– Пробуем? – спросил Паша, выставляя на прицеле требуемое расстояние.
Денис слился с прибором наблюдения.
Паша загнал патрон в ствол, затем поворочался, меня положение тела, чтобы занять самую удобную позу, замер. Снова подвел метку прицела к центру люка, затем, зрительно отмерив половину расстояния до нижнего среза, перевел метку туда – прикидывая, что пуля в таком случае должна будет упасть в центр или чуть выше – имея установку прицела на 200 и холодный ствол.
Руки были в тактических перчатках, хорошо впитывающих пот и обеспечивающих хорошее сцепление с оружейным пластиком.
Замерев и успокоив дыхание, Паша начал выбирать спуск. Вот спусковой крючок уперся в резинку, сигнализирующую об окончании холостого хода – чтобы произвести выстрел, оставалось лишь слегка продавить этот самодельный резиновый упор.
Даже с глушителем винтовка хлопнула по ушам, скрыв, однако, вспышку пламени.
– Цель, – подтвердил Денис, увидев, как качнулся люк от удара пули.
В этот же момент до позиции долетел звук металлического шлепка.
– Командир, – добавил Стешин. – Выше центра на треть радиуса.
– Я так и предполагал, – сказал Паша. – Значит, прицел на месте, можно не париться. На разогретом стволе пули будут падать ниже центра на треть радиуса.
– О, – вдруг громко сказал Стешин. – Какой-то хрен из канавы вылез. Дальше знака метров на четыреста… садык сбежал с блокпоста?
– Где? – Еще ничего не щелкнуло в голове, никаких сигналов опасности не прозвучало, и Паша совершенно спокойно перевел винтовку влево, чтобы обозреть через ночной прицел, указанный Стешиным, участок дороги.
На дороге стоял человек, что-то нагружая себе на спину.
– Кто такой?
– Не знаю, – ответил Стешин. – По ночам с того «опорника» к нам не ходят – огонь сразу открывается.
– Кто тогда? Душара? Что-то смелый очень, в одного идти в атаку на нас, – предположил Паша, машинально считая в голове поправки для стрельбы на такую дальность.
– Может, из тех, кто с «опорников» прошлой ночью сбежал? – тоже начал гадать Денис. – Или душара, из тех, что на «опорники» заходили.
– Товарищ командир, – подал голос один из снайперов. – Там еще один.
– Где? – Шабалин водил винтовкой, осматривая окрестности. – А вон он, вижу, сидит у обочины. Не, не сидит, на четвереньках стоит, что ли…
– Не, мой стоит, – сказал снайпер.
– Трое их? – спросил Стешин, снимая трубку полевого телефона, соединенного с майором Сагитовым, который представлялся почему-то советником, но фактически, как теперь понимал Паша, был не кем иным, как комендантом ключевого опорного пункта «Элеватор».
– Марат, – Стешин говорил спокойно и даже с насмешкой. – Тут три бренных тела на дороге, в полукилометре от нас…
Через три минуты Сагитов ворвался на пост.
– Где?
– Вон там. – Ему показали направление и предоставили один из приборов наблюдения.
– Я сейчас звонил на тот пост, – сказал майор. – Они утверждают, что все люди на месте. А, вот, вижу…
– Кто тогда? – спросил Паша.
– Да кто их разберет…
– Мы тут предполагаем, что это из тех садыков, которые ночью с «опорников» сбежали, – сказал Денис.
– Четверо, – выдохнул Сагитов. – Так, мужики, я поднимаю пост по тревоге и погнал докладывать в группировку. Похоже, сейчас будет весело.
Майор убежал.
– У нас что, – спросил Паша, – война началась?
– Похоже на то, – отозвался Стешин.
Денис перегнулся через стену и проорал вниз:
– Тревога! Занять позиции по боевому расчету!
Вокруг началась суета, в которой Паша вдруг почувствовал себя рудиментом – все происходило словно без его участия, ибо было хорошо организовано и отработано. Он посмотрел на часы – до полуночи было еще два часа – ночь только началась.
Один из снайперов привел в боевое положение пулемет «Печенег» и доложил об этом своему командиру. Внизу раздавался топот ног – к своим боевым позициям бежали и снайперы, и садыки, и четверо «подсолнухов», которым расторопный комендант также выделил фронт обороны на случай внезапного нападения.
– Да их тут… – вдруг испуганно сказал снайпер. – Сотни…
В этот момент у Паши екнуло сердце. Ну, один, ну, два – это безнаказанные цели для снайпера, но сотня – это уже серьезная проблема, решить которую своими силами вряд ли удастся так же безнаказанно.
Денис, подняв снайперскую группу, метнулся к столу, на котором намертво был принайтован автоматический гранатомет, укрытый брезентом от всепроникающей пыли. Скинув брезент, Денис взвел затвор и осветил ручкой-фонариком прицел.
Шабалин вдруг подумал, что не запомнил имеющиеся здесь ориентиры и не сможет в ходе боя правильно управлять огнем, о чем тут же сообщил Стешину:
– Денис, я не знаю ориентиры!
– Понял, командир! – нервно ответил взводник и крикнул: – Федосов, карточку огня командиру роты!
Он уже крутил маховик, направляя АГС в известную ему точку.
– Спокойно! – Паша постарался придать своему голосу больше железа, успокаивая скорее себя, чем Стешина.
– Товарищ командир, – к Паше подскочил снайпер. – Карточка огня!
– Молодец, Федосов! – машинально похвалил его ротный. – Вовремя!
В Паше сейчас боролось две сущности – или он в этом бою будет снайпером, или командиром роты. То есть, или он человек, специально подготовленный для управления боем, будет работать по своему предназначению, чему он учился несколько лет, или же он, взяв в руки винтовку, превратится в обычного снайпера, утратив управление своим подразделением, но, возможно, нанесет врагу какой-то вред.
Мальчишеские нотки требовали уже сейчас открыть огонь и бить врага до полной победы, но в то же время зачатки командирской мудрости требовали перейти к приборам наблюдения, вооружиться радиостанцией и карточкой огня и приступить к управлению не только огнем снайперов, но и заняться наведением огня артиллерии, которая в нескольких километрах отсюда, он был в этом уверен, уже заряжалась и жаждала точного целеуказания.
Отставив аккуратно винтовку, Паша поднялся и перешел за столик, на котором стоял ЛПР-3 – лазерный прибор разведки, позволяющий выполнить все задачи, которые возникали перед Шабалиным, принявшим решение встретить врага не снайпером, а командиром.
– Денис, – крикнул Паша. – АГС привязан к основному направлению?
– Да, – надрывно ответил Стешин в готовности открыть огонь, похоже, больше по наитию, чем по конкретным координатам. – Флагшток блокпоста, отметка тридцать-ноль-ноль.
– Есть, – ответил Паша, отмечая в приборе направление на флагшток, параллельно наблюдая силуэты десятка человек, идущих по дороге ускоренным шагом.
