– Объясните мне, уважаемый, с какой целью танковая рота еще до атаки расстреляла боекомплект? Ладно, это вопрос риторический, зайдем с другой стороны. Где на карте обозначен пункт пополнения боеприпасами? На переднем крае? В зоне действия огневых средств противника? Вы мне можете ответить? Мы вообще для чего здесь план рисовали, согласование отрабатывали, каждому вашему взводному командиру боевую задачу доводили? Или вы думаете, что вы здесь командуете?
Сирийский полковник глупо улыбался.
– Сегодня воевать мы больше не будем, – заявил он. – Солнце поднимается. Сейчас станет жарко и некомфортно…
Присутствующие при разговоре зажмурились: Сомов после этих слов мог запросто зажмурить сирийского полководца одним звенящим ударом. Но этого не случилось. Выдержанный дядя Леша, глядя садыку в глаза, лишь проговорил:
– Жарко и некомфортно станет вам в штрафной роте, уважаемый… атаку которой вы лично возглавите через полчаса.
Глядя в налитые кровью глаза русского генерала, сирийский полковник изменил свое мнение и стал соглашаться с доводами и предложениями.
После того, как штурмовые подразделения вернулись на исходную, их пополнили топливом и боезапасом, артиллерия снова нанесла удар по назначенным целям, авиация накидала бомб, после чего сирийцы снова пошли в атаку. В этот раз каждому наводчику под угрозой немедленного перевода в штрафную роту запретили стрелять до подхода к переднему краю обороны города. Эта мера возымела действие, и к окраине города танки подошли с полным боекомплектом. Вместе с ними подошел бронированный бульдозер, который, несмотря на попадание в него противотанковой ракеты, сделал несколько проходов в насыпном валу, куда и ворвались танки и БМП.
Развернулось сражение за первый насыпной вал. В течение получаса боевикам удалось сжечь еще один танк и две БМП, однако сокрушительная мощь танковых орудий методично ровняла с землей огневые точки противника, и худо-бедно, но продвижение шло.
* * *
– Бежит кто-то, – доложил Бушуев, глядя вниз. – Кажись, из наемников мужик.
Паша, с восторгом и осознанием причастности к грандиозному действу, лицезрел сражение, которое открывалось прямо перед ним. Переживая за участников боя, он все же оторвался от окраины и посмотрел в бинокль вниз. Точно, мужика этого он знал: это был взводник из отряда Колмыкова, какой-то странный тип старшей возрастной группы, невесть зачем поехавший на эту войну.
– Не стреляйте! – крикнул тот снизу.
– Ты кто? – спросил Паша.
– Я Боярин, командир первого разведывательно-штурмового взвода из шестого отряда…
– Поднимайся, – крикнул Паша в ответ.
Тот из последних сил дошел до «опорника» и сел на камень, надрывно дыша:
– Мы… не можем… с вами… связаться… по рации…
– А чего ты хотел? – спросил Паша, непроизвольно разглядывая гостя.
Тот был одет в добротный штурмовой костюм от нижегородской фирмы «Полигон», о котором Паша мог только мечтать, на рукаве выделялся фирменный треугольник с мишенью, а все боевое снаряжение размещалось на тактическом поясе и штурмовом рюкзаке – и ко всему этому, совершенно не сочетаясь, как-то уж очень насмешливо придавался обшарпанный китайский «АК».
– Дайте духовский СПГ, – выдохнул мужик. – Мы тут его оставили.
– Ты его один потащишь? – удивился Паша.
– Не, – помотал мужичок головой. – Сейчас еще трое поднимутся. Нам без него никак… сидит там пулеметчик, ничем достать не можем. А СПГ нам поможет…
– Где пулеметчик? – спросил Бушуев.
– А вон… – мужик привстал и стал показывать на окраину: – Угол дома, где остов машины, правее три дома, потом дальше два, и вот где стена с двумя дырами, он то из одной стреляет, то из другой…
– Тысяча четыреста двадцать, – чуть не сразу от «Иронии» отозвался Стешин. – Бушуев, работай!
– Есть…
Артем лег за винтовку, Борзов поставил за ним ЛПР и включился в работу – стал считать данные для стрельбы.
– В левой дыре… – сказал Слава. – Торчит, бессмертный.
– Вижу, – отозвался Бушуев.
– Угол места цели… поправка… ветер ноль… деривация… поправка… температура… поправка…
– Есть, – отозвался снайпер, работая с прицелом.
– Огонь по готовности, – сказал Борзов.
Артем замер.
Боярин с интересом подошел поближе, поглядывая на Шабалина – не отгонит ли.
Ба-бах! – оглушительно выстрелила крупнокалиберная винтовка, подняв перед собой столб пыли.
Спустя три секунды на стене, сбоку от пролома, в котором торчал пулеметчик, появилось небольшое пыльное облачко, которое тут же исчезло.
– Один клик правее, – сообщил Денис, наблюдая падение пули.
Артем внес поправку в прицел, снова слился с винтовкой.
Пулеметчик спрятался и некоторое время не показывался, но вот он высунулся в правом проломе.
– Вот идиот, – успел сказать Стешин, как его заглушил грохот выстрела.
– Цель, – удовлетворенно сказал Борзов, наблюдая за результатом стрельбы в ЛПР.
– Все, – сказал Паша, повернувшись к частнику. – Готов пулеметчик.
– Да ладно, – не верил тот.
– Стопудово, – усмехнулся Шабалин и спросил: – А почему «Боярин»?
– А, – гость махнул рукой. – Это от фамилии. Ну, так вы СПГ дадите? Вдруг там еще цели будут?
– Бери, – разрешил Паша. – Только с возвратом. Мы уже доложили о нем, надо сдать будет обязательно.
– Да отдадим, – пообещал Боярин. – А вот и наши.
К «опорнику» снизу подошли еще трое бойцов шестого отряда, тоже одетые в модные мультикамы от «Полигона», американские бронежилеты и вооруженные китайскими автоматами.
– Готов пулеметчик, – радостно сообщил им Боярин. – Со второго выстрела отсюда сняли…
Эти трое были молодыми пацанами, лет по двадцать пять, смотрели на окружающих дерзко, в движениях чувствовалась бравада и хороший понт.
– Морпехи, что ли? – развязно спросил с виду самый молодой. – С какого флота?
– Для начала можно и поздороваться, – сказал Шабалин.
– Ой, какой мнительный, – парень глумливо усмехнулся, глядя ротному прямо в глаза, чем перешел границу дозволенного.
– Макс, – коротко бросил Шабалин.
Старшина мгновенно оказался возле частника и, взяв его за грудки, приподнял над землей. Двое других гостей подняли автоматы. Паша потянулся к пистолету.
– Остановитесь, – сказал Боярин. – Нам еще этого не хватало, мужики! Одно дело ведь делаем! Чего ругаться?
В силу своего возраста, а может, из-за железной интонации в голосе, Боярин всем показался самым рассудительным, и его услышали. Старшина Жиганов поставил борзоту на планету, но в сторону не отходил и был в готовности возобновить экзекуцию при первой команде своего командира.
