— Нет, спасибо.
Шагая по сверкающему мраморному полу, я старалась придать себе хоть немного той величавости, какую без всяких усилий излучала моя мать. Я назвала свое имя и цель визита, после чего меня препроводили к престарелому типу в клетчатом костюме. Он оторвался от ведомости, в которой корябал цифры:
— Я могу быть вам полезен, юная леди?
— Очень надеюсь, сэр. — Я улыбнулась и, кивнув на бумагу с колонками цифр, пустилась в светскую беседу: — Над чем трудитесь?
— Проценты, числа. Весьма скучная материя. — Привстав, он показал на стул. — Прошу садиться.
— Благодарю. — Я села и глубоко вздохнула, всколыхнув вуалетку. — Я бы хотела снять немного денег.
Умирая, моя американская бабушка учредила трастовый фонд на мое имя. Не огромный, но все-таки приличный, и я добросовестно пополняла счет с тех пор, как в четырнадцать лет получила свою первую летнюю работу в конторе отца. К этим деньгам я не притрагивалась, мне хватало того, что на мою студенческую жизнь выделяли родители. Обычно сберегательную книжку я хранила в комодном ящике с нижним бельем, но, пакуя вещи для нынешней поездки, в последнюю минуту бросила ее в баул. Точно так же я захватила адрес Эвы и справку о последнем местонахождении Розы. Никаких планов я не строила, только прислушалась к голоску, шепнувшему: Возможно, все это понадобится, если тебе хватит духу исполнить свое заветное желание…
Теперь я была рада, что послушалась голоса, ибо деньги закончились подчистую. Кто его знает, почему Эва взялась помочь мне, только, уж конечно, не по доброте душевной. Если что, я была готова позолотить ручку ей и всякому, кто приведет меня к Розе, но для этого необходимо золотишко. Очаровательно улыбаясь, я передала клерку сберкнижку и удостоверение личности.
Через десять минут я удерживала свою улыбку только огромным усилием воли.
— Не понимаю, — повторила я уже в четвертый, наверное, раз. — Вы получили подтверждение моего имени и возраста, денег на счете вполне хватает. Так почему…
— Снятие столь большой суммы, юная леди, не в порядке вещей. Подобные счета открывают для обеспечения вашего будущего.
— Однако там не только обеспечение моего будущего, но и мои собственные сбережения…
— Нельзя ли нам переговорить с вашим отцом?
— Он в Нью-Йорке. И потом, речь не о такой уж большой сумме…
Клерк опять меня перебил:
— Телефонный звонок в контору вашего отца нас вполне устроит. Если мы заручимся его согласием…
Теперь я перебила клерка:
— В этом нет никакой необходимости. Счет на мое имя. Имелось условие, что я получу к нему доступ по достижении восемнадцати лет, но мне уже девятнадцать. — Я вновь подтолкнула свои бумаги к клерку. — Вам требуется только мое согласие.
Клерк поерзал в кожаном кресле, выражение отеческой заботы не покидало его лицо.
— Заверяю вас, все уладится, как только мы переговорим с вашим отцом.
Я так стиснула зубы, что они едва не спаялись.
— Я хочу снять…
— Весьма сожалею, юная леди.
Я разглядывала цепочку его карманных часов, его пухлые руки и жидкие волосы, сквозь которые просвечивала плешь. А он уже не смотрел на меня, но, взявшись за ведомость, опять принялся вписывать и вычеркивать цифры.
Конечно, я поступила по-детски, когда, перегнувшись через стол, выхватила у него листок и пробежала по нему взглядом. Прежде чем клерк успел возмутиться, я взяла со стола огрызок карандаша, перечеркнула неверные подсчеты и вписала правильные.
— Вы потеряли четверть процента. — Я оттолкнула от себя бумагу. — Потому-то баланс не сходился. Можете проверить на арифмометре. Поскольку в денежных делах мне веры нет.
Улыбка клерка угасла. Я встала, вскинула подбородок максимально высоко и вихрем вылетела на улицу. Мои кровные деньги. Не только доставшиеся по наследству, но и честно заработанные. Однако без чужого позволения я не могу получить ни гроша. От такой несправедливости я скрежетала зубами, но не сказать, что сильно удивилась.
На всякий случай у меня был запасной план.
Финн покосился на меня, когда я плюхнулась на сиденье и хлопнула дверцей, защемив половину своей юбки.
— Вы меня извините, но вид у вас слегка непрезентабельный, — сказала я, вновь открыв дверцу и подобрав подол. — Вы вправду неряха, мистер Килгор, или просто не любите бриться?
Он закрыл потрепанную книжку, которую читал.
— Понемногу того и другого.
— Ладно. Мне нужен ломбард. Такой, где девушку не станут изводить вопросами об ее закладе.
Секунду подумав, Килгор отъехал от тротуара.
Моя американская бабушка оставила мне деньги на счете. У моей французской бабушки было великолепное жемчужное ожерелье в две нитки, которые перед смертью она разделила. «Одно колье малышке Шарлотте, а другое красавице Розе! Я хотела поделить ожерелье между дочерьми, но обе ваши маменьки сделали губы куриной жопкой, — сказала она со своей обычной прямотой, и мы смущенно захихикали. — Так что, душеньки, наденете этот жемчуг на свои свадьбы и вспомните меня».
Я вспоминала ее, ощупывая в сумочке роскошную жемчужную нитку. Слава богу, французская бабушка умерла задолго до того, как над ее любимым Парижем взвилась свастика. Прости меня, бабуля, — мысленно сказала я. — Выбора нет. Распорядиться своими сбережениями не получилось, но я могу распорядиться своим жемчугом. Мать всерьез собиралась после Процедуры потащить меня в Париж, накупить мне новых нарядов и нанести визиты старым знакомым, дабы всем стало ясно: мы не бежим от скандала, но совершаем вояж по Европе. Отсюда и жемчуг.
Финн подъехал к ломбарду. Напоследок взглянув на крупные матовые бусины и квадратик изумруда, служивший застежкой, я вошла внутрь и, шлепнув жемчуг на прилавок, спросила:
— Сколько предложите?
— Вам придется подождать, мисс, — равнодушно сказал хозяин, хотя глаза его блеснули. — Я должен закончить важное дело.
— Обычный трюк, — шепнул Финн, который на сей раз почему-то последовал за мной. — Вас изводят ожиданием, чтобы вы согласились на любое предложение. Вы тут надолго.
Я вздернула подбородок:
— Буду сидеть хоть до ночи.
— Тогда я пока проведаю Гардинер, тут недалеко. Вы не сбежите, мисс?
— Не обязательно называть меня «мисс». — Вообще-то обращение мне нравилось, но официоз уже выглядел глупо. — Мы же с вами не в Букингемском дворце.
Финн пожал плечами и, шагнув к выходу, на пороге сказал:
— Хорошо, мисс.
Я покачала головой и уселась в неудобное кресло, намотав жемчужную нитку вокруг ладони. Прошло добрых полчаса, прежде чем ломбардщик с лупой во лбу обратил на нас внимание.
