— Ты уже все?
— Нет. Пойду, пройдусь, может, настроюсь. Вроде цепляюсь к зову духа, но связь пропадает. Так мы далеко не уедем. Нужно наверняка.
Я обернулась на шамана, пытаясь разглядеть его силуэт сквозь пелену снега. Он стоял, опустив плечи и не поднимая взгляд. Меня снова кольнуло досадой. Нужно было сразу отношения выяснить, не дожидаясь, пока это повредит. Я-то молчала, чтобы не мешать. Думала, что все в порядке. А теперь из-за ерунды столько проблем.
— А если её задобрить? — я старалась вспомнить все, что когда-то слышала о духах. — Домовому же наливают молоко в блюдце, печенье кладут, а он тоже дух.
— Оюна — совсем не домовой, — улыбнулся шаман. — Но хранителей местности действительно принято задабривать. Особенно на туристических тропах и в охотничьих угодьях. Иначе обиженный дух будет чинить тебе препятствия. Вплоть до того, что столкнет машину с обрыва.
— Ого! Даже так?
— Я сам не проверял байка это или правда. Иногда туристы сами срываются, если садятся за руль пьяными и агрессивно водят. Но несколько ржавых остовов в оврагах лежит — это факт. Водителей достали и похоронили, а местные теперь маниакально задабривают духа и приезжих учат. Мало ли что. Водку пьют. Полстакана выливают на землю, остальное в себя. Пока до турбазы через все места силы доберутся, уже никакие. Кто за рулем тоже духа задабривают, только соком. Дураков больше нет. Иногда суеверия серьезно так идут на пользу.
Я не знала, улыбаться или грустить. Изга умел выводить рассказами на самые разные эмоции. Все тот же дар, что и на бумаге. Еще одна черта характера.
— Жаль, что еды с собой не взяли. Я бы уже все карманы вывернула и разложила подношения на снегу.
— Еда — часть ритуала, но она больше для тех, кто не умеет по-другому. Духи питаются эмоциями. Низшие предпочитают первичное сырье — гнев, похоть, страх, радость, восторг, счастье.
— Ты негативные специально раньше позитивных назвал?
— Да, они сильнее. Ярче, держат крепче и получить их проще. Если сравнивать с едой, то это как харчо из баранины против овощного салата.
Удар под дых всем сторонникам позитива и беспричинной ежедневной радости. Хотя, расскажешь им про овощной салат, еще и гордиться будут. Кормят духов исключительно здоровой пищей. Зато если я психану, то от меня сразу на весь день отстанут, укатываясь из моего подсознания, как сытые колобки.
— А высшие? — спросила я, улыбаясь, — Они что любят?
— Там другая градация, но ладно. Пусть будут высшие. Им уже стараются готовить сложные блюда из большого количества ингредиентов. Занятие любимым делом, переживание момента, устремление к своему истинному предназначению, творчество. Я сочиняю для Оюны стихи.
Меня ревностью ударило так, что в глазах потемнело. Захотелось «врубить» героиню фильма «Любовь и голуби» и прошипеть злобно: «Сучка ты крашенная!» Призрачная то есть. Нет, это выше моих сил! Какая-то давно умершая девица слушала стихи шамана, а мне он ни одного комплимента до сих пор не сказал!
— Ира? Что случилось?
— Ничего, — дернула я плечом. — Сочиняй, если нужно, а то мы замерзнем здесь втроем. Ты, я и не дождавшаяся стихов Оюна.
Изга шумно выдохнул, помолчал, а потом ответил:
— К духу местности бессмысленно ревновать. Она хоть и женщина, но изменить тебе с ней я никак не смогу.
— Да знаю я. Но все равно… — я не закончила фразу. Села на снегоход и уставилась в белесую пелену снегопада. Ноги мерзли даже в валенках, и руки уже приходилось в рукавах прятать. — Извини, это действительно глупо.
