– А ты-то тут при чем?
Вероника вздохнула и рассказала ей вкратце о бюсте Робеспьера, о ювелире и о своем визите в квартиру Воронова. Из ее рассказа Юлия поняла только одно.
– А, значит это все-таки ты взяла табакерку? А она – чужая, Мишин подарок!
– Да из-за нее твоего Мишу чуть не убили! – вспылила Вероника.
– А ты, стало быть, его спасла?
– Не его, а тебя!
– Да… – Юлия покосилась на булавку. – Это точно.
– В общем, нам нужно достать то, что находится в основании бюста, тогда у них ничего не получится, никакого ритуала, – втолковывала Вероника. – Как ты думаешь, смогу я тобой притвориться? На меня его гипноз не подействует…
– А что? – после недолгих раздумий сказала Юлия, подойдя к зеркалу. – Если надеть парик – тот, светлый, что мы в магазине нашли, потом макияж подобрать соответствующий, очки темные… А у него в квартире всегда полумрак, занавески задернуты. Он яркого света не переносит, как настоящий вампир!
– Да просто у него глаза болят!
– Пиджачок я тебе свой дам, джинсы можешь свои надеть, он, как и всякий мужик, в брендах не разбирается, – деловито продолжила Юлия. – Главное – походка, движения. Ну-ка, пройдись! Спину прямо, голову выше! Ни на кого не смотришь, идешь вперед, пускай они сами тебе дорогу уступают! Нет, не то! Сверху вниз на всех смотреть надо!
– Погоди… – остановила ее Вероника. – При Германе-то ты совсем не такая! А вот… – она наклонила голову, стараясь заглянуть в глаза своему повелителю, жалко улыбнулась, одновременно прося ласки и боясь, что ее сейчас ударят или пнут ногой.
– Неужели все так плохо?! – Юлия прижала руки к запылавшим щекам.
– Еще хуже, – честно ответила Вероника.
– Ладно, тогда собирайся. Говори тихо, полушепотом, близко к нему не подходи… может и прокатит.
– Мне бы только бюст найти! – расхрабрилась Вероника. – А там я как-нибудь с этим недомерком справлюсь!
Юлия умелой рукой начала накладывать на ее лицо макияж.
– Темновато здесь, – она хотела было отдернуть занавеску и тут же отшатнулась от окна. – Смотри!
Неподалеку от подъезда стояла знакомая черная машина.
– Черт! – протянула Вероника. – Это же они меня караулят! Эта… как ее… Миледи… поручила двоим из них найти меня и отобрать табакерку. Герману твоему у них доверия уже нету… Что же делать? Как мне выйти?
– А вот как, – незнакомым, решительным голосом сказала Юлия. – Я выйду первой! Загримируюсь под тебя. Они поедут за мной, а ты потом выйдешь спокойно. А что? – добавила она, заметив скептический взгляд Вероники. – Они тебя в лицо не знают, так? Росту мы одинакового, фигурами тоже похожи… Ой, я как замуж вышла, пять кило прибавила… Волосы мои можно под кепку убрать. В общем, если ты сможешь сыграть меня, то и я смогу сыграть тебя.
– Ну, я не знаю, а походка, жесты… – неуверенно пробормотала Вероника.
– Слушай, я же манекенщицей была, уж что-что, а ходить как угодно умею!
Юлия опустила голову, посмотрела на Веронику исподлобья и пошла, широко шагая, сутулясь и загребая ногами.
– Неужели я так хожу?! – ужаснулась Вероника.
– Уж поверь мне! – припечатала Юлия. – Ладно, давай твои шмотки прикинем! И давай мне табакерку, я не партизан на допросе, скрывать ничего не стану!
– А ее у меня нет… Она… она в квартире Воронова…
Пришлось рассказать Юлии все про прошлый вечер. Табакерка лежала в самой сумке с фотокамерой, и, разумеется, Вероника, пустившись в погоню за похитителем бюста, оставила ее рядом с крепко спящим хозяином комнаты.
– Запоминай адрес!
Юлия уже рылась в шкафу.
– Слушай, но это же полный кошмар! – возмутилась она. – Как можно в таком ходить?! А каблуки ты вообще не носишь?
– Я вообще-то в ателье только заказы принимаю, я там не хозяйка, – обиделась Вероника. – Может, тебе интересно, сколько я получаю?
– Ладно… – пробурчала Юлия, – сойдет.
Ее пышные волосы не лезли под бейсболку.
– Режь! – она протянула Веронике ножницы. – Потом стрижку сделаю!
Вероника защелкала ножницами.
– Ну, пошла я! – Юлия улыбнулась Веронике от двери. – Будем на связи! И ты поторопись, а то Герман ждет…
– Подождет! – отмахнулась Вероника. – Не умрет!
Закрыв за новой подругой дверь, Вероника опять подошла к окну, отдернула занавеску и выглянула на улицу.
Она увидела, как Юлия, сутулясь и шаркая ногами, вышла из подъезда. Вероника вновь очень огорчилась – неужели она так выглядит со стороны? Унылая, сутулая, долговязая девица…
Не выглядит, мысленно поправила она себя, не выглядит, а выглядела. С сегодняшнего дня она будет другим человеком! Нет – она уже стала другим человеком. К прошлому она не вернется.
Переодетая Юлия медленно шла к остановке. Черная машина тронулась с места, догнала девушку. Дверца открылась, и Юлию, несмотря на ее сопротивление, втащили внутрь.
Вероника почувствовала укол в сердце: она своими руками послала Юлию в пасть к волку… но она тут же взяла себя в руки. Они вместе приняли это решение, инициатива на их стороне, и незачем паниковать! Раз уж они сделали первый ход – нужно продолжать игру. И ей давно пора ехать к Герману.
Вероника подошла к зеркалу, еще раз оглядела себя с ног до головы.
Собственное отражение ей понравилось.
Из зеркала на нее смотрела стройная, красивая молодая женщина. Самое главное – эта женщина была решительна, уверена в себе.
Надев черные очки, она покинула свою квартиру и уже через полчаса входила в подъезд дома, где жил Герман.
На площадке перед его квартирой Вероника на мгновение задержалась.
Они с Юлией добились какого-то внешнего сходства, но сходство это было поверхностное, приблизительное. Издали их можно было перепутать, но сейчас она окажется лицом к лицу с Германом, он знает Юлию как облупленную, и обмануть его будет очень трудно…
Ей стало страшно. В какой-то момент она даже решила вернуться назад – но тут вспомнила, что игра уже началась, Юлия уже в руках злодеев и сейчас судьба девушки зависит от ее, Вероники, действий. Так что отступать нельзя, нельзя ни в коем случае!
Вероника закусила губу, представила себе, как она выглядит со стороны.
Над дверью Германа горела лампочка, в ее ярком свете Вероника была слишком уязвима, слишком узнаваема.
Она обернула руку носовым платком, привстала на цыпочки и вывернула лампочку.
Так-то лучше, в полутьме у нее больше шансов остаться неузнанной, тем более что в квартире Германа всегда царит полутьма. Так, по крайней мере, сказала Юлия.
