что блаженный и невинный счастлив всегда. А когда в трауре особенно — терять-то уже нечего.
Странная логика, согласна.
— Этот цвет в лесу самый заметный, — так сказал накануне Ли.
Я согласилась — видели бы вы этот белый, он просто сиял. Не заметить его было бы невозможно что в лесу, что во дворце, тут Ли был, безусловно, прав. И кровь на нём будет особенно яркой, а что ещё нужно от жертвы? Было что-то символическое в этом белом — словно я уже сдалась, приходи и бери.
Я хотела, чтобы именно так убийцы и думали.
Ко всему прочему, костюм был красив и удобен: не бесконечные халаты, один на другой, а шаровары в разы уже тех, что я носила раньше, и куртка, а сверху нечто вроде кафтана, подпоясанное кушаком и перевязью с оружием.
Из украшений на мне была только острая золотая шпилька, удерживающая волосы в пучке да кольцо лучника на большом пальце. Я надела его чуть не впервые и боялась пораниться за острый «язычок». Ли показал, как натягивать с его помощью тетиву, но я думала, что уже в лесу случайно кольцо «потеряю». Без него было привычнее.
Накануне Ли предпринял последнюю попытку уговорить меня пропустить охоту. До этого он взывал к моему здравому смыслу: «Ваше высочество, вы же умрёте». Я знала, что он прав: вероятность, что в меня попадёт шальная стрела, была велика
Ли только не понимал, что мне надоело прятаться. Если они решили меня убить, пусть делают это честно, лицом к лицу. Охота была честной: я же знала, на что иду. Уж точно честнее яда на ужин.
Канцлера нужно было остановить, чёрт возьми. Я ещё помнила Йуя и свою беспомощность — о, последнюю как я могла забыть! — когда уползала от местного снайпера, или когда мне вручали убийцу под видом наложника.
Как говорят здесь, если долго гнать волка собаками, рано или поздно он остановится, обернётся и бросится на них. Настало время и мне так сделать.
К слову, в продолжение сказанному про волка — он убивал собак, но и сам умирал. Этого я хотела избежать, но тут уж как повезёт. Кто не рискует, тот не пьёт шампанского.
В своей последней попытке отговорить Ли зашёл с другого конца. Во сне, в который уже раз разрубив скалящуюся дрянь (она педантично навещала меня каждую ночь — какая настойчивость!), мой телохранитель сказал:
— Госпожа, вы помните, что говорил обо мне император?
Я разминала затёкшие запястья — ссадины с них не сходили даже наяву.
— Он много что говорил.
Ли поймал мой взгляд и покачал головой.
— Я убийца, госпожа.
Он думал меня напугать? Наивный.
Я хмыкнула и сказала, что думала:
— Тут все убийцы.
Ли вечно забывал, что я не местная изнеженная барышня, принимающаяся визжать от вида обнажённого клинка. Большинство здесь и правда такие.
Ли спрятал изумление под маской спокойствия и продолжил:
— Мне предлагали убить вас.
Я уже знала, что рабы здесь не как в Древнем Риме… Или не так, как нам об этом рассказывают. Во всяком случае, рабов здесь можно было подкупить, этим часто пользовались.
Уверена, Ванхи, когда он стал моим старшим евнухом, покупали по несколько раз в день, а он всё равно был мне верен. Я же умудрялась этого не замечать.
Но вернёмся к Ли. Он сказал всё так, словно это что-то могло изменить. Говорю же, наивный.
— Канцлер? — подняла брови я.
Ли кивнул.
— И ты согласился?
— Да, госпожа. Взамен мне предложили помощь в освобождении Соля.
Ясно. А я-то гадала, как он умудрился, будучи всегда при мне, узнать, где Соля держат и даже проникнуть в императорские покои. Я слышала, именно там его и поймали.
— Почему же ты меня не убил?
— Я поклялся вам, госпожа. Теперь это в прошлом.
Интересно, думал ли его наниматель так же?
Вслух я сказала только:
— Ну и отлично. Это всё? Я хочу спать.
Ли считал, что это не всё.
— Госпожа, я дважды предал вас. Сначала, когда использовал, чтобы остаться во дворце, потом, когда продал, чтобы спасти Соля.
Я уже поняла, что в ближайший час мне заснуть не светит. Жаль, назавтра планировался ранний подъём, а мне, сове, это было как ножом по сердцу. Куда страшнее, чем слова Ли, о которых я давно уже догадывалась. После слов императора я, конечно, сложила два и два.
— И что?
Ли больше не прятался за маской спокойствия — он потрясённо смотрел на меня.
— Неужели для вас это ничего не значит, госпожа?
— Почему это должно что-то значить?
Он был сбит с толку, точно.
— Госпожа, почему после всего вы мне помогаете?
— Тебе? Я помогаю себе избавиться раз и навсегда от канцлера.
— Госпожа, не нужно лгать. Я же Шепчущий. Я чувствую то же, что и вы. Я знаю, что нравлюсь вам, и не понимаю: вы должны меня ненавидеть, тогда почему…
Я чуть его не ударила. Мы столько тренировались в эти дни, и я так ненавидела его в этот момент. Мне хотелось затолкать эти слова обратно ему в глотку — как он смеет?..
Видимо, он и правда что-то почувствовал, потому что наконец заткнулся.
— Я не Шепчущий, — сказала я, подойдя очень близко, так, что могла бы поцеловать его, и тянуться бы не пришлось, во сне мы были одного роста. — Но я знаю, зачем ты это говоришь. Так вот, завтра я отправляюсь на эту чёртову охоту, а ты из кожи вон вылезешь, но поможешь мне. Понятно?
Ему было понятно, я по глазам видела. Но он ещё попробовал возражать:
