— Я пришлю к тебе лекаря, милый, с новыми настоями, — радостно ответил император. — Я их сам варил! Ты будешь первым, кто их попробует!
После этого охота отнекиваться от будущей свадьбы у меня пропала начисто.
Позже — после чаепития, мы как раз из покоев императора выходили — канцлер схватил меня за ворот накидки, оттащил за ближайший угол (ни один из моих телохранителей даже не пикнул) и прошипел:
— Я тебя предупреждал, идиот, или нет?
Я обалдев смотрела на него.
— Если ты ещё раз посмеешь высказаться мне поперёк во время совета… — Канцлер не закончил, но глазами сверкнул очень красноречиво. А потом добавил: — Ты женишься на моей дочери, сделаешь ей сына, а потом, будь добр, сдохни сам.
Вот так наследного принца здесь он очень «любят»…
Стоило канцлеру уйти, как словно из-под земли вылез император. Зуб даю, он всё видел.
— Ичи, милый, как хорошо, что ты ещё не ушёл! Пойдём, я покажу тебе результат моего последнего опыта.
Я честно попыталась отвертеться:
— А-а-а… Н-но…
Думаю, предлог про не выключенный утюг тут бы не сработал, а другой я придумать не успела. Император схватил меня за руку и потащил куда-то мимо дворца, через двор… Я очень быстро запуталась с направлением, зато хорошо запомнила, что вся моя свита осталась там, далеко позади.
— Па-а-ап?
— Да ладно, Ичи, хватит притворяться, — спокойно, нормальным голосом сказал император.
Отпустил меня, отпер какую-то дверь и кивнул:
— Заходи.
Я помялась в коридоре, но потом шагнула через порог следом за ним.
В этой комнате было темно. Мне долго пришлось моргать, чтобы глаза привыкли, а ещё этот звук — судорожное дыхание, такое частое, такое… страшное…
— Нам нужно больше света, мой мальчик, — ласково произнёс император, и в его руке словно сам собой загорелся факел. А может, и не сам — я не на него тогда смотрела.
Дыхание стихло, словно сжалось.
Посреди комнаты на Х-образной перекладине висел голый мужчина с мешком на голове. Его била крупная дрожь, и это было жутко.
Но не так жутко, как как стало после того, как император снял с него мешок.
— Ну здравствуй, Соль. Ты ждал меня?
Мужчина судорожно зажмурился. Думаю, он был не старше принца, а то и младше, просто выглядел очень плохо. Худ, весь в потёках крови, заросший…
— П-пожалуйста… н-не н-надо… — прохрипел он.
— Не надо что, Соль? — вкрадчиво поинтересовался император. Потом улыбнулся, нежно провёл пальцем по щеке пленника — тот дёрнулся. — Посмотри, кого я тебе привёл. Я же обещал, что если ты будешь хорошо себя вести, я приведу его. И я сдержал обещание. Ичи, подойди ближе.
Я стояла у двери, и меня тоже трясло. Боже мой, что происходит?!
Пленник поднял на меня взгляд, в нём ясно сверкнуло узнавание… А потом император вонзил острую шпильку ему в мизинец. И повернул.
Пленник закричал.
Я прижала ладони ко рту, но очень хотелось к ушам. Потому что он кричал:
— Бра-а-ат, помоги! Помоги-и-и мне-е-е!
И когда сил терпеть уже не осталось, я тоже вскрикнула:
— Да прекратите же!
Император остановился, с улыбкой посмотрел на меня.
— Да, Ичи?
— Зачем?! Зачем вы это делаете, он же ваш сын!
Ну, раз он брат принца, следовательно, сын императора? Верно?
Очевидно, нет.
— Сын? — изумлённо выдохнул император. Перевёл взгляд на рыдающего пленника. Хмыкнул. — Значит, это правда…
Я замерла. Если он повесит здесь и меня рядом — что тогда делать?
— Правда, — продолжал император. — Ты действительно ничего не помнишь? — И тут же повернулся к пленнику. — Ну вот, Соль, Ичи забыл тебя. Ты теперь один, совсем один.
Пленник рыдал в голос, громко и отчаянно, когда император отбросил окровавленную шпильку, схватил меня за руку и буквально вытащил вон из комнаты.
Позже, уже снаружи, глядя, как я пытаюсь отдышаться, он с усмешкой заметил:
— Похоже, мне нужно поискать другое средство контроля, да, Ичи?
— Зачем вы это делаете? — простонала я.
Император улыбнулся. А потом легко коснулся моего лба.
— Забудь.
Меня словно льдом укололо, но и только. Наверное, император решил, что после этого я и впрямь всё забуду, потому что улыбался мне по-идиотски, как раньше, звал «сына» и, сюсюкая, передал Йую.
А может, ну его? Так думала я, пока мы шли обратно в покои принца. Броситься сейчас вниз с террасы, сломать шею — лучше, чем мучиться на той крестовине. Раз принца всё равно хотят убить — и ведь убьют. Ну его, зачем зря страдать?
Во время обеда (или полдника?) я заметила, что служанка, пробовавшая блюда принца, пропустила три из них — те самые, которые я с наибольшим аппетитом ела за завтраком. Ещё я заметила знакомые чашки и чайничек и подумала, что в них снова совсем не чай.
И я решила:
— Йуй, выпей со мной.
Все замерли, но не смотрели на меня, как на идиотку. Значит, я верно рассудила: принцу можно приглашать камердинера за стол. Наверное, изредка, но можно. Быть может, он так даже раньше делал.
Ещё это наверняка считалось привилегией, потому что Йуй сказал:
— Ваша милость безгранична, господин.
И сделал знак служанкам уйти.
Мы остались одни, и я сжала под столом шпильку для волос — заранее приготовила, так, на всякий случай.
Дальше всё было просто. Я подливала Йую раз за разом, и он всё больше и больше хмелел. В процессе я делала вид, что пью, ела всё только проверенное и Йую тоже эти блюда придвигала.
Когда он захмелел так, что начал покачиваться, я подсела поближе и позвала:
— Йуй?
Он поднял на меня мутный взгляд.
— Д-да, г-господин?
Я налила ему ещё, чтобы смыть «господина». А потом спросила:
— Йуй, почему ты меня ненавидишь?
Он долго смотрел на меня — я ему ещё подлила. Потом залпом выпил и пьяно рассмеялся.
— А т-то ты, Ичи, не п-поним-м-аешь!
— Не понимаю.
Он пьяно улыбнулся. Потом вдруг сказал:
— А п-помнишь, к-как м-мы т-тренировались в лесу Гончжуй? У т-тебя, к-конечно, н-ничего не получалось, т-ты т-такой неуклюжий, Ичи! Н-нас в-видели, т-ты з-знаешь? И люди г-господина к-канцлера р-решили, что я т-твой л-любовник. Но п-потом п-поняли, чт-то ошиблись, и от-тец… — Он усмехнулся. — Т-ты к-как будто н-не знал…
