– Это еще почему? – удивилась Вероника.
Петрович был дядька забавный и не вредный, дружил с их уборщицей, опять же собачка у него симпатичная – шустрый такой, веселый фокстерьерчик.
– А потому, – строго сказал охранник, – что сигары дорогие исключительно вручную скатывают! Вот так… – И он провел рукой снизу вверх по ее бедру.
– Но-но! – Вероника попробовала отскочить, но в тесной комнатенке было некуда.
– И вот, чем длиннее эта часть ноги, тем лучше сигара получается! – сообщил Юрий Петрович. – Так что ты береги ноги-то… Это уж от природы тебе дано, такого ни за какие деньги не купишь…
– Ну я пойду, – улыбнулась Вероника, – спасибо.
Ее сумка стояла за стойкой, у всех на виду. И там надрывался мобильник. Вероника схватила его, заодно проверив, на месте ли табакерка. Если она такая… нужная и важная, не следует оставлять сумку без присмотра. Народ разный попадается!
– Алло, алло, Вероника? Это Антон…
– Здравствуйте… – она отвернулась от Светкиного внимательного взгляда, – я рада… вы…
– Я хотел спросить, – перебил он ее как-то неуверенно, – вы заходили сегодня в больницу?
– Ну да… – Она слегка опешила, потому что в голосе его были настороженные нотки. И никакой благодарности за возвращенную табакерку.
– И вы были в моей палате?
Теперь ей уже не понравился его тон.
– Да, конечно! Но вас не застала, ваш сосед сказал, что вы на процедуре, и я…
– Все сходится! – снова перебил он.
– Да что такое, что сходится? – теперь она открыто возмутилась. Похоже, он нисколько не обрадовался табакерке.
– Понимаете, мой сосед в тяжелом состоянии, – вздохнул Антон, – ему внезапно стало плохо…
– Ну надо же… – растерялась она, – жаль…
– Я пришел, а он… в общем, если бы я задержался и не позвал на помощь, он бы уже умер…
Вероника оттаяла – ну, расстроен человек, может быть, даже в тумбочке не смотрел и табакерку не видел.
– Ничего, раз вы вовремя успели, он обязательно поправится! – ободряюще сказала она.
– Я почему звоню, – он снова ее не слушал и говорил о своем, – сосед впал в странное состояние. Сначала он находился чуть ли не в коме, а когда его стали из нее выводить, у него начался бред. Он все время повторяет, что приходила высокая девушка…
– Ну да, я же сказала, что заходила! – перебила Вероника. – И с соседом вашим разговаривала, он…
– А что вы делали в палате?
– То есть как это – что? – оторопела Вероника. – Это вы меня спрашиваете?!
– А кого я должен спрашивать, если человек твердит про вас, а сам едва концы не отдал! – закричал Антон.
– То есть вы думаете, что это я вколола вашему соседу какое-то лекарство? – зловеще проговорила Вероника.
– Нет, я, конечно, так не думаю… – тут же пошел он на попятную, – но просто…
– Вам, господин Медников, нужно голову серьезно лечить! – отчеканила Вероника. – У вас и правда после того удара какие-то явления непонятные наблюдаются. Я хоть и не врач, а вижу. Вам выписываться из больницы еще рано.
– Но, Вероника, простите, если я что не так сказал… но зачем вы приходили?
– Пошел к черту!
Вероника отбросила трубку, как будто это была грязная тряпка или того хуже – дохлая крыса. Она просто кипела от злости. Что он себе позволяет?! Как он посмел так с ней разговаривать! Нет, наверное, все же удар по голове оказался тогда достаточно сильным, потому что последствия, несомненно, налицо. И очень серьезные. Проще говоря, этот тип – больной на всю голову!
Она не заметила, что сказала последнее вслух.
– Все они одинаковые, – заметила Светка Соколова, которая, разумеется, все слышала, – не расстраивайся, этот бросил – другого найдешь…
Вероника подняла голову и посмотрела на нее в упор.
– А что я такого сказала? – Светка попятилась и налетела на Анну Валерьевну.
Та и так была на взводе после визита Юлии, так что Светка попала под горячую руку. Бухгалтер молча втолкнула Светку в кабинет и захлопнула дверь. Светка вышла оттуда через десять минут вся красная и скрылась в лаборатории, мимоходом сообщив фотографу Виталику, что мымра (Анна Валерьевна, которая взяла, по мнению Светки, во время болезни шефа слишком большую власть) грозила Светке увольнением, если она не перестанет болтаться без дела.
– А ты попробуй поработать, вдруг тебе понравится, – посоветовал ей Виталик, но отклика в Светкиной душе на свое предложение почему-то не нашел.
Вероника только плечами пожала – ей было все равно.
После работы Вероника решила пройтись, чтобы привести в порядок мысли и чувства. Обычно она торопилась домой, заходя по пути в магазины, потому что мама давала ей по телефону задания – купить хлеба или сметаны или зайти в химчистку.
Они жили вдвоем с мамой уже давно, отца Вероника помнила плохо. А потом был у мамы муж Максим. Считать его отчимом у Вероники мысли не возникало – муж был моложе мамы на шесть лет, а Вероники старше всего на пятнадцать. Она так и звала его – по имени. А потом, когда она неожиданно выросла в двадцать лет, мама с Максимом развелись. Веронике тогда было не до чужих переживаний, она усиленно боролась со своими гормонами, а потом они тему их развода с мамой не обсуждали.
Скорее всего при наличии у жены такой взрослой дочери шесть лет разницы в возрасте показались Максиму непреодолимыми. Или мама была слишком обеспокоена здоровьем Вероники и несколько ослабила семейные вожжи, во всяком случае, Максим завел молодую любовницу. А та забеременела и явилась к ним домой скандалить. Мама тогда повела себя решительно: просто выставила Максима за дверь с вещами. Квартиру делить не требовалось, общих детей они не нажили, разошлись мирно, мама если и переживала, то не показывала вида.
Лет через пять Максим вновь появился на горизонте, Вероника опять замечала его у них дома. Маме он говорил, что жалеет о том, что ушел, что в той семье ему плохо. Мама слушала внимательно, утешала, но принять его назад категорически отказалась – квартира у них небольшая, да и у него там девочка растет, ребенка со счетов не сбросишь.
В конце концов все как-то образовалась. Максим бывал у них изредка, иногда ночевал, когда дома не было Вероники, иногда они с мамой ездили куда-нибудь на выходные. Как уж он там разобрался со своей семьей, Веронику не интересовало.
Сейчас мама с подругами уехала на две недели в санаторий – отдохнуть, оздоровиться. Вероника была довольна своей свободой – никуда не нужно спешить, ни перед кем не нужно отчитываться, можно спокойно пройтись и подумать над своим поведением.
Что же с ней происходит? Почему она не отдала Юлии табакерку? Таким незатейливым способом отомстила ей за то, что видела жену шефа возле больницы с посторонним мужиком? Или все еще проще – ей самой не хочется расставаться с табакеркой, не хочется никому ее отдавать? Но ведь придется!
