Меня спустили с поводка, словно все барьеры рухнули за один вздох.
— Я тебя сейчас ударю. Сволочь, урод, как же ты меня достал. Катись в бездну! Убирайся к черту!
Я бросилась на него, насколько позволяло непослушное тело. Нелепо взмахнула руками и не дотянулась кулаком до головы. Пружина в груди распрямилась, злость вышла жаром. Мир перестал существовать, я видела его урывками. Яркими вспышками и белыми пятнами на рубашке шамана. Приятно бить того, кто не сопротивляется. Пока Изга пытался удержать меня, я молотила его по плечам и затылку. От души, со всей дури, пока кулаки не зазвенели от ударов. Силы кончились, ярость тоже. Я думала, что все происходило долго, но на деле кончилось за несколько секунд. Я обмякла в руках шамана и позволила посадить себя на диван.
— Я сам узнаю, раз ты не хочешь говорить. Клянусь, если увижу то, чего жду, просто отпущу тебя домой. Я тоже не железный. Мне даром не нужно все, что сейчас происходит.
«Мне тоже», — хотела ответить я, но стало все равно. Шаман взял бубен и достал из-за шиворота связку побрякушек. Сейчас танцевать будет? Ой, да ладно, пусть делает, что хочет. У меня живот от боли вспыхнул огнем. Перестаралась с дракой. Как бы шов не разошелся. Я сползла по спинке дивана ниже и закрыла глаза.
В тишине раздался первый удар в бубен.
5.2
Он напоминал большой барабан или тяжелый колокол. Низкий звук, богатый, резонирующий. Второй удар, третий. Волны заполняли гостиную, а я передумала открывать глаза. Боль откликалась на удары. Мембрана шаманского бубна раскачивала воздух. Ни тонких струн, ни замысловатый игры, однообразный и монотонный звук. Бом-бом-бом. Круги, расходящиеся по воде от броска камня. Ничего особенного совершенно. Скучно и глупо, как все, во что верил хирург, внезапно ставший шаманом. Я сильнее поджала ноги, чтобы стало легче лежать. Боль закручивалась во мне спиралью и жгла нестерпимо. Мне бы укол или таблетку, а не представление на полчаса. Я даже диджеев не могла слушать на дискотеках, раздражало повторение одних и тех же звуков, а кого-то качало. Амфетамин их качал, а не музыка. Максимально тупая, отключающая мозги и дарящая счастье. Такое, какое должно было быть вокруг меня, но происходило что-то иное. Бом-бом-бом долбило где-то вдалеке, а волны накатывали невпопад. Их частота и амплитуда возрастала, звук уже заполнил всю комнату и добрался до меня. Первый всплеск качнулся в животе, я открыла глаза.
Изга слушал бубен. Стоял на месте, согнувшись и сосредоточенно бил колотушкой в мембрану. Не считал интервалы, не отстукивал ритм, но чувствовал его так, будто проглотил резонатор и он колебался внутри него. Волны будоражили до щекотки. Я терла ладонями плечи и дрожала. Звук поднялся из живота и звучал уже где-то в горле. Хватит! Пусть он перестанет!
Но шаман только начал. Он опустил бубен ниже и пошел вокруг дивана. Колебания причиняли боль. Меня корежило и передергивало от судорог. Общий наркоз наяву. То само состояние перед падением в пустоту, когда еще слышишь, видишь и соображаешь, но уже ничего сделать не можешь. Меня не стало, волны смыли мое тело и понесли к шаману. Я перестала понимать, где он. Только что колотил по бубну справа и вот он уже надо мной. Снова пропал и появился пульсирующей звездой. Такой безграничной, что невозможно осознать. Я не боялась, что войду в транс вместе с ним, я не достойна. Духи не принимали и гнули к земле, как жука подошвой ботинка. Чужой танец, чужая песня, чужая бездна, открывающаяся рядом со мной. Шаман черпал из нее силы и бубен звучал громче. Не стало вообще ничего, я оглохла и ослепла. Только чувствовала, как рыба боковой линией, колебания волн и направление течения. Боль в животе достигла пика и пошла на спад. От облегчения захотелось смеяться, а потом и это ощущение смыло волной звука. Бубен звучал во мне, перебирая каждую клеточку тела, как шаман бусины и деревяшки. Меня разглядели до самых глубин и оставили в покое, как я давно хотела, как мечтала. Резонанс кончился так же резко, как начался. Тяжелая плита исчезла. Я подняла голову и заново увидела комнату. В ней светило солнце. Размотало блестящую материю из окна по полу и накрыло шамана. Искорки горели на ворсинках его рубашки, кожа светилась. Я стерла с лица паутину оцепенения и подумала: «Охренеть». Прошептать не смогла.
