Книга Империя очень зла!, страница 9. Автор книги Михаил Ланцов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Империя очень зла!»

Cтраница 9

— Фимоз головного мозга, — повторил Император. — Насколько мне известно, при подозрении на такое заболевание рекомендуется изолировать больного от окружения, дабы не способствовать нервическим расстройствам. И особое внимание уделять рациону из овсянки и чистой родниковой воды, да и то — в небольших количествах.

— Вы полагаете? — С трудом сдерживая улыбку, переспросил врач.

— Во всяком случае, хуже не будет, — пожав плечами, произнес Император. — Так что, доктор, вся надежда на вас. Вручаю вам жизнь и здоровье моего любимого дядюшки. И проследите, чтобы все было исполнено надлежащим образом…

Не прошло и четверти часа, как генерал-адмирал с красным как помидор лицом отправился в свой дворец с запретом его покидать до окончания лечение. Диету, разумеется, соблюдать он не станет. Но это и не требовалось. Как оказалось, уже вечером о диагнозе Великого князя знал весь Санкт-Петербург…

Новый скандал. Новая сенсация. И вновь Император в центре внимания. И вновь удар по столь высоко сидящему сановнику. Да какой! К концу третьего дня от события вся страна уже смаковала новый диагноз генерал-адмирала и его прегрешения реальные и мнимые. Поэтому мало кто обратил внимание на небольшое, но очень важное событие, что произошло в тот же день в Санкт-Петербурге. А именно утверждение Императорского комиссариата Государственного контроля, во главе которого встал Победоносцев. Само собой, покинув пост обер-прокурора Святейшего синода.

Константин Петрович был знаковым человеком эпохи. Будучи наравне с Михаилом Катковым серым кардиналом правительства Александра III стоял всецело за контрреформы его предшественника. Воспитатель и усопшего монарха и новоиспеченного. Помимо управления «государственным православием» он играл ведущую роль в определении политики в области народного просвещения, национальном вопроса, а также внешней политике. Именно и был автором приснопамятного закона «о кухаркиных детях». Именно он стоял за разжиганием антисемитизма в России до совершенно удивительных высот, когда Империя могла похвастаться сомнительным превосходством в первенстве по погромам и прочим мерзким делишкам. Что, в конечном счете и определило самое деятельное участие этого этноса в подрывной, революционной деятельности.

В общем — кадр колоритный и без всякого сомнения удивительной разрушительной силы. Такого на пушечный выстрел к труду созидательному было нельзя допускать. Несмотря на красивые речи. При этом он не являлся врагом России, как и мерзавцем, что, подобно Посьету или Алексею Александровичу манкировали своими обязанностями. Нет. Он был абсолютно убежден в том, что поступает правильно… и потому злодействовал самозабвенно, энергично и с энтузиазмом. Наломав к 1889 году уже немало дров.

Вот Император и решил воспользоваться гением этого природного злодея. Пусть проверяет работу других. И докладывает лично ему. И подчиняется лично ему. Он, конечно, оказался не в восторге, от нового дела…

— Константин Петрович, вы поймите, мне просто больше некому доверить это дело. Ибо либо трусы, либо балбесы, либо и то, и другое одновременно. Вы же не хуже меня понимаете — беда пришла в Россию. Падение нравов отразилось на всем вокруг. И, прежде всего, на делах. Отсутствие крепкой веры в сердце ведет к самого мрачным мерзостям. Кому как не вам доверить это? Никто больше не справится.

Победоносцев промолчал, борясь с эмоциями. Обида из-за снятия с должности по церковному ведомству была сильна.

— Подумайте, Константин Петрович, — меж тем продолжал Император. — Я вас не неволю и не тороплю. Нет, так нет. Бросите меня в столь тяжелые дни, посчитав недостойным дело, что я вам доверить хочу? Так и пусть. Не обижусь. Ибо понимаю… все понимаю…. А теперь ступайте. Возьмите назначение и ступайте. Не примете — так и сожгите…

Победоносцев ушел. А уже утром следующего дня вышел на работу. В новом статусе. И принялся сразу же за Морское ведомство, как Император и просил. Именно просил, сетуя на то, что дела там запущенны до совершеннейшего запустения, а осатаневший от своей безнаказанности Алексей Александрович спускает броненосцы на своих баб. Образно говоря. В формате стоимости.

Был ли уверен Николай Александрович в том, что этот гений реакции сможет разобраться в хитросплетениях морского ведомства? Нет. Он вообще не сильно надеялся на то, что Победоносцев справится. Полагая, что Кони в принципе нужен кто-то для конкуренции. А именное его он хотел натравить на ведомство следом. А Константин Петрович? Он был предельно опасен для Императора из-за своих убеждений и веса в обществе. Его требовалось как можно скорее куда-нибудь утилизировать. Вот Николай Александрович и решил столкнуть этого экзальтированного психа с врагами Императора. Погибнет? Не беда. А хоть немного пожует супостатов — польза великая. Главное же, что в этой борьбе просядет и его общественный статус, растеряется и его общественный вес.

Понимал ли это сам Победоносцев? Неизвестно. Но Морское ведомство застонало в голос от того, с какой отчаянной яростью на него напрыгнул этот проверяющий…

Глава 4

1889 год, 12 марта. Санкт-Петербург


Фактический домашний арест Великого князя, да еще в такой оскорбительной форме, взбудоражил не только всю общественность России. Нет. Прежде всего он растревожил Августейшую фамилию, которая настояла на скорейшем Семейном совете…

Николай Александрович вошел в помещение последним и едва не присвистнул. Здесь были все. Вообще все. Кроме совсем уж детей. Прибыли даже те родственники, что постоянно проживали за границей. Неслыханное дело! Разве что Алексей Александрович не мог присутствовать из-за домашнего ареста, от которого его никто не освобождал.

В общем, прошел Император в помещение. Сел удобнее. То есть, так, чтобы никто сзади не подошел. И началось…

Буквально каждый считал своим долгом донести до Императора, что это позор, что нельзя вот так взять и посадить под домашний арест члена Августейшей фамилии, да еще столь мерзко публично оскорбив. И по кругу. И заново. Дескать, теперь не отмыться перед обществом. Теперь об членах фамилии будут думать черт знает, что!

— А что, — наконец произнес Николай Александрович, — когда член Августейшей фамилии открыто гуляет по всей Европе со шлюхами, спуская на них огромные деньги, это не позор? Не позор, когда Великий князь устраивает пьяные дебошы в публичных местах?

— Это не то! — Воскликнул Великий князь Сергей Александрович.

— ЭТО ТО! — Рявнул Император, заставив всех удивленно замолчать. Тихий, милый и застенчивый Ники «подал голос», да так, что завибрировали окна от это выкрика. — Совершенно неприемлемое поведение дядюшки поставило под сомнение наше благородство, оно словно говорило обывателям — вон, смотрите какие эти августейшие особы. Что твой пьяный матрос, вернувшийся из дальнего плавания. И мужчины, и дамы. Все. Из-за выходок нашего горячо любимого дядюшки все вокруг считают нас ничтожествами! Все, включая многих дворян, что честно пытаются служить Империи, а не кутят по ресторанам, борделям да театрам в безудержном празднике жизни. Какой пример окружающим показывает Алексей Александрович? Пьянствуй, блядствуй и воруй у своих?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация