— Господи, — проговорил Том.
— Но это еще не самое страшное. Ханна знала, я была единственным человеком, видевшим, как погибла ее мать, и все эти годы она внушала себе, что это я убила Надю, столкнув ее с обрыва.
— И Эмили ей поверила? — спросил Том.
Роуз вытерла глаза.
— Нет, слава богу. Я, конечно, назвала это ложью, сказала, что только видела как Надя спрыгнула, но это не заглушило гнев Эмили, обрушившийся на нас обоих. Она была в ярости от того, что Оливер мне изменял, что мы скрыли от нее существование сводной сестры, что я «выгораживала» ее отца. Эмили сказала, мы ей отвратительны и она не собирается нас прощать. Вы ее знаете — человек с принципами, на сто процентов знающий что правильно, а что нет. Не в наших силах было удержать ее — упрямую и своенравную девушку. Она сообщила о своем решении уйти, поскольку не желала нас больше видеть. Что оставалось делать? Ей было восемнадцать! Заставить ее остаться я не могла.
— То есть вы просто дали ей уйти? — сказал Том.
— О, дорогой, она так сильно на нас разозлилась. Я подумала, она уйдет на несколько дней, может, на неделю, а потом вернется, когда успокоится. С юридической точки зрения она была совершеннолетней, я не могла ее остановить. Но Эмили не вернулась. Ее поиски не дали никаких результатов. На следующий день позвонила Ханна и сообщила издевательским тоном, что ей известно, где Эмили, сказала, что мы это заслужили и будем расплачиваться до конца своей жизни, что она заберет у нас всех детей, по одному.
— Почему вы ничего мне не сказали! — вскрикнул Том. — У вас не было права скрывать это от меня!
— Мы хотели уберечь тебя от…
— Но вам не удалось! Не уберегли! Вы совсем спятили? Вам не приходило в голову, что я что-то подозревал? По вашему, я не слышал, как вы с отцом шушукались по углам, шептались, когда думали, что мы с Люком уже спим? Однажды вечером я услышал, как ты сказала это открыто. Я слышал, как ты обвинила отца: якобы из-за него ушла Эмили, не в силах простить ему то, что он сделал, поэтому она и оставила нас.
Роуз изменилась в лице.
— Ты это слышал?
— А как ты думаешь, почему мне было невыносимо находиться вместе с вами? Я знал, что вам известно о причинах ухода Эмили. Слово «вина» было написано у вас на лбу. Я не говорил с вами открыто, потому что… мне было пятнадцать и мне было проще напиться, принять дозу и не появляться дома всю ночь, засунуть голову в песок. Но я вас ненавидел, я чертовски вас ненавидел за то, что вы лгали мне, делали вид, что вам неизвестно отчего наша семья распалась. — Он повернулся к отцу. — Я знал, что это была твоя вина, ты заставил ее уйти. Я только не знал, почему.
Клара неотрывно смотрела на Тома, вдруг для всего, что ее раньше так смущало в нем, нашлось объяснение, и она испытала прилив сострадания.
— А когда Люк пропал, — продолжил Том, — снова что-то было не так в том, как вы отреагировали. Как тогда с Эмили, я был уверен, вы что-то скрываете. Я не видел ни шока, ни потрясения на ваших лицах, лишь чувство вины. Я заметил, как вы переглядываетесь, а потом услышал, как ты, отец, молишь мать о прощении, обещая, что с Люком все будет хорошо. Я задал вам прямой вопрос прямо на этой гребаной кухне — в тот день еще Мак и Клара заехали к нам, — я спросил, известно ли вам где Люк, и вы ответили отрицательно! Вы обманули! Я знал, что вы лжете. Теперь я понимаю, почему. Это она, да? Люк у этой чертовой женщины! У Ханны, моей сводной сестры.
Роуз с несчастным видом кивнула.
— Да, — прошептала она.
— Ей известно, где Эмили?
