– У меня срочники на 800 в головной габарит спокойно попадают, – сказал Паша, похвалив то ли срочников, то ли себя.
– Я не спорю, – сказал Змей. – Только «СВД» этим и ограничивается, если ты не супер-пупер стрелок. «Манлихеры» триста восьмые здесь до 1200 уверенно могут укладывать пули в грудную фигуру, но самое здесь то – это «манлихеры» три-три-восемь и крупнокалиберные «АСВК». Эти винтовки свободно работают на полтора и более километра. Да ты и сам скоро поймешь, что именно эти стволы у тебя будут выполнять основную работу. Поэтому сразу постарайся для «тяжелых» снайперских пар создать самые лучшие условия – именно они будут делать всю «войну».
– Понял, – кивнул Паша. – А что прицелы? Ночники, «тепляки»? Насколько они эффективны?
– С «тепляками» здесь не все так просто, как кажется. Пустыня за ночь нагревается, и ее температура выше температуры человека, поэтому до двух часов ночи про тепловизоры даже не вспоминай. Часам к трем, если нет пылевой бури, тепловизоры начинают хоть что-то прояснять, но не факт. Эти твари могут ставить тепловые приманки – и работать против снайпера. Такие факты уже имели место быть, и были потери. Разведчики говорят, что так действовали британские сасовцы, но может, это были и американцы, что для нас без разницы – одинаково «приятно».
– Ответная работа ведется? – спросил Паша.
– Ну а куда без нее, – усмехнулся Змей. – Когда «тяжелыми» их отрабатывали, когда артелью или авиацией… всякое бывает.
– Мне Седов сказал, что за девочек из 35-й мои коллеги сполна отомстили…
Змей широко улыбнулся:
– Мы там только местный электорат перещелкали. Кураторов нам убивать запретили, поэтому мы им только ноги прострелили…
Бача, Бурый и Гасан заржали. Паша и остальные офицеры с уважением и интересом посмотрели на своих собеседников. Спустя несколько рюмок Змей уже заканчивал рассказ о проведенном мероприятии, обильно разбавляя его остротами и колкостями в адрес своих подчиненных.
– Гляжу, «Хамви» к нам покатили, ну все, думаю, трындец. В моей родной школе к первому сентября бюст героя теперь уж точно откроют. Хорошо, что мы к этому времени успели все следы замести, не поленились. А Бурый там щель присмотрел, оценили – вроде все туда влезем, со всеми своими манатками. Стали рюкзаки и стволы туда толкать, потом сами полезли – я ногой своих парней утрамбовывал…
– В глаз мне наступил, – вставил Бача. – Мне так больно было, аж невмоготу. Но орать нельзя – пиндосы рядом уже. Того и гляди – прочухают, что мы тут, и тогда пришлось бы зарубиться с ними. Скандал бы вышел… международный!
– Ага, – улыбаясь, вставил Бурый. – Представляю, как бы Маше Захаровой пришлось со скорбью и трепетом говорить про ошибочно уничтоженный американский патруль…
– Кто бы его уничтожал? – Змей строго посмотрел на Бурого. – Ты? Ты же самый первый в щель полез, причитая, что сховаться не успеваем.
– Ой, да я, может, раз и сказал, что опаздываем места занять согласно купленным билетам… – парировал Бурый.
Препираясь, они хохотали, будто говорили о чем-то очень смешном… а офицеры снайперской роты смотрели на эти препирательства, открыв рты.
– Я залез последний, – продолжил рассказ Змей. – Достал из разгрузки две «лимонки», пистолет приготовил, думаю, если что, то последняя гастроль будет очень яркой и громкой.
Змей сделал жест рукой, и Денис разлил по рюмкам.
