— Отпустите, госпожа.
Идиот благородный… Что ж тут у убийц такая высокая мораль-то?!
Я чуть не порвала его рукав, благо Шики сопротивлялся. Удерживать меч и вырываться ему было неудобно, а то я бы не справилась. Он был куда сильнее…
А потом он вздохнул свободно, а мёртвый паук — здоровенный такой паучара — упал на пол и дрыгнул напоследок лапками. Алый солнечный луч упал на него, и паук рассыпался жирным пеплом, пачкая пол.
Такая вот инсталляция.
Мы с Шики смотрели на него, и опомнились одновременно. Наёмник рванул меч на себя, а я им поцарапалась.
— Шики, мать вашу, не дурите!
— Госпожа, вы не понимаете, чем это вам грозит?
— Да идите вы с миром!
— Тогда я вас выдам.
— Шики, — я покрепче вцепилась в его руку, пачка рукав кровью. — Что вы хотите в обмен на свою верность? Клянусь, я это сделаю, но и вы принесите мне клятву, что будете молчать. И разойдёмся с миром!
Только тогда он словно бы обмяк и сказал, не глядя на меня:
— Я больше не хочу убивать. Никогда. Это… самое заветное моё желание.
Мне оставалось его только пожалеть.
— Что вам мешает? Я сняла эту вашу татуировку, затеряйтесь где-нибудь в горах и живите счастливо.
Он усмехнулся, словно говоря: «Если бы всё было так просто!» А потом всё-таки выпустил меч, встал на колени и произнёс ту же клятву, что и Ли когда-то.
— Вы же не хотите убивать? — сказала я, не торопясь её принимать. — Тогда зачем?
Он нахмурился, словно не понял вопрос. А потом объяснил:
— Я буду с вами, госпожа, пока вы не добьётесь своего. Буду беречь вас, а после — я надеюсь на вашу милость. Что вы отпустите меня, госпожа.
— Отпущу, — пообещала я. — Спасибо, Шики.
Он снова усмехнулся.
— Вы могли привязать меня этой клятвой до того, как сняли татуировку. Госпожа.
— Это было бы чертовски неправильно, — вздохнула я. — И пожалуйста, не зови меня госпожой. Если нас услышат…
— Не услышат, госпожа. Но я повинуюсь.
Так у меня появился телохранитель, которому я могла доверять. И личный Шепчущий. Как говорится, повезло.
— Когда ты видел Ли последний раз? — не могла не спросить я.
— Недавно, госпожа. Если вы хотите его вернуть, просто позовите.
— Лучше передай ему, чтобы валил куда-нибудь подальше от меня. Желательно на край света, — бросила я, думая, что сделает император, если найдёт его.
Будет у него новый Соль.
Шики ничего спрашивать не стал, просто кивнул.
— Я приведу к вам других Возрождённых, ваше высочество. Они будут ваши.
Я представила толпу таких же, как Шики — и всем убийства осточертели хуже… не знаю чего. Представила, как я заставляю их клясться мне и почувствовала себя такой сволочью, что хоть сейчас удавись.
Но они нужны мне. Позарез нужны, а потом я сделаю для них, что смогу.
Господи, во что я превращаюсь!
Ещё и Шики добил, заметив, прежде чем исчез:
— Ли говорил, что вы добры. Он не лгал.
Словно плетью меня огрел.
И кровь Шепчущего у моих ног — человека, который ничего плохого мне сделать не успел, и чьей жизнью я купила себе отряд наёмных убийц.
Добрая, да.
Меня опять тошнило — теперь уже от отвращения к себе.
Я начинаю понимать тёху-принца. Зато он-то, говорят, был добрый. Но слабак. А я стремлюсь стать сильнее и всё больше теряю человеческий облик. Что же дальше будет?..
Матушка снова позвала меня на чашку чая в Восточный дворец. Спросила, как там Йоко, её милая протеже. Подтвердила, что она бесприданница, но это даже удобно: раньше императоры женились как раз на таких бедняжках. Хорошо же: их родня на власть претендовать не будет.
Хорошо…
Я сказала, что Йоко — девушка, безусловно, милая, и очень мне нравится, но торопиться, наверное, со свадьбой всё же не стоит. Королева рассмеялась и больше мы об этом не говорили. Честно говоря, её больше волновали мои грудные боли. То есть, принца, конечно. Она мне даже настой сварила, и я без задней мысли его выпила: боли последнее время и правда замучили. А от настоя их как рукой сняло.
Королева пообещала, что сварит ещё. Смотрела ласково, гладила по щеке, улыбалась. Любит она сына, так любит…
Была ли у меня такая мать в прошлой жизни? Нет, совсем иное порой вспоминается…
Не хочу об этом думать.
С Йоко мы вечером встретились в том же павильоне — застолбили, видать, наши с мамой евнухи это местечко.
Смотрели на звёзды.
Она уже всё знала и, что характерно, рада не была.
— Ваше высочество, прошу вас… Я не гожусь в императрицы. Я не достойна.
— Почему же?
Йоко ткнула узким красивым пальчиком в небо.
— Я звёзды больше людей люблю.
— И что? Отвечают взаимностью? — вырвалось у меня.
Йоко бросила на меня хмурый взгляд и промолчала.
За нашей спиной Ванхи заигрывал с её служанкой. Та хихикала и прикрывалась веером — девица явно приземлённая. В отличие от хозяйки.
— Расскажите, — попросила я и улеглась рядом. — Про звёзды. Вдруг и я их полюблю? Больше людей. Кажется, это несложно…
Может, и стоило сказать матери, что не по душе мне её протеже. Пусть другую предлагает. И ещё. И ещё… Земля подо мной и так шатается, а если заметят, что фаворитку завела… Нехорошо.
Пусть и нравится мне её спокойный голос, и хорошо с ней, и рассказывает она действительно интересно. А когда распалится…
Кого-то она мне напоминает. Из прошлой жизни кого-то, близкого, родного, кого я любила…
Кто теперь плачет обо мне…
Нет, милосерднее прогнать эти мысли. Важно лишь, что за те три часа в компании невесты, будущей императрицы я отдохнула, как никогда за эти дни. И сама, не чинясь, позвала её быть здесь же завтра.
— Ваше высочество, — сказала она грустно и просто. — Не надо. Не впутывайте меня в это. Я лучше в гарем пойду, если нравлюсь вам, но не нужно мне быть императрицей. Меня же убьют.
Как удар под дых.
Я не сказала, что защищу её — это было бы неправдой, я себя защитить не могу. Я ничего не сказала — просто ушла.
Дура я дура, Ли же специально отослала, а эту… Ну нравится она мне, хорошая девочка, интересная. Не могу я от неё отказаться — она как глоток свежего воздуха. Не могу.
Чёрствая я сволочь.
Добрая, ха!
