Мне действительно нечего терять. Так отчего же не попробовать?
И сами собой возникали в голове детали плана. Я много видела вокруг, много нужного, полезного, просто раньше не понимала…
Это будет интересная партия, папа. Зря вы пешку загнали на край доски. Она ведь станет ферзём. Забыли вы правила, ваше величество? Снова мните о себе слишком много. Ай-ай-ай!
— Что же вы наделали, господин! — срывающимся от ужаса голосом простонал Ванхи, подавая мне воду. — Что же теперь будет?
Я выпила воды и улыбнулась — от этой улыбки бедный евнух отпрянул и задрожал. А я ответила:
— Я скажу тебе, что будет. Ты сейчас принесёшь мне вина. Много вина…
— Господин, не надо!
— Надо, Ванхи, надо. Неси. Это приказ.
Я щедро облилась этим вином, чтобы от меня несло, как от последней пьяницы. Отлично получилось, даже местные стойкие духи этот запах не перебили.
По расписанию у меня был визит к матушке, и, признаться, я немного волновалась, как она это воспримет.
Она отнеслась к сыну-пьянице с пониманием.
— О, Ичи! Бедное мое дитя!
Я подозревала, что вечером в спальне меня снова будет ожидать подарок от заботливой королевы, только на этот раз кастрированный. А пока я изображала несчастного сына, который уже принял, но ещё не столько, чтобы не забыть о приличиях.
Следующим в расписании был мальчишник: пир в честь невест принца. Что забавно, самих невест на него не пустили, зато их отцов — очень даже. Были и из Рё-Ка, я заметила тамошнего посла и кое-кого из свиты королевы. Самой её тоже не было.
Хорошо.
Без ореола страха император казался обычным человеком. Он хмуро смотрел на меня с трона — пировали мы во дворе, куда трон заранее вынесли. Здесь всё было сделано наилучшим образом: навес для императора, ступеньки (для меня), и даже размеченные цветной плиткой места для гостей. Там установили низенькие столики и положили тонкие подушки. Там же, за колоннами, таились слуги, чтобы подать еду господину или подлить вина.
Я тоже то и дело прикладывалась к фляге. А чтобы она не казалась бездонной, верный Ванхи постоянно её наполнял. И никто не знал, что там обычная вода, которую я щедро лью за пазуху себе и Ванхи тоже. Со стороны это выглядело, словно наследник уже в зюзю. И после моего вчерашнего представления, никого это не удивляло. А зная репутацию принца… Вы же видели, даже родная мать не удивилась.
Господи, какое он был ничтожество!
Император, как я и ожидала, попытался мне подгадить. Он страдал мелочностью, я давно это заметила, а тут такой случай проучить зарвавшегося сына… Как же им не воспользоваться?
— Ичи, станцуй, — приказал он сразу после выступления актёров.
Танцы сегодня уже были. Женщины-танцовщицы выступали с лентами и веерами под такую заунывную, похоронную музыку, что впору было повеситься, глядя на них. Мужские танцы были полны акробатики, иногда с оружием, один раз даже с конём и выполняли их, конечно, обученные танцовщики. Выставить сына кретином, унизить, поставить на положение слуг и рабов, которых привезли в Запретный город специально для нашего увеселения — в этом он весь, заботливый мой папочка.
В испуганной тишине (все смотрели на меня, даже слуги) я пьяно хихикнула и выдавила:
— Канеш, ваш… ик! Величество. Ванхи! Тащи меч!
До меча даже император не додумался. Он удивлённо вскинулся было, а гости заволновались, стали перешёптываться. Не обращая на них внимания, я поскорее схватила меч и, покачиваясь, потащилась со ступенек на площадку для танца.
Я, конечно, не знала ни одного движения, а в местной музыке нет даже такта (или я его не слышу), чтобы под неё двигаться.
Но это не помешало мне разыграть представление.
Пьяному должно быть море по колено, да? Так что никто меня не осудит — ниже принцу падать просто некуда. Опять же, ослушаться приказа императора я не могла. А вот повернуть его в свою пользу — это да. Конечно, я не была великим танцором, да это бы никого и не удивило. Зато у меня был меч.
Я просто делала то, что и на тренировке, только под музыку… если это можно было назвать музыкой. Они ещё и поют под неё, вы бы только слышали! Словно взбесившаяся кошка орёт.
В общем, я артистично махала мечом, как меня когда-то учил Ли. У него это выглядело красиво, у меня, полагаю, несколько хуже, но тоже ничего. А поскольку для гостей неожиданное фехтовальное мастерство принца-слабака стало новостью, думаю, выступление и вовсе было эффектным. Не для всех, конечно — канцлер не удивился. Он дальновидно нырнул под стол, когда я, перекидывая меч из руки в руку спустилась с площадки и подошла к гостям.
Они смотрели на меня, как зайцы на удава.
Только император наконец опомнился и рявкнул:
— Рьюичи!
— А чё, пап? — бросила я.
Действительно, что такого? Он первый начал.
Я снова пьяно хихикнула, заложила мечом вираж, словно перерубала невидимому врагу туловище (вот только с невидимым я на такое и способна). И, подавшись вперёд, схватила за волосы юного куродо… чёрт, забыла имя. Был он, кстати, императорским фаворитом. Не думаю, что папа с ним спал (хотя кто их знает?), но мальчик был из разряда «далеко пойдёт». Ну ещё бы, старший сын правого министра как-никак.
Худенький был этот куродо, тонкий — растёт ещё, наверное. Помню, даже вес его не заметила, когда вытащила за волосы из-за стола, прижала к себе и приставила клинок к его горлу.
Музыка оборвалась на мяукающей ноте.
Гости затаили дыхание.
Правый министр встал, и телохранители за его спиной положили руки на мечи. Но они меня нисколько не интересовали, я смотрела на императора. Ну правда, а что ты мне сделаешь?
— Рьюичи! Прекрати немедленно! — прогремел с трона голос «папы». Сверкнула молния, двор содрогнулся от грома, застучали бамбуковые занавески, зазвенели вазы с цветами.
Я хихикнула и протянула:
— Ну па-а-ап! Пусть он тоже станцует!
Честно говоря, беднягу куродо (имя которого я даже не знаю — а у меня ведь теперь ещё один враг во дворце) мне жаль — мы с ним минут пять такое чувственное танго исполняли, куда уж унизительнее. Дрожал он сильно, наверное, боялся за свою честь. Зная репутацию принца, который по мальчикам… Я бы тоже боялась. Может, он даже представлял, что я возьму его прямо там, на столе?
А что, папа, ты думал, один так можешь? А что если я поимею всех твоих фаворитов? Фигурально выражаясь, конечно.
Ничего такого я делать, естественно, не стала. В какой-то момент я убрала клинок и отшвырнула куродо к столу его отца. Потом, опираясь на меч, уселась на пол, булькнула водой из фляжки, пролила её себе на рукава, а заодно и на пол и громко поинтересовалась:
