Притом что Вероника испытывала к лысому любовнику Юлии откровенную антипатию, в данном случае она готова была подписаться под его словами.
А он, выпустив пар, вновь заговорил. На этот раз его голос был тихим, завораживающим.
– Эта табакерка… она не могла пропасть, потеряться… Ее не могли выбросить… Она там… Тебе только кажется, что ты ничего не помнишь. Ты все видела и сейчас вспомнишь каждое слово, каждую деталь. Мы погружаемся на новый уровень… раз, два, три… ты снова оказалась в ателье…
– Это черт знает что! – выкрикнула Юлия прежним своим, раздраженным и самоуверенным голосом. – Что у вас происходит?
Вероника невольно вздрогнула: это были те же самые слова, которые Юлия произнесла, ворвавшись к ним в офис после ограбления! Не только те же слова, но и та же самая интонация.
– Вы же знаете, ночью в ателье был взлом, сейф вскрыли… – раздался в ответ другой голос, ровный и сдержанный. Вероника могла бы поклясться, что это голос их бухгалтера Анны Валерьевны, если бы не знала, что за стеной нет никого, кроме Юлии и ее любовника. Надо же, какие чудеса творит гипноз! Время словно обернулось вспять, вернулось к тому сумасшедшему дню…
– На первый взгляд ничего ценного не пропало, – продолжала Юлия сдержанным голосом бухгалтера, – финансовые документы целы, денег больших я в сейфе никогда не держу…
– Если вы говорите, что ничего не пропало, – ответила Юлия своим собственным голосом, с прежним раздражением, – то куда же она делась?
– Да что случилось-то? – На этот раз Вероника услышала голос уборщицы.
И снова ей ответил голос Анны Валерьевны:
– Юлия… Алексеевна хотела забрать табакерку.
– Какую табакерку?
– Ту самую, которую сотрудники подарили моему мужу на день рождения, – ответила Юлия собственным голосом. – Я бы хотела забрать подарок.
Снова раздался голос Анны Валерьевны:
– Мы еще не успели привести все в порядок. Табакерка лежала в сейфе…
– Но теперь ее там нет! – перебила саму себя Юлия. – Вы хотите сказать, что деньги воры не украли, а взяли табакерку?! Не верю!
– Возможно, мы найдем ее, когда наведем окончательный порядок… – снова раздался голос бухгалтера. – Вероника, когда ты свои завалы разбирала…
И тут Вероника услышала свой собственный голос:
– Я ничего не находила.
Это было странно, дико и удивительно – слышать за стеной собственный голос! Как будто она смотрела на себя со стороны, подсматривала за собой через замочную скважину. И сейчас, слыша свой голос, она отчетливо уловила в нем фальшь и неискренность.
И, похоже, не она одна.
– Вот оно! – перебил Юлию лысый гипнотизер. – Вспомни, чьи это были слова?
– Вероника… – ответила Юлия прежним безвольным, полусонным голосом. – Менеджер, или как она там называется… сутулая долговязая девица…
– Точно, это она взяла табакерку! – оживился гипнотизер. – Она с самого начала казалась мне подозрительной… Ну, дорогая, я поеду за ней, пришла пора познакомиться с ней поближе! А тебе придется пока что побыть здесь в одиночестве…
За дверью послышались быстрые приближавшиеся шаги.
Вероника заметалась, огляделась по сторонам.
Сейчас лысый выйдет, увидит ее – и тогда ее песенка спета: он применит гипноз, как к Юлии, или какой-нибудь укол ей сделает, или просто ударит по голове…
Драгоценные секунды шли, и единственное, что пришло ей в голову, – прижаться к стене сбоку от двери. Когда дверь откроется, то хоть на какое-то время прикроет ее…
Вероника прижалась к стене, вытянулась, затаила дыхание.
Дверь распахнулась, лысый вышел в коридор.
В тот момент, когда открывшаяся дверь прикрыла Веронику, девушка сделала совершенно неожиданную вещь.
Она молниеносным движением прилепила комок жевательной резинки вместе с шурупами к язычку замка.
Лысый, не глядя, захлопнул дверь и быстрыми шагами удалился по коридору.
Вероника, не веря в свою удачу, проводила его взглядом.
Вот он открыл одну из дверей, скрылся за ней…
Только тогда Вероника отклеилась от стены, шагнула вперед, перевела дыхание.
Ей удивительно повезло!
Единственное, чем она могла объяснить такое везение, – это слабое освещение в коридоре. Да еще, пожалуй, возбужденное состояние лысого злодея.
В любом случае раздумывать над таким везением ей было некогда, нужно было действовать!
Вероника подергала ручку двери – и та поддалась. Жевательная резинка сделала свое дело, не дала замку закрыться.
Вероника приоткрыла дверь – чуть-чуть, только чтобы можно было протиснуться.
Юлия сидела в странном кресле, похожем на зубоврачебное, не подавая признаков жизни. С невольным злорадством Вероника отметила, что вид у нее теперь далеко не блестящий. Спутанные светлые волосы свесились на лицо, все тело обмякло, и держалась она в кресле исключительно благодаря ремням, закрепленным на ее щиколотках и запястьях.
– Зараза, – с чувством сказала Вероника, – сдала меня своему хахалю за просто так. Сволочь!
Она пнула ногой кресло, но оно было привинчено к полу, и Юлия даже не шелохнулась. Мелькнула мысль – бросить все как есть и уносить отсюда ноги. А эта дрянь пускай сидит тут хоть до скончания века! Пусть о ней этот козел позаботится!
Да, позаботится он, как же… Вероника вспомнила, как этот тип разговаривал с Юлией. И оставил ее здесь – в таком виде… Нет, все же нужно что-то делать, так просто человека оставить на смерть она не может. Хотя и не питает к Юлии теплых чувств.
Вероника легонько тряхнула Юлию за плечи:
– Эй, ты меня слышишь?
Никакого эффекта. Она притронулась к Юлиной руке. Та была такой холодной, что Вероника всерьез испугалась – может, эта несчастная уже умерла?
В панике она развязала ремни на ее руках и попыталась найти пульс. Но не нашла, потому что ее собственные руки дрожали. Она рывком подняла голову Юлии. Лицо это было ужасно! Рот полуоткрыт, губы распухли, виднелся посиневший кончик языка, и сбоку на подбородок стекала струйка слюны.
– Эй! – вновь позвала ее Вероника. – Очнись!
Она помахала перед этим страшным лицом растопыренной ладонью. Вдруг глаза Юлии раскрылись, но Веронику это не обрадовало. Потому что в глазах Юлии не было ничего. Ни страха, ни боли, вообще – ни малейшего проблеска сознания. Абсолютно пустые глаза!
Вероника раньше думала, что так просто не бывает… что такое невозможно.
– Да приди же ты в себя! – она сильно тряхнула Юлию за плечи, как тряпичную куклу, так что у той клацнули зубы.
И тут из горла несчастной вырвался стон, даже не стон, а хриплый вопль. Юлия дернулась и снова затихла.
