— Убивайте. Какое мне до них дело? — равнодушно сказала я. Так было нужно. — Они преступники и предатели. Они заслужили самую суровую казнь.
Император заглянул мне в глаза.
— Неужели, Ичи?
Я не отвела взгляд. У меня было время научиться держать себя.
— Государь?
Император усмехнулся. Вытащил кинжал, схватил ближайшего юношу за волосы, заставил встать, замахнулся…
— Не надо! — выдохнула я. И захлопнула рот, но было поздно.
Император выпустил юношу, и тот, равнодушный, как робот, вернулся к письму.
— Помни, Ичи, — сказал «папа». — Ты не настолько твёрд, как хочешь казаться, и мне это известно. Я принесу тебе их тела, если страниц больше не будет.
Я понимаю, что, если им удастся расшифровать этот дневник, я умру. Не только отравленную шпильку я ношу с собой, но, чёрт возьми, я хочу жить.
Однако не ценой чужих жизней.
Я продолжаю дневник, и пусть этих несчастных мальчишек когда-нибудь отпустят… Блажен, кто верует.
Что же, даже если меня заставили, ещё можно получить удовольствие, а расшифровать чужой язык, ни капельки непохожий на местный, думаю, всё-таки невозможно.
Нескоро — это точно. Значит, время у меня есть.
Всё ещё может быть хорошо.
А пока… Прошли считанные дни. За это время я узнала больше об этом мире, познакомилась с моими слугами, чуть не споила Ванхи и лелею план выйти, наконец, за пределы дворца.
Серьёзно, давно пора хотя бы посмотреть, как тут живут. А также познакомиться с Синими плащами — чую, мы с ними найдём о чём поговорить.
На носу чёртов отбор, и хоть дела в этой стране делаются крайне медленно, он всё же приближается. Ко мне везут какое-то несусветное количество девиц, с которыми у меня нет желания общаться. Но, конечно, придётся.
Обо всём этом стоит рассказать поподробнее. Я понимаю, что могу писать любую чепуху, всё равно не прочтут — императору лишь бы страницы были исписаны. Но… может, мне и самой это нужно?
Продолжу, как делала раньше — и будь, что будет.
А начну, пожалуй, с прислуги.
Было это вчера. Я спаивала Ванхи (он сам не свой до сакэ). Самой кусок в горло не лез и местная водка тоже (гадкая гадость). А в Ванхи лезло всё, и по моему приказу пил он, как не в себя. Пьяному, ему я могла рассказывать что угодно, он всё равно потом ничего не помнил. Я, конечно, была осторожна, и всё-таки какое-никакое облегчение.
Потом мне надоело — и по моему приказу Ванхи моментально протрезвел (а я порадовалась, что всё же была при нём осторожна).
И мы пошли знакомиться со слугами.
Ах нет, не так всё было. Сначала я спросила:
— Как мне купить твою верность?
Да, в лоб. Потому что здесь такое спрашивают прямо — дворец ведь, все продаются и покупаются.
Ванхи мгновенно посерьёзнел.
— Господин… — Он отставил пиалу и поднял взгляд.
Я приготовилась к чему-то заоблачному. Титул? Громадное состояние? Первое я ещё могла состряпать, а со вторым начались бы проблемы. Денег я здесь вживую ещё не видела.
Но Ванхи меня удивил. Он, как некогда у лекаря, когда говорил серьёзно, тихо заметил:
— Господин, верность невозможно купить. Если она продаётся, то какая же это верность?
Я изумлённо смотрела на него.
— Но ты был верен мне.
— Да, господин, — склонил голову Ванхи, и у меня вдруг мелькнуло странное предположение, что, может быть, он не очень-то евнух. Точнее, не просто евнух.
— Почему?
Ванхи улыбнулся — странной, не своей улыбкой.
— Мне нравится служить вам, господин.
Я поняла, что ничего не поняла.
— Может быть, ты хочешь другую должность? Более высокую?
— Господин, на что ещё может рассчитывать евнух? — Ванхи улыбался, и его улыбка пробирала меня буквально до костей. — У меня есть всё, что нужно. Позвольте просто служить вам.
После мы какое-то время молчали — и смотрели друг на друга.
А потом я увидела, как вернулся старый-добрый простачок Ванхи, к которому привыкла — за какое-то мгновение, словно змея кожу сбросила. Впрочем, змеи так быстро с этим не справятся.
— Господин, прикажете собрать слуг?
— Да.
Я отметила эту перемену. Кем мог быть Ванхи? Убийцей? Не новость, во дворце все такие. Кем-то ещё? Местным магом? Шепчущим?
Мёдом им у меня, что ли, намазано…
Что ж, он верен, и пока лишь это важно.
Слуг собрали очень быстро. И наверняка не сказали, зачем, потому что они лежали во дворе ниц, испуганные, дрожащие… Все, включая телохранителей. И если к этим у меня были вопросы, то остальных я пугать совсем не хотела.
— Гаремных здесь нет, господин, — сказал Ванхи и вздохнул. — Нельзя, вы же понимаете.
Гарем здесь хуже тюрьмы, это я уже выяснила. Что ж, в гарем я тоже собиралась…
А пока требовалось как-то разобраться здесь.
— Встаньте.
Повиновались только телохранители (вот уж кто мог бы и полежать), остальные только головы подняли и уставились на меня.
Захотелось закатить глаза и цокнуть языком, но я же принц, а это несолидно.
— Ванхи объясни им, что я хочу видеть их в полный рост, — бросила я.
Ванхи объяснил:
— Слышали? Встать!
Только тогда они поднялись, и даже торопливо.
Я подавила вздох и улыбнулась. До меня дошло, что не так стоило всё организовать: пусть входят ко мне группками — и мне запомнить проще, и им не так страшно. Действительно, у первого же слуги, с кем я попыталась заговорить отнялся от ужаса язык
Ванхи замысел понял быстро и слава богу всё организовал.
Теперь они входили ко мне человека по четыре. Это грозило затянуться, зато никого не смущали мои «конспекты» — на память я не жалуюсь, но вы бы видели, сколько у меня слуг!
Вот, например, девушки, которые подносят мне утром освежающий напиток (гадость несусветная) — трое. Они же — плюс ещё двое — одевают меня в нечто наподобие халата, укладывают волосы в пучок и ведут в купальню, где другая пятёрка служанок купает меня в бассейне. После ещё пятеро вытирают меня и одевают — и я иду ко второму бассейну. Потом…
Думаю, и так всё понятно.
Я потратила четыре часа, чтобы с ними разобраться: поговорить с каждым, особенно с девушками (чистая женская солидарность). Узнала имя, где родились (что ничего мне не сказало, я не знала карты), сколько лет, какие есть пожелания и проблемы. Последними со мной делиться не хотели, но я была настойчива и наблюдательна. В итоге в моём штате произошли перестановки и пару девушек я мысленно поставила на учёт: кажется, тиранят они своих «коллег». Ну там видно будет, пригляжусь.
