– Благодарю тебя, Поль! – проговорил он, кивнув немому, и тот тотчас же удалился.
– Приветствую тебя, путник! – на этот раз человек в маске обратился к Робеспьеру. – В этом доме тебя ждет теплый прием!
Из-за маски голос его казался гулким и каким-то неживым.
– Вы хотели встретиться со мной? – осведомился Робеспьер, желая как можно скорее прекратить эти странные церемонии и перейти к делу. – Я приехал. Извольте…
Но человек в маске не дал ему договорить. Он поднес палец к губам, повернулся и пошел в глубь особняка.
За дверью был огромный холл, выложенный черно-белыми плитами, как шахматная доска. В глубине этого холла разинул свою пасть камин – столь огромный, что в него вполне свободно мог бы въехать экипаж, на котором сюда привезли Робеспьера. По обеим его сторонам возвышались изваяния неких чудовищ с телами людей и головами волков.
– Чей это дом? – спросил Робеспьер своего провожатого, но тот вновь прижал палец к губам.
Они поднялись по лестнице, прошли по сводчатому коридору и вошли в длинную полутемную комнату.
В этой комнате за длинным столом восседали одиннадцать человек в таких же, как у провожатого, позолоченных масках. В глубине комнаты жарко пылало пламя в камине – не таком большом, как в холле, но очень красивом.
Робеспьер наконец понял, куда его привели.
Это была одна из масонских лож, о которых ему много приходилось слышать. Говорили, что некоторые ложи обладают большим влиянием. Что ж, может быть, это именно то, что нужно, здесь он приобретет те связи, которых ему не хватало, чтобы выйти в первые ряды деятелей революции…
Когда дверь открылась, все лица, точнее, все маски повернулись к вошедшим. Провожатый Робеспьера остановился на пороге и трижды ударил в пол своим посохом.
– Кто это стучит? – спросил человек, восседавший во главе стола.
– Это брат Скорпион, привратник ложи! – отвечал спутник Робеспьера. – Я привел путника, нуждающегося в гостеприимстве, и прошу братьев открыть перед ним свои сердца! Этого путника привела в наш дом любовь к справедливости! Один из наших достойных братьев готов поручиться за него!
– Готов ли этот путник принять на себя тяжелый труд вольного каменщика? – осведомился председатель, повернувшись к Робеспьеру.
Тот замешкался, не зная, что сказать, но за него ответил провожатый:
– Путник устал в долгой дороге. Позвольте ему посидеть у огня и послушать разговоры братьев.
– Да будет так! – Председатель указал на кресло, стоявшее у камина.
Провожатый подвел Робеспьера к этому креслу.
Максимилиан опустился в него и почувствовал исходящее от камина благодатное тепло.
Все заняли свои места, и продолжился прерванный разговор.
Человек, сидевший по правую руку от председателя, заговорил:
– Все же мне кажется, что наиболее достойная фигура – это граф Мирабо…
– Согласен с вами, брат Стрелец! – поддержал его сосед. – Он, как никто, умеет увлечь толпу, а сейчас именно симпатии толпы играют решающую роль в судьбе страны!
Но тут слова попросил брат Скорпион – тот самый, кто привел сюда Робеспьера.
– Вы все знаете, братья, – начал он. – Все вы знаете, что в котле революции, как в ведьмином горшке, перемешаны самые разные, самые противоречивые компоненты. Здесь и мечты о милосердии, о любви и братстве, здесь и ненависть к ближнему, жажда крови и наживы. Приспособиться к этой адской смеси, научиться управлять ею почти невозможно. Но можно добавлять в этот котел щепотку то одной приправы, то другой, добиваясь определенного вкуса. Никому не дано знать, кто завтра станет избранником толпы – но можно играть на вкусах этой толпы, на ее пристрастиях.
– Что мы с вами и делаем, – вставил реплику председатель.
– Совершенно верно. – Оратор вежливо кивнул. – Так вот, мне кажется, что самым правильным будет поддержать этого человека. – И он плавным, красивым жестом указал на Робеспьера. – Особенно учитывая имя того, кто его рекомендовал…
– Кто же это? – несколько надменно осведомился брат Стрелец.
Все повернулись к Робеспьеру. Он же растерянно молчал, глядя на того, кто привел его в эту комнату.
Брат Скорпион привстал и сказал нечто неожиданное:
– Друг мой, не угостите ли брата Стрельца табаком?
Максимилиан поднялся, подошел к удивленному масону и проговорил:
– Не хотите ли угоститься? У меня и в самом деле неплохой табак!
– Это неподходящий момент… – начал было брат Стрелец, но вдруг замолчал и буквально вцепился в табакерку.
– Что там, брат Стрелец? – осведомился председатель.
Тот молча протянул председателю табакерку Робеспьера.
Председатель поднялся со своего места.
– Так вот кто рекомендует нам этого путника!
Табакерка пошла по рукам. Она обошла вокруг стола и вернулась к Робеспьеру. Председатель повернулся к нему и взволнованно проговорил:
– Ваш приход – честь для всех нас! Мы готовы предоставить вам место за нашим столом, но правила ложи требуют соблюдения некоторых формальностей. Так что, прежде чем занять подобающее вам место, вы должны принести обычную клятву.
– Да будет так! – ответил Робеспьер.
Председатель достал откуда-то старинный свиток, протянул его Робеспьеру. Тот медленно, торжественно прочел:
– «Клянусь, во имя Верховного Строителя всех миров, никогда и никому не открывать без приказания от ордена тайны знаков, прикосновений, слов доктрины и обычаев масонства и хранить о том вечное молчание, обещаю и клянусь ни в чем не изменять ему ни пером, ни знаком, ни словом, ни телодвижением, а также никому не передавать о нем ни для рассказа, ни для письма, ни для печати или всякого другого изображения и никогда не разглашать того, что мне теперь уже известно и что может быть вверено впоследствии. Если я не сдержу этой клятвы, то обязываюсь подвергнуться следующему наказанию: да сожгут и испепелят мне уста раскаленным железом, да отсекут мне руку, да вырвут у меня изо рта язык, да перережут мне горло, да будет повешен мой труп посреди ложи при посвящении нового брата, как предмет проклятия и ужаса, да сожгут его потом и да рассеют пепел по воздуху, чтобы на земле не осталось ни следа, ни памяти изменника».
– Аминь! – произнес председатель.
– Добрый день! – сказала Вероника. – Что вы хотели?
Заказчица выглядела очень плохо – нос красный, губы все время облизывает, одета небрежно, на пальто пуговицы нет. Больная, что ли? Вероника постаралась отодвинуться как можно дальше. Еще вирус подхватишь!
– Девушка, мне вот… увеличить для портрета…
И протянула маленькую карточку. Все ясно, не больна она вовсе, а плачет. И портрет этот нужен ей вовсе не для красоты, а для того, чтобы поставить его на видном месте в комнате, увить траурной черной лентой и перед ним расположить рюмку водки и кусок хлеба. Будет он так стоять, и люди, пришедшие на поминки, будут смотреть на него и вспоминать покойного.