Среди всех шарлатанов, ряженых циркачей и дешевых актеров мне попался один настоящий шаман. Вера в это уже сидела внутри меня и не вызывала вопросов. Только один: «Как он смог?» Откуда он такой взялся? Родился и всегда умел или добрался до сегодняшнего состояния через миллион пройденных дорог? Не важно. Все, что я чувствовала до этого, сжалось до размера маленьких бусинок и просыпалось на пол. Страх остался. Я боялась того, кто стоял рядом со мной. И тем сильнее, чем больше понимала, что мы одни в его доме. То, что качало воздух, все еще клубилось вокруг него, но медленно втягивалось в амулеты, висящие на груди. Теперь я разглядела их во всей красе. Черепа, кости и кричащие лица. Он достал их из бездны или они сами пришли?
— Почему черепа? — спросила я первое, что пришло в голову. Глупый вопрос, не требующий ответа. Но Изга обернулся ко мне и сказал:
— Потому что я — черный шаман. Я слышу голоса мертвых, бываю в мире теней и лично знаком с Эрликом.
— Я больше никогда не прикоснусь к твоим амулетам, — прошептала я, чувствуя, как широко распахнулись глаза. — Клянусь. Близко не подойду.
«И ты стой, пожалуйста, там, где стоишь», — хотела попросить я, но осеклась. Аура страха исчезла, Изга стал обычным человеком, но я будто впервые его видела. Духи умели выбирать тех, кому согласны подчиняться. Как обманчивы его мягкость и спокойствие. Словно крышка ящика Пандоры, обитая бархатом. Внутри столько, что и словами-то описывать не хочется. Но самое странное — мне нравилось. Господи, да я от восторга едва дышала!
— Тебя как-нибудь называют вежливо? Особое обращение вроде «мистер» или «сэр», приставка к имени?
— Здесь нет, — тихо ответил он. — Не принято. Просто Изга.
Поскромничал. Наверняка, когда с подарками приходили, а не с тяжелыми разговорами, как Сандара, то и кланялись, и смотреть в глаза боялись. Теперь я до самой последней точки и запятой понимала, почему. Человеку, голодному до веры в чудо, его только что показали. Это как в детстве узнать, что Дед Мороз существует. Или уже во взрослой жизни увидеть единорога, скачущего по улицам столицы и выбивающего цветы копытами из асфальта. Уже за одно чувство эйфории стоило сказать «спасибо». Давно я не чувствовала мир таким настоящим. Не фальшивой копией с картонными декорациями и гнилыми людьми, а чем-то большим, чем просто улицы, дома, деревья, птицы.
Крыша ехала, да. Но пусть уж она едет в эту сторону, мне здесь комфортно. Просто сидеть и ничего не делать, считать пылинки в солнечных лучах. Можно я побуду с этим ощущением еще чуть-чуть? Ну, пожалуйста. Да? Спасибо.
5.3.
Ирина улыбалась, как ей стало хорошо. Вышел черный сгусток из груди. Изга его тянул с такой силой, что боялся сломать девушке ребра. Чувство вины под руку толкало. Страх хирурга, случайно задевшего на операции крупную артерию. Фонтанчик крови, падение давления у пациента и несколько мгновений, чтобы все исправить. Лишь бы не услышать от анестезиолога: «Асистолия. От стола». Шаман вытащил Ирину из царства теней, а проверить, не прицепился ли к ней кто-нибудь, уже не смог. Вышел из транса в глубокий обморок и проспал на полу до утра. Как очнулся, бросился проверять, в порядке ли тело и не вспомнил про дух. Редкостная дрянь прицепилась. Жижа густая и черная, как смола, прямо возле сердца. Она и обостряла реакции до предела, будила агрессию. Вместо прекрасной принцессы в избе проснулся огнедышащий дракон. И ничего Изга не заметил.
