Ради чего в Санкт-Петербург и прибыл сам генерал Буланже с частью своих министров. Частным образом. Почти тайно. Хотя мало кто в Париже не знал о том, куда и зачем уехала львиная доля их правительства. Этакий секрет Полишинеля. Впрочем, Франции союз с Россией был нужен как воздух, дабы вырваться из той политической изоляции, в которую ее вогнала дипломатия Бисмарка. Так что, этот шаг одним махом добавил Буланже политических очков как в глазах своих сторонников, так и противников. Ведь, несмотря на воровство и всякую мерзость, редкий француз не переживал из-за того ничтожного состояния, в котором находилась Франция после поражения во Франко-Прусской войне…
— Добрый день, господа. — Произнес Николай Александрович, входя в просторную комнату, где за большим столом сидели гости из Франции и представители России, приглашенные к этому неформальному совещанию. — Перейдем сразу к делу. Я вас собрал, чтобы обсудить Германию и то неловкое положение, в котором мы оказались.
— Неловкое положение? — Переспросил Буланже.
— Не будем лукавить. Германская армия на текущий момент является не только самой сильной и прекрасно вооруженной, но и ее отрыв подавляюще велик. Ни Россия, ни Франция один на один не в состоянии с ней бороться. Даже сообща, если война начнется прямо сейчас, мы вряд ли устоим. Дальше — хуже. Германия проводит последовательную политику по подчинению Австрии с очень далеко идущими последствиями.
— Габсбурги очень ревниво относятся к успехам Гогенцоллернов, — осторожно заметил министр иностранных дел Франции. — И болезненно реагируют на их успехи. Так что вряд ли все это будет иметь какие-то последствия. Мы считаем, что союз Германии и Австро-Венгрии временный и вынужденный. Рано или поздно они поругаются и, как и прежде, станут собачиться друг с другом.
— Не соглашусь с вами. Такая реакция на северного соседа только у Франца Иосифа и его ближайшего окружения. Но в двуединой монархии продолжает прогрессировать кризис власти. Австро-Венгрию буквально разрывают в клочья противоречия самого разного толка. Она предельно неустойчива, чем и пользуются представители Германии. До меня доходили слухи о том, что процесс возрождения единого государства германского народа не завершен. И круг, замкнутый Бисмарком, был только началом. Сейчас уже стоит вопрос о том, чтобы в единую Германскую Империю вошли и южные германские земли. И не только германские. Та же Богемия, которую немцы давно считают своей, или Венгрия.
— Но как это возможно? — Удивился Буланже. — Франц Иосиф никогда не пойдет на такой шаг.
— Я слышал, что готовится государственный переворот. Франца Иосифа должны или отстранить, или убить. А его короны разделить между его наследниками. И вот они уже войдут в единую Германскую Империю, став вассалами Гогенцоллернов.
— Вы знаете, господа, — заметил французский министр иностранных дел. — Это звучит очень здраво. Австро-Венгрию действительно разрывают противоречия. Прямых наследников у Франца Иосифа нет. А остальные… они вряд ли готовы взвалить себе на плечи эту ношу. Их к этому не готовили, прежде всего морально. Так что взять маленькую корону и покровительство «большого брата» для них будет вполне разумно и естественно. Но если это произойдет, могущество Германии прирастет вдвое, если не больше.
— Да, я тоже не пришел в восторг от этой новости. Если Германия проведет аншлюс Австро-Венгрии, то обретет непреодолимое могущество. Даже коалиция всех остальных держав Европы не сможет с ней ничего поделать. И очень сомневаюсь, что Германия на этом остановится. Уверен, что она продолжит «австрийскую линию» экспансии на Балканы с последующим подчинением Османской Империи. Ну и дальше — на Ближний восток и в Африке, где станет захватывать себе «место под солнцем» за счет Англии и Франции. И ни я, ни вы, ни англичане с этим ничего поделать не сможем. Ибо не в наших силах будет остановить это чудовище.
— Ваше Императорское Величество, мне кажется, что вы сгущаете краски, — осторожно заметил генерал Буланже. — Германия получится сильна, но коалиция европейских держав сможет ее разбить.
— Сейчас не начало, а конец XIX века и баланс сил изменился. Чего стоит французская армия? Мы это видели в последней войне, когда ее легко и непринужденно разбили прусские войска. И поверьте, русская армия не лучше. Бардака может и меньше, но она застряла в глубоком прошлом. Представьте себе — оружие уже получило нарезы, а мозги генералов еще нет. У немцев дела обстоят много лучше нас вместе взятых — и в плане выучки личного состава, и в плане подготовки офицерского корпуса, и в плане вооружений. Прямо сейчас нам нечего им противопоставить.
— Получается, вся надежда на Англию? — Удивился министр иностранных дел Франции. — Как и во времена Наполеоновских войн именно Туманный Альбион станет той ключевой силой, что изменит ход европейских войн.
— Боюсь, господа, что Англия нам в этом деле не помощник.
— Но почему? У нее прекрасная армия! Выучка английской армии даже лучше, чем у германской. Да и с вооружением у нее все хорошо. Много лучше нашего. Она — эталон!
— Не соглашусь с вами. Английская армия застряла в прошлом не хуже русской. Но это — мелочи. Главное — она очень маленькая. Если королева прямо сейчас решиться ее разворачивать для большой войны, то окажется, что у нее просто нет подходящего количества офицеров. А те, что есть, бестолковы в основной массе, ибо уже почти век сражаются лишь с дикарями. Так что, большая армия в исполнении англичан окажется просто неуправляемым стадом. Бог, как показала практика, не всегда на стороне больших батальонов. Так или иначе, но я бы не стал возлагать особых надежд на Англию. Кит слону не товарищ.
— Так что же делать? — Мрачно произнес председатель кабинета министров Франции. — Делать ставку на Италию и Испанию? Но они слабы…
— Я полагаю, что нам нужно для начала заключить союз между нашими державами. Комплексный. И военный, и политический, и экономический. После чего начать серьезно готовиться к большой войне, уповая на Господа Бога нашего в том, что она начнется не раньше, чем мы к ней подготовимся…
Военный формат предложенного союза сводился к простой и банальной формуле. Если на Россию или Францию нападает любая третья держава, то второй участник этого договора обязан объявить войну агрессору не позднее, чем через неделю после начала всеобщей мобилизации у союзника. А до того момента ограничиваясь в отношении него дружественным нейтралитетом. Ну и сражаться до победного конца сообща, не склоняясь к сепаратным переговорам.
Просто и банально. Особенно на фоне богатого букета экономических предложений. Тут Император выкатил на откровенно ошарашенных французов целый воз всякого рода затей. Идей было очень много, как монументальных вроде таможенного союза, так и частных, прорабатывающих разные варианты совместных коммерческих предприятий.
Поднимался вопрос и Панамского канала. К общему неудовольствию гостей Николай Александрович довел до них, что в курсе крайне плачевного положения этого предприятия. И что было бы неплохо по-настоящему осудить виновных, зарабатывая доверие народа. Ведь он ждет именно этого.
