Были предположения, что растение искусственное. Но нет: в кадке была самая настоящая земля, и листья – настоящие.
Уборщица Нинель Васильевна ненавидела растение лютой ненавистью, потому что зимой со стеблей капал липкий сок. Он застывал вокруг кадки отвратительной лужей, в которую обязательно вляпывался кто-нибудь из клиентов. Или оседал на одежде, одна женщина как-то запачкала свою норковую шубу, и был по этому поводу грандиозный скандал. Листья от этого сока становились липкими, и на них скапливалась пыль. Нинель неоднократно пыталась пристроить растение соседям по бизнес-центру, но никто не хотел его брать.
– Все умные стали, – обиженно бурчала Нинель, – одна я дура… А вдруг оно ядовитое? Анчар!
– Не волнуйтесь, Нинель Васильевна! – ввязался в беседу словоохотливый Виталик. – Анчар – это дерево, у Пушкина же сказано – древо смерти! А тут кустик, вам по пояс…
– Ты мне голову не морочь! – всерьез рассердилась Нинель. – Это он там, может быть, дерево, где жарко – «В пустыне чахлой и скупой, на почве, зноем раскаленной…», а у нас зимой солнца вообще нету, вот он и вырос кустиком. Пушкина он мне будет цитировать…
Как уже говорилось, уборщица в фотоателье была весьма образованная.
Сейчас Вероника смотрела на растение и не узнавала его. Листья, раньше отливавшие темной глянцевой зеленью, теперь свернулись и походили на застиранные серые тряпочки. Сочные еще вчера стебли напоминали старые разлохмаченные веревки.
– Услышал Бог мои молитвы! – радостно сообщила Нинель Васильевна. – Извел проклятый куст! Вероника, будь человеком, помоги его на помойку вынести!
– Может, еще отойдет… – в сомнении проговорила Вероника, ей не хотелось тащиться во двор с тяжеленной кадкой.
– Да ты что?! – завопила Нинель. – Видно же, что оно уже умерло! Говорила я, что нехорошее это растение, несчастье оно приносит, вон и Михаил Юрьевич пострадал.
– Что это вы тут распоряжаетесь? – встряла в разговор Светка Соколова, которой всегда и до всего было дело. – Вы тут пока что не хозяйка!
– Да мне-то что! – разъярилась Нинель. – А только вида у него никакого, только всех клиентов распугает!
Дело решила бухгалтер. Брезгливо ощупав лист неизвестного растения, она распорядилась его выбросить. Светка тут же улизнула, и Вероника с Нинелью потащили кадку во двор, пыхтя и чертыхаясь.
– Уф! – Нинель наконец остановилась у помойки. – Ну не передать, до чего я рада, что от него избавлюсь!
– Уж не вы ли чего в растение подсыпали? – поддразнила Вероника.
– Да ты что? – возмутилась Нинель. – Да его ни одна холера не возьмет! Тащи!
– Да зачем? – Веронике было противно прикасаться к мертвому растению.
– Затем, что мне кадка нужна! – заявила Нинель. – Вон какая хорошая. Деревянная, ручной работы. Отвезу на дачу, посажу в ней анютины глазки, поставлю у крылечка… Тяни!
Вдвоем они дернули растение, хрупкие стебли оборвались, земля высыпалась на ноги. И тут из дверей раздался гневный голос Анны Валерьевны:
– Кто-нибудь уберет наконец в кабинете или мне самой придется это сделать?!
– Хорошо бы, – сквозь зубы пробормотала Нинель, а вслух крикнула певуче: – Иду уже, иду, сию минуту буду! – Вероничка, ты уж тут сама закончи! – шепнула она и побежала к двери.
Вероника только зашипела ей вслед, как рассерженная кошка. Вот так всегда – вся грязная работа достается ей! Ну, подсиропила ей Нинель!
Мелькнула мысль – бросить все как есть и уйти. Если уборщице надо, пусть она сама и ковыряется в земле! А ей-то это зачем?
