Когда до них оставалось метров сорок, Шабалин чуть приподнялся и четко, быстро, как в тире, произвел два выстрела в того, кто был ближе, отмечая у боевика отлет от груди каких-то лохмотьев. Все же он пытался целиться и после первого выстрела не сразу дернул спуск, а только после того, как визуально удостоверился в том, что руки компенсировали отдачу, вернув автомат на линию прицеливания. «Попал», – мелькнула мысль. Не попасть на такой дистанции было бы неприлично для офицера морской пехоты.
Боковым зрением Паша увидел, как второй боевик вскидывает автомат, и пламегаситель его оружия уже в темпе плюет дымом пороховых газов, а на песке один за другим поднимаются фонтанчики пыли, вздымаясь все ближе и ближе к сидящему на коленях Паше, прикрытому лишь хлипким кустиком…
– А-а-а… – взвыл Шабалин, вдруг почувствовав, как замедлилось время, и все движения, которые он наблюдал, приобрели эффект замедленной съемки.
Со всей силы он давил левой рукой на автомат, разворачивая его вправо, к стреляющему боевику, но понимал, чувствовал, что не успевает довернуть совсем немного – уж слишком быстро один за другим появлялись фонтанчики пыли.
Медленно, очень медленно, от автомата боевика отлетали гильзы, одна, вторая, третья, четвертая… медленно от земли поднимался стреляющий ствол, и Паша словно чувствовал линию его огня, знал, в какой момент времени эта линия пересечет его тело. Но и ему оставалось дотянуть совсем немного – и он даже потянул спуск – вот это микродвижение на спусковом крючке, пока оно дойдет, автомат уже будет смотреть в грудь противника.
Ба-бах, выстрелил «АКМ».
В грудь ударило что-то сокрушительно-тяжелое, опрокидывающее, отрывая тело от упертого в плечо приклада, бросая тело назад, а голову вперед – по закону рычага.
Ба-бах! Паша успел дожать спуск еще раз, чувствуя, как прилетает в грудь еще один удар чудовищной силы.
И вдруг время снова пошло как обычно. В глазах мгновенно потемнело и, раскинув руки, он завалился назад. Что-то бессвязное вырвалось изо рта – не столько крик, сколько выдох от внезапного, ударного сжатия легких. Дыхание остановилось – отбитое солнечное сплетение на время прекратило работу диафрагмы.
Шабалин перекатился чуть в сторону – лишь бы по нему не повторили столь болезненную процедуру…
«Я убит… я убит… я убит…» – мысленно повторял он простую фразу, за которую зацепился разум, осознав, что произошло.
Но удивительное дело: кроме как сбитого дыхания с ним решительно ничего не происходило! Кровь вроде бы ручьями не хлестала, силы не таяли, да и стрельбу по нему больше никто не вел.
«Твердо и непреклонно…» – мелькнула в голове фраза преподавателя, которая тут же сменилась еще одним его известным изречением, не менее мотивирующим: «Что ты тут разлегся, как проститутка семидесятых?»
Паша подскочил на четвереньки, выхватил из разгрузки пистолет Макарова, загнал патрон в ствол и только после этого снова приподнялся, выискивая врага.
На дне небольшого овражка лежали оба боевика, воя и пытаясь ползать. Не сходя с места Паша добил их «контрольками» и лишь после этого позволил себе ощупать ранение. В это же время восстановилось дыхание, и он хватал воздух глубокими и частыми вдохами.
Передняя плита бронежилета была вздута и разлохмачена в двух местах, но под капом на теле никаких следов от пуль он не нащупал. Еще не веря до конца своему счастью, он подхватил автомат и спрыгнул в ложбинку. За изгибом рельефа показалось еще одно тело, и Паша, вскинув автомат, обстрелял его. Человек скрылся.
– Не уйдешь, – яростно взревел морпех и, выскочив из ложбинки наверх, побежал, не таясь, по ее краю.
Спереди раздалась очередь, но Паша, лишь чуть пригнувшись и отпрыгнув в сторону, продолжал бежать вперед.
– Ну, где ты там? – В нем кипела ярость – наверное, за испорченный подарок однокашника, а может, еще почему-то, но он уже не мог остановиться.
Впереди он услышал крик человека, истошный крик страха и безысходности…
Вдруг сзади раздался… автомобильный сигнал, и Паша, пораженный неестественностью такого события, остановился и обернулся: чуть не на него накатывала «капсула» – бронированный «КамАЗ».
Машина остановилась прямо над капитаном, который уже не чувствовал грани своего разума от калейдоскопа событий, происходящих именно с ним…
– Запрыгивай сюда! – услышал он знакомый голос.
Сбоку открылась дверь, и Паша одним прыжком оказался в кабине.
– Кого ты тут гоняешь? – с усмешкой спросил Валера Федяев.
– Т-товарищ п-полковник, – Паша не заметил, как стал заикаться. – Н-надо т-туда…
Тяжелая бронемашина, словно грузовик – участник ралли Париж – Дакар, спрыгнула в ложбинку, подняв тучу пыли, и, выровнявшись, быстро двинулась вдоль этого небольшого углубления – то ли разлома, то ли высохшего русла. Валера сам сидел за рулем и явно забавлялся развитием ситуации.
Вскоре они догнали бегущего боевика, пропустив его между колес, и, проехав еще с полсотни метров, увидели трех человек, в разных позах разбросанных недалеко друг от друга – у одного из них отсутствовала голова – явно работа Бушуева. Метрах в трехстах впереди в сторону гор убегали еще двое.
– Не, – запротестовал полковник. – Я туда уже не поеду, там вон острые камни торчат, гаси их отсюда…
Паша открыл дверцу, приложился удобнее и несколькими выстрелами остановил стремительный бег воинов запрещенной на территории России террористической организации.
– Нравится? – спросил Валера.
Паша несколько раз кивнул, хотя его кивки больше были похожи на дрожь, после чего показал, чтобы Федяев развернул машину.
Когда подъехали к снайперской позиции, Шабалин с облегчением выдохнул: оба его подчиненных были живы – Артем перевязывал Радика, которому взрывом реактивной гранаты посекло руки и ноги, не прикрытые броней. Впрочем, посекло не сильно – обильных кровоизлияний не наблюдалось, да и сам раненый выглядел бодро и гордо.
– Теперь точно мне «мужика» дадут, – радостно сообщил он ротному.
Шабалин присоединился к оказанию помощи, Федяев тоже не остался в стороне.
– Нам ни от кого там не прилетит? – все же высказал свои опасения полковник, посматривая в ту сторону, где лежали подстреленные боевики.
– П-прилетело уже, – сказал Паша, все еще не отошедший от пережитого потрясения.
Впрочем, осознавать случившееся он начал только сейчас, и это вызывало у него тремор, рвоту и острое желание уединиться в ближайших кустах.
Загрузив в «капсулу» все имущество, оценив состояние раненого, решили, что с эвакуацией он может подождать, и броневик вернулся на место побоища. Радика оставили в машине, в открытом верхнем люке – наблюдать за обстановкой, а сами выбрались наружу. Всех троих, убитых снайперами, досмотрели. Радости Бушуева не было конца – у безголового боевика на ногах были фирменные американские шузы его размера.
