Молчание.
– Женя, – сказал Таджик наконец. – Теперь самое главное. Мы готовим отряд для похода к Обухово. И предлагаем вам войти в него.
– Да, – сказал Женя.
– Вы понимаете, что цели нашей команды несколько отличаются от того, на что вы рассчитывали? И что без вашей помощи этой миссии не будет?
Женя помедлил.
– Понимаю.
– И?
Лицо адаптанта мучительно исказилось. Он подался вперед, к Таджику.
– И мы никого… – хрипло сказал он, – не вытащим оттуда? Там много… женщины, дети… мы рассчитывали на вас…
Убер моргнул. Лицо скинхеда изменилось.
– У нас может не оказаться такой возможности, – сказал Таджик. – Не хочу вам врать, Женя. Это не приоритетная задача.
Убер наклонился вперед и заговорил:
– Слушай, Женя. Не знаю насчет задач, первая очередь или вторая. Да мне и наплевать, в сущности. Но я уверен в одном – если миссии не будет, мы точно не спасем никого. Вообще ноль по модулю. Что скажешь?
Женя помедлил. Капля пота скатилась по его белому, как полотно, лбу. Глаза глубокие – и какие-то странно беззащитные.
Зеленые наросты на его шее затрепетали.
– Да, – сказал Женя хрипло. – Я иду с вами. И будь, что будет.
10. Приморец
Таджик переговорил по телефону, положил трубку.
– Не поверишь. Приморцы наконец подогнали людей, – сказал Таджик удивленно. – Я думал, этого уже никогда не случится.
– Кто они? – заинтересовался Убер. – Эти люди.
– Один человек.
Убер хмыкнул. Таджик показал ему личное дело.
– Вот этот. Яромир Голотов. Бывший офицер, приговорен военным трибуналом к расстрелу за самоуправство и оставление позиций.
– Ладно, пошли познакомимся с твоим Яромиром.
Его привели двое солдат с серыми нашивками «сжатого кулака». Приморцы. Блондин был закован в ручные кандалы, ноги тоже скованы длинной цепью – идти можно, бежать уже сложно. Выражение лица приморца равнодушное и слегка презрительное.
– Все в порядке? – спросил товарищ Ким. Человек в кандалах поднял взгляд. Светлые глаза. И сразу отвел.
Приморец отдал Таджику документы.
– Яромир Голотов, – прочитал он. – Место рождения: Минск, Беларусь. Лейтенант Альянса. Разжалован.
– А что он натворил?
– Убийство.
– Ну, это нормально. Это ничего, – пробормотал Убер. Таджик покосился на него.
– Он застрелил веганского офицера, – пояснил приморец.
– Ну… это бывает.
– Парламентера.
– А! – Убер посмотрел на приморца, прищурился. – А с виду не скажешь, что такой суровый. Ладно, возьму и его. Эй, приморец. Я к тебе обращаюсь!
– Чего тебе?
– Хочешь убивать веганских офицеров?
Тонкие губы Голотова изогнулись в усмешке. Убер поежился. Глаза у приморца были застывшие, как у змеи.
– Без проблем, – сказал Голотов.
* * *
– Ты зачем Кузьмича отослал? – спросил Таджик. – А?
– Кузьмич не нужен, – твердо ответил Убер. – Все.
Таджик не сдержал тяжелого вздоха. «Как с тобой невыносимо, Убер».
– Ясно с тобой. Десяти-то человек хватит?
– Хватит. Хорошо бы еще найти одного-двух, но нет времени, – сказал Убер. – Так что могу сказать, команда набрана. Можем приступать ко второй части марлезонского балета.
Таджик кивнул.
– Сначала вы пройдете по туннелям до «Звездной», затем красные выведут вас к «Купчино». Оттуда уже своим ходом до «Обухово». Все понятно?
– Да.
– Чтобы избежать вопросов и свободно передвигаться по метро, неофициально ты будешь… не знаю… майор интендантской службы, – сказал Таджик. – Я бы сделал тебя полковником, но такие, как ты, до высоких чинов не доживают. Или лучше капитаном? У тебя будет бумага и все разрешения.
– Капитан Убер. – Скинхед засмеялся. – Капитан, блин, Убер. Нет, это уже слишком. Просто Убер.
Таджик улыбнулся, но промолчал.
– Сделайте меня лейтенантом, – сказал Убер. – Этого хватит. «Младший лейтенант, мальчик молодой, все хотят потанцевать с тобой…» Тем более что после военной кафедры я на самом деле лейтенант запаса. Служба горючего. Правда, ни государства, ни армии такой уже давно нет. Да и земли тоже.
– Я тебя могу сделать хоть адмиралом, – сказал Таджик. – Любишь море?
– Адмирал? Я не против. Адмирал цинкового таза в болотной жиже. Слушай, – скинхед загорелся, – а серьезно, хочу быть адмиралом. Адмирал Убер – звучит!
Убер встал, выпрямился. И вдруг посерьезнел:
– А какой пряник?
– Что?
– Про кнут я уже знаю. А какой пряник – для моих людей?
Таджик помедлил.
– Если они вернутся? – уточнил он, чтобы дать себе время на размышление.
– Да, если кто-то вернется.
– Амнистия, – сказал Таджик быстро. – Почти все они – люди армии. Приговоры отменят. Хотя я, если честно, к чертовой матери расстрелял бы весь этот человеческий сброд. Кстати, на тебя же тоже существует приговор – от приморского Альянса, если ты не в курсе. И в условиях военного времени – это смертный приговор.
– Грязная дюжина. – Убер засмеялся. – Надо же. Всегда мечтал нечто подобное провернуть на самом деле.
– Убер. – Таджик вздохнул. – Это, блять, серьезное задание.
– Ничего-ничего. Сейчас поплачу в колени, покатаю игрушечную машинку и займемся.
Скинхед покрутил головой, попрыгал, размялся, словно собрался боксировать. Таджик покачал головой. А казалось, вчера только скинхед собирался на тот свет…
Убера словно накачали энергией. Товарищ Ким, он же Таджик даже не удивился. Такие, как Убер, – люди действия, сложных задач, невыполнимых заданий. «Хуйня-война, прорвемся» – их жизненный принцип. Чем сложнее, тем интереснее. Правда, Убер, пожалуй, уникальный экземпляр. В коллекции человеческих типажей – один из самых интересных.
«Ну… или самых ебанутых. Что тоже верно».
Глава 5
Семь долбаных самураев
12 декабря 2033 года, Санкт-Петербург, станция «Обухово». Тридцать шестой день Веганской войны
– Мы не сдадимся, – заговорил Спартак. – Женя приведет помощь.
Ноэль покачала головой. «Не думаю». Иногда вождь восставших слишком серьезно принимал на себя роль лидера – и начинал говорить при этом правильными, киношными фразами.
«Мы не сдадимся. Приведет помощь». О боже. Что это вообще такое?! До смешного.