– Замерли, лежим. Слышу, машины остановились, толпа спешилась. Говор и английский и арабский. Из их разговоров понимаю, что они толкуют об одном – снайпер, снайпер. Шаги и голоса все ближе, сердце аж из груди вырывается, ну, думаю, сейчас они меня по стуку сердца и услышат. Сжал на гранатах усики. По доскам кто-то прошел, под которыми мы лежали. У меня от напряжения аж круги красные перед глазами. И тут кто-то из моего доблестного и героического войска как бзднёт! Да еще громко так!
– Командир, – возразил Бурый. – Это душара бзднул, который над тобой стоял! Чего ты на нас наговариваешь?
– А то я не слышал, откуда треск донесся – сверху или снизу? – под общий хохот возразил Змей. – Я пистолет в половицу упер и уже хотел было из духа решето делать, как его там свои же товарищи засмеяли… они поржали немного и вышли наружу. А я лежу в тесноте и в пыли и счастью своему поверить не могу… что жив остался.
– Я же говорю, – вставил Бурый, – что это душара бзднул! Вот они же его и засмеяли!
– Ага, – ответил Змей. – Только запах был от свиной тушенки, которую мы на завтрак ели! Значит, кто-то из вас. Факт.
– А что потом было? – спросил Паша.
– Я через полчаса высунулся, послушал, потом осмотрелся – уехали они. Чую – что-то не так. Внимательно стал смотреть под ногами, и точно – на выходе они «клеймор» поставили – коснулся бы ногами хлама, которым проем был забит, и порвало бы меня на куски. Потом еще одну мину нашел. Ночью нас эвакуировали. Прямо в бурю. Водила на «Тигре» по навигатору шел, ничего перед собой не видя. Просто красавчик!
– Какой у тебя личный счет? – Паша задал вопрос, который в другой ситуации мог бы задающему стоить сломанной челюсти или разбитого носа.
– Пятьдесят шесть, – спокойно ответил Змей и, улыбнувшись, добавил: – Уже давно пора мне «звезду Кадырова» давать, да все никак…
Разговоры перетекли на бытовуху, на особенности местного климата и наконец-то коснулись взаимоотношений с местным населением.
– А что тут с женщинами? – спросил Миша, известный в бригаде под прозвищем «ненасытный гардемарин».
– О, – вдруг рассмеялся Змей. – С этим тут нужно быть аккуратнее. А то по первости тут, говорят, такие страшные дела творились – хоть стой, хоть падай… вон, Бурый расскажет.
– Чего сразу Бурый? – возмутился «студент-строитель».
– Ну, ты же, а не я, был близок к позору… – сказал Змей.
– Ну, ничего же не было! – еще пытался сопротивляться Бурый, но уже было ясно, что историю свою рассказать ему все же придется.
– Но могло! – сказал Змей. – Давай, не стесняйся! Здесь все свои!
Бурый помялся немного, больше для привлечения внимания, и начал:
– Приехали мы как-то сюда, первый раз вроде, или второй, уже не помню. В общем, долго сидели здесь, в «тринадцатом районе», задачу свою ждали. А подруга мне на ватсап присылает видео, где она голая танцует, специально для меня, дух боевой поддержать. А организм же у меня молодой и уже истосковавшийся по женскому теплу. В общем, не выдержал я, пошел по базе в поисках женской ласки – не то чтобы овладеть кем-то, а хотя бы просто с живой женщиной пообщаться.
– В поисках приключений, – вставил Змей. – Прямо говори!
– Ну, или так, – согласился Бурый. – В общем, выносит меня на рынок возле базы. А там комендант «тринадцатого района» стоит, страшный прапор этот, огромный бычара. Разговорился с ним, ну и промежду делом вставляю, мол, как тут с этим самым. А тот мне говорит, мол, с этим самым все нормально, и даже более того – есть экзотика. Какая такая экзотика, спрашивает мой молодой организм. Ну, он мне показывает рукой, вон, мол, видишь, дедуля сидит, а возле него девочка в парандже. Если, говорит, дашь дедуле десять баксов, то девочка исполнит акт французской любви – у нее, мол, в парандже для этого специальное отверстие имеется.
