Мысль приободрила. Я закрыла глаза, сосчитала до десяти и дернула дверь на себя. С порога тут же обдало влажным паром. Кончики ушей у меня горели только в парилке, а в помывочной всегда было чуть прохладнее и комфортнее. Шаман брился. Сидел у окна перед маленьким зеркалом и снимал со щек белую пену.
Я машинально потянулась к волосам, чтобы закрыть ими грудь, но пальцы коснулись неровно остриженной прически. Черт! Тот-то голову непривычно легко поворачивать из стороны в сторону и спина не горит. С прежней шевелюрой я бы давно вспотела. Пришлось прятать откровенно торчащие соски под ладонями. То, что ниже пупка меня не волновало. Если стоять ровно, то там ничего не видно.
— Будешь открывать кран, осторожнее, — предупредил Изга, ткнув бритвенным станком в торчащий из стены смеситель на длинной трубе, — вентиль горячий. Возьми мочалку.
— Ага, — ответила я и сбежала в парилку, чуть не задев упомянутый кран голым бедром.
Ох, да что ж такое! Я двух минут не выдержала. Показалось, что шаман смотрел на мое бледное тело со снисходительной жалостью. Без единой искры желания в глазах. Самооценка рухнула в бездну к Эрлику и демоны хихикали за спиной.
— Ира, тебе там нормально? — глухо спросил Изга из-за двери. — Не слишком жарко?
— Сойдет, — ответила я.
Уши от температуры сворачивались в трубочку. В маленькой парилке стоял сбитый из досок полок, и пахло чем-то древесным. Я не различала между собой пихту, кедр и эвкалипт, сколько не читала надписи на пузырьках с эфирными маслами. Через пару секунд уже становилось все равно. Здесь тоже на камни чем-то плеснули. Не исключено, что натуральным отваром, а не синтетическим маслом из магазина.
Я легла на полок и постаралась расслабиться. С трудом удалось вытянуть ноги и забыть, как неприглядно потеющее тело. «Я тут для другого, — стучало в голове. — Помыться и спать».
Баня делала свое дело. Жар проникал в каждую клеточку тела, туманил голову и растворял тугой нервный узел в животе. Становилось легко, сонно. Капли стекали по животу и бедрам, собирались лужицей в ложбинке на груди. Чакры открывались вместе с порами, было так хорошо, что уже ничего не нужно.
— Ира, тебя веником попарить?
Я живо представила связку березовых прутьев в сильных руках Изги и очнулась от парной дрёмы.
— Нет, не надо. Я сейчас выйду.
И, правда, пора, а то уже виски ломило. Аккуратно скатившись с полка я, все так же закрывая ладонью грудь, вернулась в помывочную. Изга глазами показал на приготовленный для меня таз с водой. Я старалась не смотреть лишний раз на обнаженного мужчину. Понимала, что увижу его достоинство в спокойном состоянии и одновременно не хотела об этом знать. С самооценкой нужно что-то делать, иначе, проснувшись утром, я слова не смогу шаману сказать. Неужели именно так действует проклятие Оюны? Влечения, что вспыхнуло между нами, больше не будет?
Обидно стало до дрожи. Может, и в первый раз страсть я себе придумала. Сама же полезла с поцелуями, а Изга просто отреагировал на инстинктах. Когда был в сознании, он отказался от близости, и сейчас происходило то же самое.
— Спасибо, — буркнула я и опрокинула таз воды на голову. Она была прохладной, весь жар из парилки вышел. Потянувшись выжать волосы, я снова наткнулась на обрубок и окончательно психанула. Пружина в груди распрямилась, я выскочила из помывочной. В бездну все! В самую проклятую черную бездну! Где, мать его, полотенце? Где этот долбанный кусок тряпки?
Оно нашлось на гвозде. Я сорвала его, чуть не оставив дыру, и принялась яростно растирать то, что осталось от волос. Руки дрожали, с голых ног на пол ручейками стекала вода. Я так увлеклась, что не услышала скрип двери, не почувствовала новую волну жара. Вздохнуть не успела, как оказалась в объятиях Изги.
— Я надеялся, что потру тебе спинку, — прошептал шаман, стирая ладонью влагу с моего живота. — Мыльная ласка — это что-то особенно. Плавное, тягучее. — Он провел пальцами по животу вниз и коснулся складок кожи. — А вода безнадежно смывает всю смазку.
От контраста собственных мыслей и его слов я не знала, что сказать. Желание не вызывало сомнений. Я чувствовала, как напряженный орган касается моего бедра, и от прозрачной капли с самого кончика на коже остается еще один влажный след. Изга ласкал меня, добиваясь, чтобы откликнулась. Выгнулась навстречу и позволила проникнуть в себя глубже.
— Я обещал тебе кровать, но на диване тоже удобно.
— Все лучше, чем на полу, — ответила я, не узнавая собственный голос. Не хватало только застонать. Дыхание сбилось, глаза закрылись. Нежные пальцы хирургов нужны именно для этого. Доставлять удовольствие, а не резать и шить.
— Расскажи, как это было, — попросил Изга, — я половины не помню.
— А когда ты очнулся? До поцелуев или после?
— Падали в пустоту мы уже вместе. А поцелуи…я не знаю, как мог их пропустить. Помню руки твои на шее и что обнимала ногами. Так крепко.
Он отпустил меня только для того, чтобы я обернулась. Его кожа пахла кремом для бритья, на губах остался тонкий привкус свежести. Без одежды все чувствовалось по-другому, ничего не мешало. Но страсть была прежней. Изга держал её в узде, не давал разгораться слишком ярко и рано. А мне хотелось того безумия, что эхом звенело в словах моего мужчины. Я мечтала снова услышать голос его зверя.
— Я боюсь теперь, — признался он. — Кажется, что соскальзываю в транс уже от того, что рядом с тобой. Это другая реальность, так хорошо просто не бывает в обычной жизни.
— А ты покажи мне её. Я там ни разу не была.
Он замер на мгновение, а потом пальцы сжались стальной хваткой на спине.
— Ты уверена? — голос прозвучал хрипло, взгляд шамана окончательно заволокло туманом. Если страсть — ключ к другому миру и к нему, то я хотела там оказаться.
— Да. Ты был таким… подобрать слово сложно. Диким, первобытным. Настоящим. Я обо всем забыла, я действительно улетела куда-то в небо. Жаль, что не долго. Подари мне это снова.
Он ответил поцелуем. Таким долгим и ненасытным, что я пол перестала чувствовать под ногами. Стены качнулись, лампочка над головой ушла куда-то в бок. Я цеплялась за плечи шамана, но он нес меня к дивану так легко, словно я ничего не весила.
Холодно стало от покрывала. Жесткая ткань с трудом впитала влагу и царапнула кожу. Ох, сколько скрипов я услышала от старенького дивана. Он нас выдержит? Не развалится? Плевать. В этом шалаше у меня будет свой рай.
«Иди ко мне, — хотелось просить криком или стоном, — иди ко мне».
Изга раздвинул мои ноги коленями и дал себя обнять. Я гладила его спину, целовала в шею. Даже невинные ласки заводили, рождали жар между нами и заставляли изнывать в предвкушении. Шаман терял голову. Поцелуи больше походили на укусы, дыхание — на глухой звериный рык. Я чувствовала, что вся его ярость достается смятой в кулаках подушке. А мне пьянящий запах его кожи. Я тоже поплыла. Воздух стал тяжелым, а тело, наоборот, легким. Не помню, в какой миг я перевернулась под шаманом, прямо в плену его рук. И выгнулась навстречу, застонав от того, что он заполнил меня одним резким толчком.
