— А что ты предлагаешь? Сидеть здесь, пока то, на что я потратила полтора года жизни отдадут другому? Тебе плевать, конечно, не твоя карьера летит к черту! Давай, скажи мне, что есть еще что-то важное, кроме работы, я послушаю в сотый раз. Семья, дети? Двадцать восемь лет — рожать пора. «Часики-то тикают, потом поздно будет». «Место женщины у плиты» и тому подобный бред?
— Ты жить хочешь? — сухо спросил Изга. — Не ради работы или стояния у плиты, а просто жить?
Я почувствовала, как меня дернуло в ответ. Захотелось вызвериться на шамана. Кричать, не подбирая слов. Опять начнет меткой пугать? Достал! Легкие распирало от набранного воздуха, кончик языка трепыхался во рту, но я вскочила с дивана и села обратно. Порыв сдулся, как воздушный шарик. Внезапно, но почти незаметно.
Сколько себя помнила, кошмары мне всегда снились на одну и ту же тему. Я опаздывала. Сначала на уроки в школе, потом на занятия в институте. Вроде бы что-то делала, собирала вещи, но стрелки на часах перескакивали с цифры на цифру, стоило моргнуть. И вот я сидела, опустив руки и не понимала, как так получилось? Куда делось время? Я же старалась, а вернуть уже ничего нельзя. Поздно.
Завтра отец подождет меня пару часов, а потом вызовет другого сотрудника и скажет ему: «Принимай дела». Увольнять не будет, но я сама не захочу работать дальше. Я уже не хочу. Жар и нервяк исчезли из груди. Мне все равно, получим ли мы кредит, появится ли терминал в Магадане. Мне так пусто и спокойно, будто и не было ничего.
— Ирина, — тихо позвал шаман. — Я ведь не выгоняю тебя. Наоборот. Сейчас покой нужен, регулярный осмотр хирурга, медикаменты, перевязки — у меня все есть. Считай, что ты на больничном. Здоровье дороже любой работы. Поправишься, вернешься и решишь свои проблемы. И карьера у тебя будет и все, что хочешь. Только живая останься, пожалуйста.
Я попробовала улыбнуться в ответ, но лицо сковала гримаса. Родной отец бросил меня в беде, даже выслушать не захотел, а совершенно чужой человек спас и продолжал спасать, не смотря на все мои попытки сбежать. Это больно, на самом деле. Я не сделала отцу ничего плохого. Я двадцать с лишним лет из кожи вон лезла, чтобы угодить ему и не заслужила даже вопроса: «Как ты, дочка?» Плохо, папа. Я ждала, что ты полюбишь меня, но так и не дождалась. Больше не хочу. Живи один, строй свой бизнес, будь счастлив. Надеюсь, без постоянных разочарований во мне тебе станет легче.
Слезы ударили жаром в переносицу. Я пыталась вдохнуть, отвернуться, но капли воды все-таки упали из глаз. Изга не задавал вопросов и не лез с сочувствием. Он просто сел рядом. Его огромное тело заслонило свет и на миг закрыло дыру в моей груди, в моем мире. Я качнулась к нему и упала прямо в руки.
— Ира, — прошептал он и обнял. — Ну, что ты?
Слезы уже текли нескончаемым потоком, я всхлипывала и тихо выла. Забралась к нему на колени, как маленькая девочка, и уткнулась носом в шею.
— Прости, — пробормотала я, захлебываясь. — Сейчас пройдет. Я успокоюсь.
— Все хорошо, не надо. Все хорошо.
Шаман гладил меня по спине широкими размашистыми движениями. Обнимал так, что не хватало воздуха. Теплый, близкий, родной. Я пропитывалась от него ароматом дыма и разогретых березовых поленьев. Он баню топил?
— Давай я тебя чаем напою, — предложил Изга.
— С медом?
— И с вареньем.
Я улыбнулась. На этот раз легко и просто. Слезы высохли на щеках, руки больше не дрожали, но сладкое пришлось бы кстати.
— Шоколадку бы.
— Извини, закончилась, — покачал головой Изга. — Буквально перед твоим появлением съел. Но печенье осталось. Если не высохло.
