Они могли позволить себе ссориться и быть невежественными. Ланиус, которому подобное было недоступно, почти позавидовал им. Почти – он ценил образование и знания слишком высоко, чтобы чувствовать удобство невежества.
Свернув за угол, король почти налетел на принца Орталиса. Они оба отступили на шаг. Сын Граса спросил:
– Это правда?
Что – правда? – Ланиус полагал, что правильно понял вопрос шурина, но он мог и ошибаться.
– Старый лис, сидевший в норе за Стурой, наконец-то сдох? – И Орталис добавил: – По крайней мере, так говорят.
– Это то, что сообщил твой отец, вернее, его курьер, – ответил младший король и заметил, как его шурин скривился. Орталис и Грас все еще не помирились. Возможно, они никогда не помирятся. Ланиус продолжал: – Теперь, когда ментеше ушли назад, твой отец вернется домой.
– Разве? – Орталис не стал скрывать свое недовольство этой новостью. – Я надеялся, он останется там и станет преследовать их до этого... как его... ну, города, где они припрятали... эту штуковину... ну, как она там называется.
– Город – Йозгат. Штуковина – Скипетр милосердия.
Да, Ланиус на самом деле предпочитал знания невежеству.
Итак, шурин хотел, чтобы Грас продолжал военную кампанию на юге не потому, что надеялся и верил в победу аворнийской армии, а потому, что тогда старшего короля не будет в столице. Самое верное в данной ситуации, пока Грас и Орталис выясняют отношения, – стоять в стороне. Стараясь перевести разговор на более безопасную почву, король спросил:
– Я надеюсь, принцесса Лимоза в порядке?
– О да, – сказал Орталис с улыбкой. – Она в порядке. Она в полном порядке. :
Произнесенный другим тоном, с другим изгибом губ, ответ означал бы «хорошо, просто хорошо», и ничего больше. Но сейчас дела обстояли так, что Ланиус поспешил покинуть общество шурина. Он пытался сказать себе, что не видел того, что он... ну да, точно видел! Орталис говорил о своей жене с тем же блеском в глазах, что был у него, когда он разделывал оленя.
Ланиус снова и снова встряхивал головой, но не смог заставить эту уверенность исчезнуть. И он больше не мог не верить в слова Зенейды.
Но он также не мог не вспоминать, какой безмятежной, светящейся, веселой выглядела Лимоза. Никакого притворства – но разве такое могло быть правдой?
– Ну вот, – сказал Грас, когда он увидел башни дворца, устремленный в небеса шпиль собора и крыши домов Аворниса, что возвышались над стенами, защищавшими столицу от захватчиков. – Я на самом деле возвращаюсь домой. И вовсе не затем, чтобы после короткого отдыха рвануть как можно быстрее на север или на юг.
– Во всяком случае, ваше величество, вы на это надеетесь, – усмехнулся Гирундо.
Грас пристально посмотрел на своего спутника, но в конце концов неохотно кивнул:
– Да, надеюсь.
Стражники на стенах тоже увидели приближавшуюся армию. Открылись боковые ворота, из них выехал всадник, чтобы убедиться, что это действительно аворнийцы. Когда он махнул рукой, распахнулись главные ворота.
Не вся армия, что следовала за Грасом с юга, вошла в Аворнис. Большая часть, которая не несла службу в гарнизонах у Стуры, распределилась по казармам в городах на пути на север. Это было связано с обеспечением солдат продовольствием. Столица, которая также была самым большим городом в королевстве, не испытывала необходимости в лишних ртах.
Вместо того чтобы ждать в королевском дворце, Ланиус решил встретить Граса на центральной площади.
– Ты должен сразу мне сказать – Санджар или Коркут? Судя по выражению лица младшего короля, он был готов на самые решительные поступки, если Грас не примет его вопрос всерьез.
– Я расскажу тебе все, что знаю, – пообещал Грас – Но дело в том, что я... ничего не знаю.
– Ох... провались ты пропадом!
То, что не было даже обычным ругательством, в устах Ланиуса прозвучало так, как если бы Грас пару минут извергал богохульства и непристойности. Вздохнув, младший король продолжал:
– Для Аворниса очень важно, кто из них одержит верх в Йозгате. Коркут причинит нам больше беспокойства, чем Санджар, хотя ни один из них не стоит и половины того, что можно было дать за отца.
– Откуда ты столько знаешь о них? – удивился с некоторым смущением Грас. – Для меня они оба – просто имена.
– Из архивов – откуда же еще? Слухи, поступавшие от купцов, тех, кто в мирное время бывал южнее Стуры. Сведения, которые сообщали послы Улаша, когда приезжали сюда. Коркут старше, но Санджар – сын любимой фаворитки Улаша.
– Замечательно, что у тебя есть эти сведения! – Старший король искренне радовался. – Ты должен мне рассказать больше.
Теперь настала очередь смущаться его младшему собрату на троне.
– Я уже рассказал тебе почти все, что я знаю.
– О. – Грас пожал плечами. – Все равно это важно. После этих слов Ланиус посветлел лицом. Тесть продолжал:
– Как здесь дела? Как принц Всеволод?
Ланиус скривил губы:
– Ничего нового. Он все еще раздражен, что мы посмели защищать наши собственные границы, вместо того чтобы продолжать сражаться и вернуть его на трон в Нишеватце, что в действительности было бы важно.
– О, – снова сказал Грас расстроенным тоном. – Ты прав. Я не могу сказать, что удивлен. А остальные дела?
– Кажется, все в порядке. Во всяком случае, большая часть.
Что это должно было означать? Единственный очевидный ответ пришел в голову Грасу, но он решил уточнить его:
– С моим сыном... все в порядке?
– Он и принцесса Лимоза, кажется, очень счастливы вместе, независимо от того, как они встретились и поженились.
Его зять говорил с осторожностью, которую даже не пытался скрыть. Может быть, эта осторожность объяснялась взаимной нелюбовью. Возможно, имелись вещи, о которых не следовало говорить на улице. Чтобы выяснить, придется подождать. Грас кивнул:
– Пойдем во дворец. Я рад, что в этом году черногорцы не совершали набегов на наше побережье.
– Да, я тоже, – поддержал его Ланиус – Как бы ты справился с этим, если бы они нападали с моря?
– Подозреваю, плохо.
Младший король прищурился, потом засмеялся; возможно, он не ожидал такой искренности. Старший король спросил:
– Как дела у твоих котозьянов?
– Очень хорошо, – с воодушевлением ответил Ланиус и рассказал ему больше, чем тот желал услышать, в частности о выходках и воровстве зверька по имени Когтистый.
Не в малой степени из-за того, что зять наскучил ему, Грас придал сардонический оттенок голосу, спрашивая:
– А не нашел ли ты каких-нибудь других любимчиков, пока меня не было?
