– Сожалею, Мина, – только и сумела промямлить я.
– Да, Кристина, и я тоже. Жаль было бы потерять вас.
Я услышала, как дверь за моей спиной закрылась, и по пути к лифту мысленно увидела новую версию себя самой, нарисованную Миной, – излишне фамильярную, самонадеянную, склонную к предательству, не заслуживающую доверия, нечестную. Я бросилась в уборную, меня вырвало.
Как обычно, в доме, когда я вошла, было темно, но в кои-то веки я порадовалась тому, что Анжелика не стала спускаться, чтобы встретить меня. Мне требовалось время, чтобы собраться с духом. Пока что незачем беспокоить дочь нависшей надо мной перспективой потери работы. Я попыталась найти в этой ситуации хоть какой-нибудь плюс – например, что теперь смогу уделять Анжелике больше времени. Включив свет, я сняла пальто, заглянула в зеркало в холле, проверила, как я выгляжу, и попробовала жизнерадостно улыбнуться.
– Я дома! – позвала я.
Никто не ответил. Наверху я постучала в дверь ее комнаты, увидела под ней полоску света и вошла. Улыбнулась. В комнате было убрано – как мне подумалось, потому, что я уже несколько месяцев просила ее навести порядок. Мне понадобилось время, чтобы сообразить: Анжелики в доме нет, а комната выглядит опрятно только потому, что ее вещи исчезли.
Только тогда я вспомнила, что мой телефон по-прежнему отключен, включила его и увидела шесть пропущенных звонков от дочери. Никаких сообщений она не оставила. Я сразу же перезвонила ей, но она не ответила. Лишь вернувшись вниз, я нашла на полу в холле ее записку. Должно быть, наступила на нее, когда вошла, вот и не заметила. «Я переехала к папе».
Я села на ступеньку и расплакалась. Может, если бы я вернулась домой к обещанному времени, мне удалось бы уговорить ее остаться, но вместо этого я опять ее подвела. В глубине души я понимала, что с Майком и Урсулой ей будет лучше. Она заслуживала большего, чем дом, который я ей дала.
Всю ночь я пролежала без сна, в сомкнувшейся вокруг меня тишине дома. Я смотрела на одежду, приготовленную на утро и висящую на дверце шкафа. Пустой костюм. Меня выгонят быстро, я знала это. Мина не любит, когда кто-то болтается рядом в подвешенном состоянии. И обязательный срок до увольнения отрабатывать не придется. Ее слова эхом отдавались у меня в голове снова и снова: Жаль было бы потерять вас, жаль было бы потерять вас. Она сказала «было бы», а не «будет». Жаль было бы потерять вас. Проблеск надежды. Может быть, второй шанс.
На следующее утро, когда она вошла, я уже была наготове.
– Мина, теперь я понимаю, что должна была сразу обратиться к вам насчет Люси. Я уже некоторое время прикрываю ее, исправляю промахи, которые до сих пор предпочитала, как вы говорите, прощать. Она растяпа, и всегда была такой. Этому нет щадящего названия. Вся эта ситуация крайне неприятна мне, ведь я отношусь к преданности так же серьезно, как и вы, однако теперь я понимаю, что моей преданности Люси не заслуживала. Она не создана для этой работы. Она не помощь, а обуза. Доказательство тому – встреча с этим Фрейзером, и мне остается лишь извиниться за то, что я не исправила ее ошибку до того, как вы обратили на нее внимание.
Мина откинулась на спинку своего кресла, и, хотя старалась скрыть удивление, я его уловила. Такого она от меня не ожидала.
– Я уже поговорила с кадровиками, и мы вместе разработали предложение по компенсации. Они согласились со мной, что лучшим решением будет увольнение по собственному желанию. Она получит щедрое пособие, но при условии, что не подаст на нас в суд за несправедливое увольнение.
– Ясно. И вы готовы все уладить, Кристина?
– Полностью. Я свожу ее на обед, чтобы разговор прошел как по маслу.
Она улыбнулась, кивнула и, кажется, взглянула на меня по-новому.
– Только если вы согласны. Мне жаль, что вам приходится брать на себя задачу, которая вызывает у вас такую неловкость.
– Полностью согласна, – подтвердила я, улыбаясь ей в ответ.
Когда я вышла, чтобы пригласить Люси на обед, та сидела за своим столом, не подозревая, что в этот день в офис уже не вернется.
– Вы бы надели пальто, Люси. Я угощаю, но сумочку вам, пожалуй, лучше все-таки взять.
Сару я тайно посвятила в свои планы, и она сходила на обед пораньше. После ухода Люси ей светило повышение зарплаты.
Я зарезервировала столик в хорошем ресторане и преподнесла Люси новость об увольнении вместе с бутылкой дорогого вина. Почти всю бутылку выпила она.
– Люси, не принимайте случившееся близко к сердцу. Просто Мина утратила доверие к вам. Вы же знаете, что она за человек. Она способна быть очень взыскательной и придирчивой. А для меня работа с вами была удовольствием.
Когда подали десерт, она слегка всплакнула, и я пожала ей руку.
– Вас не уволили, Люси, просто для вас пришло время двигаться дальше. Вы ведь наверняка согласны, что вам назначили более чем щедрое пособие. А я позабочусь, чтобы Мина написала вам блестящие рекомендации. Ну, выпейте еще. За ваше будущее. Я точно знаю: оно будет светлым.
18
– Мои предположения? По-моему, это одна из больших сетей раскручивает какого-то злобного гаденыша.
Понедельник, пять часов. Я стояла за дверью кабинета Мины, удерживая на весу поднос со стаканами из уотерфордского хрусталя, ведерком льда и бутылкой виски, и соображала, как бы ухитриться открыть дверь. На помощь мне пришел милый Пол Ричардсон, директор Мины по связям с общественностью. Он поднял голову, увидел меня с ношей, вскочил, открыл дверь и оттеснил с моей дороги одного из своих подчиненных – юнца, которого переманил из какой-то бульварной газеты.
Они сидели в кабинете уже несколько часов и повсюду были разбросаны остатки еды и напитков, которые я им таскала. Я прошла по комнате так тихо, как только могла, собирая грязные тарелки и стаканы и стараясь держаться как можно незаметнее. Атмосфера была наэлектризована, что мне уже случалось замечать в последние недели, когда участились совещания в расширенном составе: будто в безмятежность нашего офиса на верхнем этаже впрыскивали агрессивную, суматошную энергию. Само собой, уровень стресса в этот период подскочил, но я бы не сказала, что это было неприятно. Мне скорее нравилось это ощущение потребности в экстренных действиях – по-моему, оно пробуждало во мне инстинктивное стремление сомкнуть ряды и встать на защиту Мины.
– Давайте-ка успокоимся, – заговорил Пол, пока я разливала напитки и раздавала стаканы в протянутые руки, и продолжал, словно меня не было рядом: – Я уже видел такое – и в авиационной индустрии, и в телекоммуникациях. Что мы имеем, так это крутых ребят, поигрывающих мускулами, когда их конкурент преуспевает там, где они потерпели поражение. Это же священный Грааль, Мина. Устойчивая прибыль и благосклонность публики. Они жаждут этого. Но у них этого нет. А у «Эплтона» есть. У «Эплтона» есть вы. Так что, боюсь, переход на личности неизбежен.