Изга обнял меня и поцеловал в замерзшую щеку. Я не смотрела, как ушел и долго стоял на месте, погрузившись в себя. Шаман, хирург, рассказчик, поэт — что еще я о нем должна узнать? Я к тридцати годам только водить научилась и планы к рабочим проектам составлять, а тут такое. Словно время для нас текло с разной скоростью. Он жил, как ему нравилось, а я не вылезала из Дня Сурка.
Оюна подношение приняла. Я не успела окончательно закоченеть, как шаман вернулся за руль снегохода. Рассвело уже на половину, скоро можно будет фары выключить.
— Держись крепко, — напомнил Изга, и мы поехали.
Дорогу я не запоминала. Прижалась щекой к спине шамана и закрыла глаза. Снегоход ехал плавно, но иногда нырял в овраги и поднимался на пригорки. Без устали и жалоб на низкую температуру. Мне бы его железные нервы и морозостойкий корпус. Кожа на лице болела, холод добрался до щиколоток. Обморожения не получу, но простыну запросто.
— Мы бы не дошли, — сказала я, не надеясь, что Изга услышит, но он ответил.
— Мы бы не пошли так далеко. Я рассчитывал на другой дом. В пятнадцати километрах от меня стоит охотничья заимка. У нее нет хозяина. Просто изба, где всегда есть вода, дрова и запас консервов в тумбочке. Каждый, кто в ней останавливается, перед уходом пополняет запасы. Местные о ней знают, поэтому я собирался отдохнуть там, согреться, поесть и пойти дальше. Но Оюна сказала, что Азыкгай здесь. Мой наставник. Не знаю, зачем приехал. Побыть еще в одном месте силы, поговорить с духами. О его доме, о том, что в той стороне вообще есть жилье, не знает никто. Почти приехали, кстати. Направо в низине. Видишь?
Снег перестал сыпать ведрами. Я сощурилась и разглядела бревенчатую избу на поляне. Из трубы тонкой струйкой тянулся дымок. Не знаю, ждал ли нас старый шаман, но Оюна не обманула. Я была готова забрать обратно слова про «сучку» и мысленно извиниться. Видя такие фокусы, во что угодно поверишь. Я дожила до тридцати лет и представить не могла, что за стеной офиса абсолютно спокойно существует другой мир. Тот, где голоса духов заменяют маршрут на карте, а шаманы знают друг о друге без телефонов и социальных сетей.
Изга остановил снегоход у покосившегося забора и в окнах зажегся свет. Я почему-то ждала лая собак, запаха гари и пронзительного скрипа деревянной двери. Но мы не в деревне. Шаман Азыкгай появился на пороге дома совершенно бесшумно.
— Ну, здравствуй, Георгий. Кого привел ко мне?
Глава 13. Азыкгай
В отличии от своего ученика, Азыкгай был стереотипным шаманом. Из-под шапки торчали длинные пряди седых волос, а на меня смотрели монголоидные глаза. Я не могла угадать, сколько лет старому якуту. Семьдесят? Восемьдесят? Морщины такие, будто яблоко на солнце высохло. Кожа темная, дубленая. А одет просто. Не по-шамански. Хотя Изга вообще в джинсах ходил, но сейчас горнолыжный костюм надел.
— Доброе утро, ойуун, — сухо и очень серьезно сказал Изга.
Титул шамана назвал? Второе имя? У меня от усталости и нервяка голова на странные слова не срабатывала. Я по легкому напряжению между мужчинами чувствовала — что-то не так. Да, не на свадьбу приехали, но я более теплой встречи ждала, наверное. Все же ученик. Или мы слишком серьезные проблемы привезли с собой?
— Её зовут Ирина, — Изга погладил меня по плечу и ненадолго прижал к себе. Чертовски характерный жест. Так дочерей и жен знакомым представляют. Чтобы сразу дать понять «чужая территория, губу не раскатывать, руками не трогать». У нас пару часов назад близость случилась, я бы под пытками не назвала наш статус, а шаман спокойно решил за двоих. Нет. он имел право, конечно. Именно за двоих он сейчас и отвечал. — Азыкгай, я привел ее в твой дом, чтобы спасти.
