— Подай мне бутылку и отойди на прежнее место.
Я сделала вид, что не слышу. Алкоголь усилит кровотечение…
— Ты что, не умеешь исполнять простейшие указания? Или ноги отнялись?..
— Как вам угодно думать, миледи, но бутылку я не подам.
Она была ошарашена. Явно никто из смертных не смел так себя вести с сестрой Владыки Тёмных — с момента Сопряжения. Может, мне самой завопить на весь дом, чтоб прибежала охрана?!
С досадой Лоури шлёпнула рукой по воде.
— Ты ничего не понимаешь!.. Я больше так не могу!
Скажите, пожалуйста, какая фифа!
— Миледи, — терпеливо начала я, — с вашими возможностями можно и нужно жить так, как хочется. Заниматься, чем хочется. Путешествовать. Заполнить весь дом редкими попугаями. Да что угодно!..
— Тебе так только кажется, девочка. Ты вот можешь пойти в паб и накидаться там, не обращая внимания на реакцию окружающих…
— Ой, велика привилегия! Миледи может выстроить себе собственный паб на лужайке перед замком и накидаться дам до уср… в общем, накидаться.
Видимо, нарисованная мной перспектива была столь неожиданной, что Лоури засмеялась, обнажая ровные белые зубки. А смех у неё очень даже ничего, приятный.
— Воображаю, что скажет на это Эрик…
— Ну, поорёт и успокоится. — Предположила я.
Она погрустнела.
— В этом случае — да… Хотелось бы хоть раз посмотреть на орущего Эрика… Лучше бы он орал.
А, вон оно что! Меня осенило.
— Ну, и кто он?..
Полная версия моего вопроса должна звучать так: кто этот мудак, из — за которого вы, миледи, даёте трахать себя первому встречному, а потом режете себе вены, и какие у него отношения с вашим братом?! И какой же гад этот брат, если не позволяет вам выйти замуж за вашего избранника!
Лоури опять дёрнулась в уже остывающей воде, а потом плечи её поникли.
— Светлый… Из Австралии…
— А стоит ли мужик того, чтобы умирать в ванне?
— Дело не в этом. — Вздохнула эльфийка. — Ты не знаешь, что такое мнение высшего света. Он Светлый, я Тёмная. Наши семьи веками враждовали на Небиру, и вынуждены теперь мирно уживаться здесь, потому что возвращаться будет некуда…
— Вы что, одни такие? Если вы оба хотите быть вместе — так будьте, а свет пусть подавится своим мнением.
Что — то подобное я припоминаю из тех самых пьес, которые мама заставляла меня смотреть по сети, какую — то английскую постановку. Ничего не поменялось за несколько сотен лет…
— Случись это на Небиру, мы были бы уже мертвы! — Гнула она своё. — А здесь от нас просто отвернутся все — и его клан, и мой! Чистота крови для знати всегда была превыше всего! Так не всё ли равно — раньше или позже…
— Ой, валите вдвоём в джунгли Амазонки и откройте там заповедник для попугаев! — Раздражённо брякнула я. — А представьте себе реакцию милорда Эрика, вашего брата, когда ему сообщат, что его сестрица, единственная близкая родственница, покончила с собой в ванне, да еще и в пьяном виде. Вот уж мнение света для репутации вашей семьи тут будет положительным, на всю катушку!
Лоури задохнулась от такой наглости, но, кажется, последнее сказанное мной предложение заставило её включить логику. Пальцы, сжимающие стилет, слегка дрогнули… Пора! Ванна глубокая, не расшибусь.
Прыжок в воду, болевой захват её правой кисти… если бы эльфийка была трезва, я бы не справилась — эльфы физически сильнее людей. Но потеря крови и опьянение сделали своё чёрное дело, Лоури начала слабеть, и я тут как тут. Отплёвываясь от воды, в мокром платье, я выскочила из ванны со своим трофеем.
— Отдай! — Слабо воскликнула Лоури и медленно начала уходить под воду.
Ах, её ж эльфийскую мамашу…
Я зашвырнула стилет подальше и опять прыгнула в ванну. Штаны Святого Патрика, как тяжело тащить бесчувственное тело! Словами не передать, с какими усилиями я вытянула Лоури из ванны, наскоро перевязала руку полотенцем и привела несостоявшуюся самоубийцу в чувство несколькими пощёчинами.
Когда открылись лавандовые глаза, и взор их стал осмысленным, я не смогла удержаться от наставлений в духе Лоис Грин:
— Это недостойная, преступная слабость — вот так пытаться решить проблемы!
А ведь она возненавидит меня за эти слова.
Лоури приподнялась на локте, морщась.
— Как… как тебя зовут?..
Наверное, хотела прибавить «крыса», но сдержалась.
— Пэнти, миледи.
— Я прошу, Пэнти, чтобы сегодняшнее происшествие осталось между нами.
Слово «прошу», видимо, было для её языка столь непривычным, что Лоури закашлялась.
— Разумеется, миледи. Вам нужно одеться, но сначала я бы хотела обработать порез.
Она, оттолкнув мою руку, размотала полотенце, с изумлением взирая на то, что только что натворила — как будто это сделал кто — то другой.
— И чем ты хочешь его обработать?..
Ну, я честно ответила, чем.
— Для котов у меня есть ветеринарный спрей. Заживляет всё махом. Думаю, завершить процесс поможет «боди — принт», но это уже не сегодня.
— Ветеринарный спрей?!
Не сговариваясь, мы хохотали до слёз, минуты две.
— Тащи. — Милостиво разрешила эльфийка, вытирая уголки глаз полотенцем.
Я сбегала к себе, коты сонно пошевелились (всю кровать заняли, жабы мохнатые!), но не соизволили продрать свои царственные очи. Ну, раз уж спрей справился с ободранным носом Смоки, то и для пореза Лоури сгодится. Не думаю, что Тёмная эльфийка настолько прихотливее кота, средство и ей должно помочь.
К моменту моего возвращения Лоури почти овладела собой и, тихо матерясь под нос, искала штопор с намерением откупорить свежую бутылку вина.
— Голова кружится. — Пожаловалась она, найдя, наконец, штопор и применив его с полным знанием дела.
— Вы ели сегодня, миледи? То есть, уже вчера?
— Так, по мелочи.
— Вот поэтому и кружится.
После наложения повязки я снова побежала во флигель, теперь уже на кухню, чтобы сделать сэндвичи и сварить эльфийке кофе. Не будить же Эрин или Винсента для этого!.. Потом помогала Лоури прибрать все следы неудавшегося самоубийства. То есть, я всё убирала, а она путалась у меня под ногами. Сумасшедшая ночь…
Тщательно протёртый стилет занял своё место в шкатулке. Я вопросительно посмотрела на миледи Эльдендааль: мол, глупостей не будет больше?.. Я могу идти?.. Она покачала головой.
— Я в норме. Иди спать… Пэнти.
Не крыса. Пэнти. Не исключено, что завтра мне придётся поплатиться за своё вмешательство, потому что в миледи Лоури проснётся кровожадное желание спустить с меня шкуру.