— Мы не знаем. Ей нравится иногда дразнить нас: она то говорит, что ей это известно, то все отрицает. Мы так и не разобрались, чему верить, а чему — нет.
— А что ей было нужно от меня? Зачем она подходила ко мне в Манчестере несколько лет назад?
— Это месть, — ответил Оливер спокойно. — И деньги. После того как Ханна связалась с тобой в Манчестере, она начала постоянно названивать нам, сообщила, что видела тебя и угрожала открыть тебе всю правду, что не в наших силах будет помешать ей. Сказала, что как только покончит с этим, ты не захочешь нас больше видеть, исчезнешь из нашей жизни подобно своей сестре. Ханна сказала, что все вскроется — моя измена, то, как ее отдали в младенческом возрасте, нелепая ложь о предполагаемом убийстве ее матери, всё это. Она осознавала, что у нее нет доказательств ни по одному из этих пунктов, поэтому ничего лучше не смогла придумать, как наказать нас, раня наших детей. Мы старались оградить вас от этого!
— Черт, господи боже! Вам не приходило в голову мне все рассказать? По-вашему, я не должен был знать о психопатке, которая вертелась вокруг меня?
Оливер опустил голову.
— Мы заплатили кучу денег. Тысячи и тысячи фунтов, чтобы она оставила тебя в покое. Ханна была на мели, ей негде было жить, она бродяжничала… побывала в стольких передрягах, наркотики, тюрьма…
— Тюрьма? — спросила Клара.
— Мы заплатили денег и это сработало. Она исчезла из нашей жизни на десять лет. Я нанял частного детектива, который выследил ее и стал за ней присматривать. Ее жизнь… она падала все ниже и ниже… была наркоманкой, проституткой, вечно не в ладах с полицией. Ханна была не в том состоянии, чтобы вести боевые действия против нас, так что она оставила нас в покое на какое-то время.
Клара не могла больше молчать.
— Это ваша дочь. Ваша дочь! Ваша плоть и кровь, как и Эмили! Вам было все равно? Неужели вас не мучила совесть и вы не понимали, что несете ответственность за эту женщину? Господи, Оливер! Я ушам не верю! — Оливер продолжал смотреть вниз, избегая ее взгляда. Клара почувствовала жгучую антипатию к этому человеку.
— Но почему после десяти лет Ханна собралась силами и решила заняться Люком? — спросил Мак. — Это не имеет никакого смысла. Почему сейчас?
Роуз покачала головой.
— Мы не знаем.
Том осушил бокал вина.
— Когда вы поняли, что за исчезновением Люка стоит Ханна? — спросил он.
Оливер посмотрел на него.
— Ханна послала нам его фотографию и сообщила, что Люк с ней. Она хотела, чтобы мы дали ей денег, в противном случае обещала причинить ему боль. Мы отдали требуемую сумму, но этого оказалось мало. Ханна сказала, если мы дадим еще денег, она отпустит Люка. Том, мы сходим с ума. Мы знаем, что ей нужны не деньги, Ханна хочет, чтобы мы страдали, это месть, она не остановится — чем дольше она сможет причинять нам боль, тем лучше для нее.
— Почему вы не сообщили в полицию? — спросил Том. — Это первое, что вы должны были сделать, разве нет?
— Мы не решились! — ответила Роуз. — Ей, похоже, известно обо всем. О каждом нашем шаге — когда общались с полицией, что с ними обсуждали, о наших встречах и разговорах с Кларой, да о чем угодно, каким-то образом она знает все. Мы не смогли догадаться, как ей это удается, даже когда мы пользовались городской связью, ей становилось известно содержание наших разговоров, это ужасно. Ханна пригрозила, что если мы расскажем полиции, она моментально об этом узнает и убьет Люка. Мы не могли рисковать. А потом… — Голос Роуз дрогнул, и она судорожно глотнула воздуха. — А потом, в качестве предупреждения, она послала нам фотографии Люка, чтобы показать, что случится, если мы ослушаемся ее.
