– Юру убили, – сказал Убер.
– Что? – Сердце стукнулось и замерло. И снова пошло. Мэр покачнулся, без сил опустился на стул. Внутри что-то разрывалось. Медленно, с чудовищным треском. Мир отдалился, стал какой-то ненастоящий.
– Что? – спросил он еще раз. Голос был слабый, почти беззвучный, но скинхед услышал.
– Твоего сына больше нет. Это правда.
– Ты его?!
– Нет. – Убер покачал головой. – А Юра был лучше тебя. Настоящий человек. Его убил твой любимчик Соловей, если тебе интересно. Тебе интересно?
– Нет, – сказал мэр. – Да. Нет.
– Это все, что ты хочешь сказать? А? Подумай.
Мэр подумал.
– Ты… ты не знаешь, что это. Каково это. Когда твой сын… твой ребенок… он делает что-то, что ведет его к гибели… что-то опасное… Неправильное. Неверное. И у тебя нет никаких сил этому помешать. Когда-нибудь ты поймешь, что я чувствовал.
– Это ты приказал Соловью убить Марту?
Мэр поднял голову.
– Нет.
– Да, – раздался голос. Убер вскинулся, повернул дробовик. Голос был женский. Из темноты на свет фонаря вышла жена мэра. Убер вздрогнул, опустил оружие. Лицо ее было плоское и безжизненное, постаревшее. Цветной халат делал тело Светланы бесформенным. Усталое бесформенное чудовище с сединой в волосах.
– Это я приказала Соловью, – сказала она.
– Ты?! – Мэр встал. Снова сел, ноги дрожали. – Зачем? Зачем?!
– Она привела бы его к гибели. Я пыталась спасти моего мальчика.
– Нашего мальчика, – сказал Мэр.
– Моего! Он только мой, он всегда только мой!
– Ты… ты понимаешь, что своими руками… – Мэр засмеялся. Это был страшный, жуткий смех. Смех обреченного. Убер поморщился.
– Во всем виноват он, – сказала Светлана. Посмотрела на скинхеда. – Ты понимаешь, что это он? Хотя бы ты на моей стороне?
– Убийцы часто сентиментальны, – заметил Убер. – И у меня сейчас довольно мерзкое чувство, что самым страшным монстром на этой станции был совсем не дракон.
Но его уже никто не слушал. У этих двоих были свои дела.
– Конечно, ты же мужчина, а мужчины всегда поддерживают мужчин.
– Да блин, – сказал Убер в сердцах. Но его опять не услышали.
Жена мэра… Светлана прошла вперед. Она больше не казалась красивой, только жуткой.
– Я бы убила всех, скормила всех вас этой твари… лишь бы мой мальчик был жив. Даже себя.
– Он ненавидел тебя, – сказал мэр. – Смирись.
– Неправда! Эта девчонка настроила его против меня! А сама… она старая-старая-старая… Я все для него делала!
– Что именно? – спросил мэр с убийственной иронией. Он словно не замечал Убера, как и женщина.
Убер покачал головой. Какой-то бред. Страшный безысходный бред. Отличный парень мертв, а эти грызутся на его могиле, тянут каждый в свою сторону безмолвный, едва остывший труп.
– Вот сука, – сказал мэр.
В следующее мгновение в руке Светланы появился пистолет. Убер вскинул дробовик, взял ее на прицел. Положил палец на спуск.
Но она не смотрела на него. А только на мэра, на своего мужа. Свое проклятие.
– Юра – мой сын. Только мой.
– Сука, – сказал мэр. – Ну, давай, стреляй. Толстая тупая сука. Юрик – мой сын. А тебя он ненавидел.
– Урод!
– Я рассказал ему, что это ты убила Марту.
– Что?!
Убер опустил дробовик. Затем мягко сделал шаг назад, уперся в стену. Блин, как отсюда слинять-то…
Светлана подняла пистолет.
– Ты хотела его только для себя, – сказал мэр. – Ревнивая тварь. Ты жрала нашего сына живьем, а когда не смогла больше жрать – ты его убила. Как я тебя ненавижу. А ведь когда-то я тебя любил. Наверное, из всего, что меня может удивить, это самое удивительное. Стреляй, ну! Ну же! Ну!!
– Знаешь, – сказала жена мэра. Она опять стала почти красивой, в своем последнем спокойствии. Спутанные волосы казались теперь короной. – А я ведь сначала хотела спасти тебе жизнь…
Убер вышел.
Пошел по платформе. Затем услышал за спиной выстрелы. Несколько подряд. Бах, бах, бах, бах. Грохот падающего тела.
Затем отдельный выстрел.
Кажется, с этим покончено. Горечь, подумал Убер. И желчь. И сожаление. Невыносимое ощущение.
Глава 13
1. Вернись в Сорренто
Убер оторвался от окуляра. Красные собаки ушли. Путь чист.
– Ну что, Соловушка, готов к путешествию? – спросил он. Соловей, связанный, как мешок, смотрел на него с тихой ненавистью. На нем была химза, а противогаз Уберу было лень на него натягивать, поэтому он болтался у Соловья на поясе.
– Большой мир ждет тебя, – сказал Убер.
* * *
– Возьми нож, – сказал Убер.
Соловей смотрел, не понимая. Затем понял и рассмеялся.
– Ты серьезно? Ты даешь мне нож? Вот ты долбоеб, Убер.
Он размял руки, попрыгал. Подхватил нож с асфальта.
Они сошлись.
Убер выкинул нож вперед. Отвел руку и мгновенно вонзил нож в грудь Соловья – раз, два. Быстрый, как молния.
Звякнуло. Звяк. Звяк.
Нож отскочил.
Соловей засмеялся.
– Черт! – Убер отодвинулся, на запястье кровавая царапина. Соловей все-таки задел его.
А нечего было рот разевать, подумал Убер. У него куртка волшебная – там под тканью тонкая кольчуга, скорее всего. И ему мои удары – по фиг совершенно. Значит, надо бить в горло и по запястьям. Задача, блин, усложняется.
Противники кружили, никто не решался на атаку первым.
– Че, сука, – засмеялся Соловей. Перекинул нож в другую руку. – Не по зубам тебе попалась птичка? Я, сука, Соловей… Я тут глав…
В следующий миг кулак Убера врезался ему в челюсть, выбил два зуба и снес Соловья на землю.
– Что? Это же…
– Нечестно, – закончил за него Убер. И врезал Соловью в живот носком ботинка – со всего размаху. Н-на!
Кажется, никогда Соловей не испытывал такой жуткой вселенской боли. Невыносимо. Он даже застонать толком не мог, только зажимал живот сильнее.
– Оооо, оо!
– На воздух тебе надо, – сказал Убер. В следующее мгновение лицо Соловья обожгло, как кислотой. Убер рывком, не заботясь, содрал с его лица маску противогаза, откинул в сторону.
Соловей заорал. От боли – и от ужаса.
Задержал дыхание. Маска серым пятном пролетела над парапетом – и улетела в «Обводный канал». Соловей начал задыхаться.
