— Да ладно вам, матушка, — говорила я. — Я способен о себе позаботиться.
Королева восторгалась: «Как Ичи возмужал!»
Да. Обзавёлся женщиной в своём теле и резко возмужал… Бывает.
Я описала здесь всё, как было, не только для императора, но и чтобы избавиться от этих воспоминаний. Теперь мне и правда легче, теперь они прошлое. Надеюсь, картинки разлагающихся трупов, безжалостного кицунэ и равнодушного Ли перестанут то и дело всплывать перед глазами.
Просто оставьте меня, наконец, в покое. Все вы.
Я устала, так устала… Так много смерти… Что я скажу хозяину моих телохранителей? Был в договоре пункт об этом, я помню, он должен предоставить мне новых. Я понимаю, они мне нужны. Работа у них такая, да, знаю.
Я просто не хочу, чтобы кто-нибудь снова погиб из-за меня.
Хватит. Правда, хватит. Почему всё это просто не может остановиться?
Почему я отправила сегодня Ванхи за новым флаконом яда взамен того, что скормила охранникам в пещере? Хочу убить им ещё кого-то?
Почему я ничего не чувствую, ни горя, ни вины, только усталость? И тоску — из-за Ли. Почему он важнее всех, даже тех, кто уже умер?
Почему я не могу просто вытащить эту проклятую любовь из сердца, как занозу — и излечиться?
Глупые вопросы.
Не смейтесь надо мной, император. Я всего лишь слабая женщина в теле вашего сына, а значит, в беде.
Хватит…
Глава 13
Пятый день шестой Луны
Я больше не боюсь.
Ничего.
Я вдруг осознала, что у меня ничего нет. А значит, терять мне нечего.
Потрясающее чувство.
* * *
По слухам, принц Рьюичи был весьма меланхоличным человеком. По крайней мере моя депрессия никого не удивила, а королева («государыня», как её положено называть даже принцу) наверняка по привычке отправила сыну верное лекарство. Да, вы верно угадали: мальчика для удовольствий. Не евнуха, правда — в такой глуши найти евнуха сложно, они все живут в Запретном городе, иначе смерть. Зато мать передала через слугу извинения, что кастрировать «подарок» не успели. Он был красив — просто картинка! Не шлюха, а актёр и шут, вдобавок, сирота шестнадцати лет, но умел писать, читать и знал сказки. Если верить его словам, слуги матери выцепили беднягу во время выступления в деревне у монастыря, где кортеж остановился на ночлег.
Мы с ним всю ночь резались в дурака. Мальчик (чёрт, шестнадцать! государыня, это уже попахивает педофилией, ей-богу) пришёл от игры в восторг, когда понял, что я не собираюсь насиловать его прямо сейчас. Так-то он был не против… В смысле, не посмел бы сопротивляться. Поначалу до дрожи испуганный, слово сказать не мог — заикался. Я ему налила стопочку для храбрости… Чашу, в смысле. Они здесь пьют водку чашами. То есть рисовое вино. А! Один чёрт — водка.
Так что мы и впрямь весело провели ночь, а на рассвете я его отпустила, пожаловав одежду со своего плеча (здесь это считают за высшую награду). А ещё заставила Ванхи проследить, чтобы никто этого сладкого мальчика по дороге не поймал и не кастрировал, чтобы мне ещё раз подарить. На всякий случай, тут это могут…
Подарок был, какое-никакое удовольствие я получила, но мои проблемы от этого, конечно, не исчезли. Смысла в жизни я по-прежнему не видела, зато смертельные угрозы маячили прямо тут, рядом. Ясно было, как день: сейчас меня женят — и император ли или кто-то другой вроде отца невесты меня грохнет. Сколько я ещё продержусь?
Сон мне это, кстати, не отбило — наоборот, просыпаться не хотелось. В такую-то реальность… До обеда я дрыхла, но потом меня разбудили. И встала я разбитая, больная, с одним-единственным желанием: чтобы всё это наконец прекратилось. Достало, сил нет! Я вдруг поняла: с меня хватит. Нет, серьёзно: какой в этом смысл? Раньше я лгала и изворачивалась, чтобы выжить. Но для чего? Для такой вот жизни? Вечная пляска под чью-то дудку — императора, королевы Рё-Ка, потом невесты? Вечный страх нападения, вечное бегство, вечная опасность, интриги, танец со смертью?
Зачем?
Зачем мне такая жизнь?
Так что я пребывала в состоянии полнейшего ко всему равнодушия. Если бы ко мне в тот момент сунулись наёмные убийцы, чес-слово, я бы им ещё и приплатила. Я о яде в то утро думала столько раз, что свихнуться можно. А что, он же лёгкий — выпил и того. Никаких проблем.
И всё это именно тогда, когда принц должен был красиво, с триумфом въезжать в столицу и Запретный город. С триумфом — потому что император так пожелал, а королева Рё-Ка согласилась. «Ичи, любимый, народ должен знать и любить тебя, понимаешь? Править им тогда тебе будет легче».
Ха-ха. Править мне не грозит, это и ежу понятно. Последний бедняк в этой империи наверняка это знает.
Так что плевать я хотела на народ, а идея с тюфяком-принцем на троне вызвала у меня истеричный хохот. Но государи сказали: «Надо». Значит, надо.
Меня, как куклу, сначала искупали. «Ваше высочество, какая нежная у вас кожа! Ах, какие прекрасные волосы! Вы чудесны, ваше высочество!» — щебетали служанки, пытаясь поднять мне настроение. Я их почти не слышала.
Потом над моей нежной кожей долго колдовали — она же была бледная, и её требовалось оживить. Помню, лицо покрывали белком яйца, а потом, когда он стал стягивать кожу, его смыли цветочной водой. Другие служанки в это время окуривали дымом мои одежды, а особенно прозрачную верхнюю, из золотой парчи. Здесь ароматный дым вместо духов. Кстати, и правда стойко держится…
Часа два надо мной издевались, в результате я стала похожа на куклу и внешне, а не только в душе. Фарфоровая хрупкая куколка, сверкающая на солнце, как снег. Меня посадили в открытый золотой паланкин и раздали распоряжение моей (то есть маминой, конечно) свите — танцорам, певцам, актёрам… Ну и солдатам, конечно. Королева привезла их с собой в огромном количестве. Её кортеж был невероятно огромен и богат, я им не восхищалась лишь из-за упадка духа.
Итак, посадили меня в паланкин, украсили цветами и подняли высоко в воздух — унылую и равнодушную. Королева Рё-Ка на меня посмотрела-посмотрела… и позвала угодливого Ванхи. Что-то ему приказала, меня отпустили, увели обратно в шатёр, где Ванхи быстренько напоил меня чем-то покрепче, чем водка.
Убойная оказалась дрянь — так меня шибанула, никогда ещё такого не было, даже за прошлую жизнь отвечаю. Горькая, жгучая — самогон, не иначе. Но Ванхи её пил весело, много, я тоже. И уже где-то через час хихикающего принца усадили в паланкин обратно, в состоянии любви ко всему миру. И состояние это, надо признаться, оказалось мимолётным.
Не знаю, может, тетеря-наследник, когда напивался, был тих, мил и улыбчив, поэтому стратегия «напейся сегодня пьяным» в его случае работала. Может быть — но я точно другая. Я, когда уже в стельку, требую продолжения банкета.