Но руки сами перевернули кадку и вытащили остатки растения. Корни напоминали спутанный клубок змей. Хорошо, что Нинель поливала этого монстра как можно реже, чтобы он давал меньше сока. Сухая земля ссыпалась опять-таки Веронике на ноги, она привычно чертыхнулась и вдруг увидела, что среди комьев земли что-то тускло блеснуло.
Она наклонилась – и не поверила своим глазам. В куче земли лежала табакерка. Та самая, которую она купила в подарок Михаилу Юрьевичу и которую он так и не получил! Как она здесь оказалась?! Ведь бухгалтер положила ее обратно в сейф!
Да полно, она ли это? Без бумаги, вся в грязи… если бы Вероника не знала, ни за что бы не поверила, что эту железяку купили в антикварном магазине. Но, конечно, это она – вон вензель с инициалами «М» и «R».
Внезапно налетел порыв ветра, и Вероника зябко поежилась. Что она делает здесь, на помойке? Она вытряхнула кадку и потянула ее за собой. Было ужасно неудобно, потому что в другой руке она зажала табакерку.
Вероника проволокла кадку через весь двор с ужасающим грохотом, но ей уже было все равно. В дверях показалась голова Светки Соколовой. Вероника вжала голову в плечи, зная уже, что сейчас Светка выпустит в нее пару-тройку ядовитых стрел. Но тут же вспомнила, что дала себе слово не горбиться. Ага, а попробуйте сохранять осанку, таща волоком тяжеленную кадку!
Светка уже открыла было рот для ехидного вопроса, но отчего-то раздумала говорить. Или забыла. Потому что в глазах ее отразилось удивление. Уж что-что, а запас гадостей у нее был безграничен.
– Хоть дверь придержи! – буркнула Вероника.
Светка и тут промолчала и даже помогла ей нести кадку. Вероника так устала, что вовсе не удивилась. В туалете она вымыла руки и кое-как оттерла одежду. И хотела было сунуть табакерку под кран, но одумалась. Наверно, нужно чем-то особенным ее чистить. А то она прямо как Светка – едва ли не зубным порошком… Она протерла треклятую табакерку бумажным полотенцем и вышла в коридор.
У стойки администратора стояла Анна Валерьевна, сильно на взводе.
– Кто-нибудь будет сегодня работать в этом гадючнике?! – вопрошала она в пространство.
Вероника молча уселась на свое место за стойкой. Показывать бухгалтерше табакерку не было смысла, ей явно не до того. Нинель гремела ведрами в кабинете шефа, никого из фотографов не было на месте, в холле крутилась только Светка. Ну, с ней-то Веронике совсем не хочется разговаривать. Начнет опять визжать, что самое место этой табакерке на помойке, вот ведь уже кто-то ее выбросил, а Веронике, как всегда, больше всех надо, не может она не всунуться! Кстати, это уж полное вранье.
Вероника приняла несколько заказов, выдала напечатанные фотографии, уговорила женщину с ребенком на фотосессию, после чего побеседовала по телефону с постоянной заказчицей ателье. Та долго объясняла, что никак не может сама забрать фотографии, а они нужны ей сегодня. В принципе такую услугу ателье оказывало, только курьер недавно уволился.
– Света, у тебя есть работа? – тотчас спросила Анна Валерьевна, уразумев ситуацию.
Светка вечно болтается в холле без дела. Нинель Васильевна говорит, что раньше такие, как она, обязательно работали в месткоме или профкоме, имитировали кипучую деятельность. Развешивали плакаты к праздникам, собирали деньги на подарки – ко дню рождения или на свадьбу, организовывали народ на уборку листьев осенью или снега зимой. Когда Вероника в полном изумлении спросила, для чего использовали квалифицированных специалистов вместо дворников, Нинель только махнула рукой и присовокупила древние рассказы о прополке в колхозе и переборке гнилой картошки на овощебазе к прежней странной информации.
