Оратор сделал эффектную паузу, оглядел притихшую толпу и продолжил:
– Поклонение Верховному Существу – это вовсе не то, что вера в Бога. Вера в Бога делает человека рабом, рабом суеверий и предрассудков, рабом жадных священников и жирных епископов, вера же в Верховное Существо – это свободный выбор свободного человека, в ее основе – вера в разум и справедливость…
Вдруг речь Робеспьера была прервана самым неожиданным и неприятным вмешательством. На свободную площадку перед трибуной выбежала пожилая женщина с растрепанными волосами, в разодранном платье и стоптанных башмаках. Участники церемонии узнали в ней городскую сумасшедшую, Катрин Тео.
Катрин пыталась вскарабкаться на трибуну, но Анрио оттолкнул ее. Катрин упала на песок, тут же поднялась на четвереньки и снова поползла к трибуне, вытянув вперед морщинистые руки.
– Пустите меня к нему! – голосила она. – Пустите меня к моему сыну! Пустите меня!
Двое полицейских оттащили ее в сторону. Они вопросительно смотрели на Анрио, ожидая приказаний.
– Пустите меня к моему сыночку! – кричала Катрин. – Иисус, дитя мое, скажи этим извергам, чтобы они пропустили меня! Или ты меня не узнаешь? Это ведь я, твоя мать, Мария! Иисус, это я родила тебя и выкормила своим молоком!
Она разорвала свое ветхое платье и выпростала худую морщинистую грудь.
В толпе зрителей вновь поднялся смутный ропот. Анрио растерянно переглядывался с Сен-Жюстом. Полицейские, не получив прямого приказания, пытались оттащить сумасшедшую в сторону, но та вырывалась, истошно голося:
– Уберите свои грязные руки, слуги Ирода! Неужели вы не видите, кто перед вами? Это же я, Богоматерь! Пропустите меня к моему дорогому сыночку!
Анрио наконец решился: перезарядил пистолет и направил его на сумасшедшую. Но Робеспьер схватил его за руку:
– Не убивай ее, Анрио! Она безумна… она не ведает, что творит… Скажи своим людям, чтобы увели ее отсюда, но не делали ей ничего плохого!..
Полицейские увели Катрин прочь, и торжественная церемония продолжилась своим чередом.
На следующий день ей удалось вырваться с работы только в обеденное время. Вероника вышла, едва отвязавшись от Виталика, рвавшегося пригласить ее на кофе.
Однако найти мастерскую ювелира оказалось непросто.
Вероника кружила возле места своей работы, сворачивала то в один переулок, то в другой – но никак не могла найти нужное здание.
Она помнила его цвет – грязно-розовый, как зимнее вечернее небо, помнила железную дверь, на которой висела вывеска ювелира, но ничего похожего в окрестностях бизнес-центра не было.
Но ведь она не могла уйти далеко от работы! Она шла не больше десяти минут, пока не наткнулась на эту дверь… и потом, выйдя из мастерской, она сразу села в маршрутку и тут же выехала на Средний проспект Васильевского острова…
Отчаявшись найти мастерскую, она уже решила сдаться и вернуться домой, но прежде попробовала еще один, более чем странный способ поиска.
Заветная табакерка все еще была при ней, она лежала в сумочке.
Вероника переложила табакерку в карман плаща, сжала ее в руке и пошла прямо вперед, не выбирая дороги, опустив глаза в землю.
Почти сразу же она налетела на какого-то парня. Он толкнул ее, раздраженно прошипел:
– Глаза разуй! Куда прешь!
Вероника подняла на него взгляд.
С парнем происходила уже знакомая Веронике метаморфоза: он удивленно моргал, разевал рот, как лягушка, пытался что-то проговорить. Наконец его губы сложились в приветливую улыбку, и парень растерянно проговорил:
– Извините, девушка! Я сам виноват…
– Ничего… – пробормотала Вероника, глядя за его плечо.
Она увидела наконец грязно-розовую стену и железную дверь с вывеской ювелирной мастерской.
Как же так? Ведь она проходила здесь не один раз, но эта стена, эта дверь словно прятались от нее в другом измерении…
Удивленный парень ушел своей дорогой, а Вероника подошла к двери мастерской.
Здесь ее ждало разочарование: поверх вывески была прикреплена табличка «Закрыто».
Ну да, этот ювелир – тоже человек, у него должно быть свободное время, своя собственная жизнь… С чего она взяла, что он целыми днями сидит у себя в мастерской?
Вероника на всякий случай подергала дверь…
И та поддалась.
Дверь не была закрыта.
Возможно, ювелир уже повесил табличку, но потом передумал уходить, или его задержал какой-то звонок?
Во всяком случае, она может с ним поговорить! Наверняка он и сам заинтересуется потайной полостью табакерки и тем, что она там нашла. И вдвоем они обследуют бюст Робеспьера…
Вероника открыла дверь и решительно спустилась по ступенькам в подвал.
В мастерской было еще темнее, чем прошлый раз. Горела только одна настольная лампа под матовым зеленым абажуром, и ее свет не столько освещал помещение, сколько наполнял его живыми, таинственными тенями. Старый ювелир, как и прежде, сидел за столом, склонившись над какой-то безделушкой.
– Извините, что я вошла без разрешения, – проговорила Вероника, подходя к столу. – Дело в том, что я кое-что нашла и хотела показать это вам.
Старик, видимо, был настолько увлечен своей работой, что не пошевелился, даже не поднял головы.
– Но это, в конце концов, невежливо! – Вероника повысила голос. – Вы могли бы хотя бы взглянуть на меня!..
Ювелир не пошевелился, и Верника ощутила холодное прикосновение страха.
– Вы… вы… что с вами?
Ювелир не отвечал, и его молчание, его неподвижность заставили сердце девушки тревожно забиться.
Она протянула руку, робко дотронулась до плеча старика.
– Эй! Что с вами? Вам плохо?
От этого легкого прикосновения неустойчивое равновесие нарушилось, старик покачнулся и упал лицом на стол.
И тут Вероника увидела, что в его шее, за правым ухом, торчит какой-то инородный предмет. Преодолев страх, она наклонилась над стариком, дотронулась до этого предмета – и тут же испуганно отдернула руку. Она поняла, что это рукоятка небольшого изящного кинжала.
– Господи! – Вероника зажала рукой рот, чтобы не закричать.
Только сейчас до нее дошло, что старый ювелир мертв, больше того – убит… убит, по-видимому, совсем недавно, судя по тому, что плечо, до которого она дотронулась, было еще теплым.
Девушка огляделась по сторонам в поисках телефона.
Старомодный массивный телефон из полированного эбонита стоял на прежнем месте. Вероника сняла тяжелую трубку, поднесла ее к уху и хотела набрать номер полиции, как вдруг увидела себя со стороны.