— Давай печенье, — развеселилась я.
Ирина сидела на стуле, поджав одну ногу под себя, а второй болтая в воздухе. Длинная рубашка собралась складками на бедрах, глубокий вырез опасно спускался до груди. Шаман заварил чай, достал из погреба варенье, положил в вазочку печенье, а все никак не мог успокоиться. Каждый новый взгляд на девушку возвращал не самое уместное сейчас желание.
Дождался. Довозмущался, что не видит женщину в своей предназначенной паре, и вот оно. Пока обнимал и крепко прижимал к себе, у него встал. Уверенно так, устойчиво. Поцелуя не понадобилось, невинных прикосновений хватило. Запах помог, конечно. Тончайший аромат кожи и волос. Уникальный, неповторимый. Парфюм давно выветрился, косметика смылась, осталась естественность. Гладкий лен под ладонями, тепло тела. Какая же Ирина все-таки легкая, почти невесомая. В объятиях сжимать страшно и одновременно хочется стать еще ближе. Чтобы не чувствовать между телами воздуха, одежды…
— У тебя телевизор тоже сломался? — звонко спросила Ирина. — Ты его ни разу не включил. Вообще.
Шаман от неожиданности чуть не уронил стеклянный заварник. Несколько капель кипятка упали на ладонь. Духи резвились. Предупреждали, чтобы не бежал со своими желаниями впереди паровоза. Девушка всего лишь согласилась повременить с отъездом, а он уже мысленно раздевал ее и укладывал в постель. Воздержание в голову ударило? Потерпеть не мог?
— Нет, он рабочий, — ответил Изга и понес заваренный чай к столу. — Я его не включаю, потому что не смотрю. Новости можно в интернете узнать, а фильмы я давно привык в онлайн-кинотеатрах искать. Держать телевизор фоном? Зачем? Когда о чем-то думаешь, все равно его не слышишь, а изредка пробивающаяся реклама раздражает.
— Вот у меня так же, — кивнула Ирина, наливая себе чай в пузатую кружку. — На работе не до развлечений, а когда вечером домой приходишь, хочется посидеть в тишине. От постоянных разговоров развивается непереносимость нарочито бодрых голосов ведущих новостей и многочисленных ток-шоу. Думаешь: «Господи, и тут покоя нет». Берешь пульт и выключаешь.
Она сейчас тоже казалась нарочито бодрой. Торопилась замять неловкость со слезами. Шаман догадался, что разговор с отцом расстроил до резких выпадов и не до конца обдуманных решений. Что-то происходило в голове у Ирины. Кипело все, бурлило, переваривалось.
— Варенье вкусное, — перескочила она на другую тему. — Ягоду, правда, никак не угадаю. Оно из чего?
— Крыжовник и малина. У меня кусты растут на участке. Ягод в том году было мало, вот я и решил соединить.
— Ты умеешь варить варенье?
Спросила так, будто речь шла об игре на скрипке.
— Не велика наука. Ягоды, сахар и постоянно мешать, чтоб не подгорело.
— У меня бы точно подгорело, — вздохнула Ирина, облизывая ложку. — Дым столбом, черное дно у кастрюли и мерзкий привкус гари у варенья. Когда руки растут не из того места и душа к готовке не лежит, то хоть десять подробных видеорецептов посмотри, ничего не получится.
«А к чему у тебя лежит душа?» — хотел спросить шаман, но прикусил язык. Не время еще. Взгляд Ирины то и дело стекленел от задумчивости. Она сама не знала, что ей делать. Изга и так ходил по краю, соглашаясь, чтобы позвонила домой, предлагая помощь в поиске исправного снегохода. Не логично вот так выпроваживать девушку, когда не хочешь, чтобы она уезжала. Но давить и уговаривать остаться тоже нельзя. Женщины часто поступают от противного. Неосознанно. Просто потому, что защитная реакция включается. У Ирины при властном отце она очень яркая. На каждое «надо» давно вместо «хорошо» появляется «не хочу». Она и на шамана так же реагировала, когда проснулась в первый раз. Потому Изга и не верил пока в решимость провести «больничный» у него. Утром все может измениться.
